«Салам Масква»: у каждого есть национальность Юрий Сапрыкин — о сериале Павла Бардина про мигрантов

30 июня Первый канал в онлайн‑кинотеатре запустил показ сериала Павла Бардина «Салам Масква» — в неделю выходят сразу две серии. Работа над криминальной драмой началась еще четыре года назад, но в эфир она попала только сейчас. По просьбе «Медузы» сериал о мигрантах и двух сотрудниках «национального» отдела ГУВД — русском и аварце — посмотрел журналист Юрий Сапрыкин. Примечание: в 2014 году автор материала участвовал в разработке онлайн-поддержки сериала в компании «Рамблер-Афиша».

Пьющий, но честный опер Ребров (Александр Голубков), от безысходности ушедший в охранники, возвращается в полицию по личным мотивам: у него свои счеты с кавказским авторитетом, а за компанию — и со всем понаехавшим населением южных республик. В напарники ему достается неопытный, но честный аварец Рустам (Али Алиев), связанный с московским землячеством сложной системой взаимных обязательств. Ребров врет, бухает, матерится, вступает в беспорядочные связи, использует беспорядочные связи, чтобы выудить нужную ему информацию, и ненавидит все, что движется, — в особенности все, что говорит с акцентом. Рустам ходит на работу с молитвенным ковриком, уважает старших, старается жить по законам РФ и горским понятиям о чести одновременно, а к концу второй серии постепенно влюбляется в честную, без всяких «но», девушку из Душанбе, приехавшую в столицу вызволять брата — да тут-то Москва и взяла ее в оборот.

Павел Бардин начал снимать сериал для Первого канала четыре года назад: полузапрещенная «Россия-88» и немногим менее скандальный «Гоп-стоп» создали ему репутацию автора, исследующего углы реальности, обычно не попадающие в поле зрения мейнстримного кино. Продюсером нового проекта стал Константин Эрнст (в паре с Денисом Евстигнеевым): два сериала Валерии Гай Германики, эксперименты с вертикальным программированием, регулярное присутствие русского артхауса в программе «Закрытый показ» создали ему репутацию медиаменеджера, расширяющего представления о сериальном жанре. Но времена, они меняются: авторы, в чей объектив попадали портреты Медведева в чиновничьих кабинетах и предвыборные плакаты Путина на остановках, вряд ли предполагали, каким будет состав воздуха, когда плакаты снимут, а портреты поменяют. В результате сериал три года пролежал на полке; Первый неоднократно собирался ставить его в эфир, но всякий раз что-то мешало: то погром в Бирюлево, то выборы мэра, то у нас Кондопога, то у нас Хохлома; ну а с началом рейда Стрелкова по вражеским тылам о показе «СМ» на широкую аудиторию можно было забыть. Несколько серий показали в Омске на фестивале «Движение», где Бардину достался приз за лучший сценарий, и все опять затихло на годы. В итоге «Салам Масква» выходит на экраны, когда на улицах появляются плакаты уже следующего выборного цикла.

Опасения телевизионного руководства можно понять: «Салам Масква» до сих пор выглядит бомбой, если не эстетической, то социальной. Это первое большое кино, в котором у преступника, вопреки расхожему выражению, есть национальность, есть она и у полицейского, и у любого другого персонажа, — и она имеет значение. «Салам Масква» похожа на неполиткорректный анекдот — встретились как-то русский, дагестанец и таджик, но касается она предметов совсем не анекдотических: на экране фигурируют социальные страты, которые в обычной жизни сериального зрителя, как правило, остаются в тени, вглядываться в них не хочется, а иногда и попросту страшно. Это Москва пятиэтажек, подсобок, рынков, дешевых общаг, прокурорских кабинетов, подозрительных частных лавочек за нескончаемыми заборами, темных личностей в темных «проектируемых проездах», этакий ЮВАО-нуар. Но самое главное — это Москва, состоящая из переплетения клановых и национальных интересов: на них строится бизнес, быт, городская топография, социальные связи. Самые размытые из них — у полицейского Реброва: сила той общности, к которой он принадлежит, проявляется лишь в том, чтобы вдарить по пивку в бане, а после покуражиться по пьяной лавочке. Впрочем, «СМ» — сериал не о том, какие «мы» хорошие, но слабые; он способен обидеть всех — от сотрудника «Спутника и погрома» до читателя «Кавказ-центра»; здесь все не без греха и все не в лучшем свете: эти пьющие, те жестокие, эти алчные, те коварные, и все друг друга ненавидят, и не могут друг без друга жить. И все люди.

В то время, как российские суды на полном серьезе заводят дела по факту разжигания ненависти к социальной группе «болельщики «Спартака», «Салам Масква» выглядит вызывающе несвоевременной: она палит из всех стволов по всем возможным социальным группам, вплоть до фанатов Цоя — песни про белый снег, серый лед и про мы ждем перемен поют здесь самые неприятные герои в самых омерзительных ситуациях. Если отвлечься от буквы УК, сериал можно рассматривать и как акт эстетической агрессии по отношению к оформившимся за последние годы консервативным нормам — дерганая камера, нарочито грязно записанный звук, идущие с субтитрами диалоги на языках народов бывшего СССР, обилие пусть запиканного, но мата. Сериал не обогнал время — но разъехался с ним в разные стороны: то, что кажется сейчас запредельным радикализмом, в момент съемок лишь слегка выходило за пределы общепринятых норм. Все это придумывалось в стране, где не существовало еще закона, запрещающего мат в произведениях искусства, «Школу» Германики показывали в шесть вечера на главном канале страны, и против этого не очень уверенно протестовала мало кому известный депутат Ирина Яровая. Перед взглядом продюсера, которому такой сценарий принесли бы сегодня, немедленно пробежали бы Энтео, Мединский, инстаграм Кадырова и значительно похорошевшая за эти годы Яровая, — и сериала просто не случилось бы.

Еще одна важная примета, которая придает «Салам Маскве» незапланированно ностальгический оттенок, — сама коллизия, акцент на межнациональные трения как на главный, непроговоренный, подспудно тлеющий городской конфликт. Дело не в том, что он перестал тлеть — но фигуры таджика с гранатом и кавказца с травматом за последние годы несколько утратили выразительную силу. После бандеровцев, геев, Обамы с Эрдоганом (а теперь снова без), пятой колонны и других объектов хорошо организованной ненависти представители этнических диаспор выглядят как-то даже успокаивающе, как напоминание о времени, когда деревья были большими, «Русский марш» сотрясал панельные стены люблинских многоэтажек, Навальный требовал прекратить кормить Кавказ, в городе не было страшнее беды, чем дагестанская свадьба, а Собянин в рамках предвыборной кампании строил фильтрационные лагеря для нелегальных мигрантов. Как просто оказалось забыть о такой, казалось бы, кровоточащей напряженности — заместив ее другими телевизионными конфликтами, а попутно загнав вглубь. Вместо так и не показанной «Салам Масквы» в эфир Первого канала вышли «Салам Мюнхен» и «Салам Кельн» — квазидокументальные репортажи о полчищах мигрантов, заселяющих города тихой Европы; как у нас обстоят дела с заселением, теперь никому не интересно. Жизнь приезжих из национальных республик окончательно переместилась в серую зону — не взрывают, ну и ладно; об их социализации, трудовых правах, условиях жизни и прочих гуманистических подробностях говорят лишь редкие активисты левого толка, но мало кому это интересно. Бардину интересно.

Впрочем, если бы Бардин снял сериал просто про русских, дагестанцев и таджиков — это было бы либо этнографическое исследование, либо агитка; но как и любое хорошее кино, высекающее искру из межнациональных трений, «Салам Масква», в конечном счете, о том, что есть вещи на порядок выше — и человек становится человеком, когда находит в себе силы выйти за рамки крови, традиций, условностей, взаимной вражды. Неважно, кем ты уродился — даргинцем, вьетнамцем, русским, прокурором, бандитом, дворником, но некоторые ведут себя по-человечески, а некоторые — так. И услышать эту нехитрую мысль в 2016 году, может быть, важнее, чем когда-либо. 

Новые серии «Салам Москва» выходят каждый четверг на сайте Первого канала.