Причины и последствия дефолта в России Российский бизнес с точки зрения науки: проект «Медузы» и бизнес-школы СКОЛКОВО. 1998-1999 годы
В первом эпизоде совместного проекта с бизнес-школой СКОЛКОВО «Медуза» рассказывала о том, как во времена перестройки в СССР фактически появился институт частной собственности. Во второй части речь шла о том, как был запущен переход к рыночной экономике. В третьей — о залоговых аукционах и появлении олигархического капитализма. В четвертой части вспомним о периоде «взаимного игнорирования» бизнеса и государства, наступившем после кризиса 1998 года.
К 1997 году еще не была достигнута стабильность государственных финансов. Отказаться от финансирования дефицита бюджета денежной эмиссией полностью удалось только в 1995 году. В результате инфляция сократилась: если в 1994 году она составляла 214,8%, то в 1997-м — 11%.
В конце 1997 года в Азии разразился финансовый кризис, который привел к выводу капитала из развивающихся стран, в том числе и из России. Стоимость обслуживания долга для России резко увеличилась: уже к 1 декабря ставки по ГКО выросли с 20 до 40%. Ситуация усугублялась cнижением цен на сырье, прежде всего на нефть.
К 1998 году основным источником покрытия бюджетного дефицита стали ГКО — краткосрочные облигации государственного займа. За пять лет их выпуск достиг огромных размеров. Обязательства перед нерезидентами — основными держателями ГКО — в 1998 году составляли больше 36 миллиардов долларов, а ежегодные выплаты в их пользу составляли 10 миллиардов. Для сравнения: резервы Центробанка тогда составляли только 24 миллиарда долларов.
В результате 17 августа 1998 года правительство и Центральный банк объявили технический дефолт по всем видам государственных обязательств. Одновременно стало известно об отказе от поддержания курса рубля на стабильном уровне в рамках так называемого валютного коридора и переходе к плавающему курсу. В итоге рубль сразу же подешевел в 1,5 раза, а всего по мере развития кризиса — в 3,5 раза. На 90 дней был введен мораторий на погашение долгов перед нерезидентами, прекратилась торговля ГКО. Платежные системы Visa и American Express рекомендовали иностранным банкам временно не выплачивать деньги по картам российских банков. Платежи не проходили, банки не работали. К концу года инфляция достигала 30% в месяц.
Наиболее сильно в результате кризиса 1998 года пострадали коммерческие банки. Если верить расчетам Московского коммерческого банка, сделанным в 1998 году, на которые ссылаются многие СМИ, общие потери от дефолта для российской экономики составили 96 миллиардов долларов: 45 миллиардов пришлось на банки, 33 миллиарда на частный сектор, а 19 миллиардов — на граждан.
Экономика испытала глубокий шок, от которого, правда, по мнению большинства экспертов, довольно скоро оправилась. «Решение состояло в том, чтобы отойти в сторону и дать рынку работать», — рассказывал Евгений Ясин Gazeta.ru. После кризиса рост экономики возобновился, промышленное производство начало расти: в краткосрочной перспективе помогли кредиты МВФ, в долгосрочной — возобновившийся рост цен на нефть.
Премьер-министром в сентябре 1998 года стал Евгений Примаков. Он просто ничего не делал, и это помогло промышленности вырасти в 1999 году на 20%, — вспоминал Борис Немцов, который до кризиса был зампредом правительства. Бюджет на 1999 год составлял всего 20 миллиардов долларов, резервы не превышали несколько миллиардов долларов — у правительства просто не было ресурсов для поддержки отдельных отраслей или компаний.
Росту промышленности помогло прежде всего падение курса рубля, удорожившее экспорт и ускорившее импортозамещение. «Глория-Джинс» тогда увеличила производство на 50%, — вспоминал президент компании Владимир Мельников: одежда на вещевых рынках из Турции и Китая закупалась за валюту. Продукция компании «Вимм-Билль-Данн» потеснила на полках импортное молоко; производство водки в 1999 году выросло на 50%. Одновременно девальвация рубля помогла российским компаниям выйти на новые рынки: «Лаборатория Касперского» в 1999 году открыла офис в Великобритании, ABBYY — в США. Помогла и удачная конъюнктура: цены на нефть в 1999 году выросли с 12 до 27 долларов за баррель, нефтяные компании смогли приобрести активы в других странах.
Главным результатом финансового кризиса 1998 года стал переход лидерства от финансового сектора к реальному, считает Яков Паппэ из Высшей школы экономики. В частности, почти все банки, находившиеся в центре формирования наиболее известных финансово-промышленных групп (ОНЭКСИМ-банк, «Менатеп», «Российский кредит» и др.), обанкротились. С другой стороны, многие промышленные предприятия освободились от долгового бремени и смогли ускорить свое развитие. Падение курса рубля дало бонус ориентированным на экспорт отраслям. Первый же бездефицитный бюджет был принят только в 1999 году — после того, как в стране уже произошел дефолт.
В посткризисное время у государства и бизнеса осталось гораздо меньше ресурсов для того, чтобы воздействовать друг на друга, к тому же каждая из сторон была занята решением внутренних проблем, пишет Паппэ. Поэтому это время характеризуется взаимным игнорированием государства и бизнеса, хотя в предкризисные годы конфликты бизнеса с властью усилились.
Предприниматель и филантроп, в прошлом — руководитель и основной акционер инвестиционной компании «Тройка Диалог» Рубен Варданян, специально для «Медузы»:
— Показательно, что в 1998 году почти все маленькие компании — участники фондового рынка провели расчеты между собой и с клиентами и уровень дефолта для них оказался минимальным. В 1990-е сделки совершались по телефону, не было договоров, поэтому с формальной точки зрения тогдашнего Гражданского кодекса обязательства можно было и не выполнять. Однако в 97% случаев люди вели себя порядочно. В отличие от банковского бизнеса, где постоянно велись войны, между брокерскими компаниями вражды практически не было. Это яркий пример того, что если вести бизнес цивилизованно, рыночным образом, то успеха можно достичь даже в непростой российской среде.
Экс управляющий директор инвестиционной компании «Тройка Диалог» Гор Нахапетян, специально для «Медузы»:
— Сперва был шок, непонимание, что делать. Потом были созданы комитеты кредиторов, началась работа по реструктуризации задолженностей. В целом кризис привел к очищению отрасли — безумные доходности, которые были на рынке до кризиса, ушли. Изменилось отношение к расходам, до кризиса зарплаты были сильно завышены.
Кризис, как холодный душ, всех отрезвил. Многие игроки ушли с рынка. Пришло время диверсификации, новых услуг, направлений бизнеса. Впервые в России все начали укреплять функции риск-менеджмента. Начались сделки по слиянию и поглощению, серьезные структурные сделки.
Учились не только сами банки и инвестиционные банкиры, но и клиенты поняли, что такое риск. Пришло понимание, что не всем организациям можно верить, надо следить за рейтингами банков. Для индустрии кризис стал большим образовательным процессом.
Михаил Кучмент, совладелец сети мебельных гипермаркетов Hoff, специально для «Медузы»:
— C 1994 года я работал в Samsung Electronics. Тогда многие кредитные договоры были понятийными — по сегодняшним меркам и вообще по стандартам ведения бизнеса: юридически они часто были оформлены неподобающим образом, выдавались без обеспечения, базировались на клиентской истории, объеме бизнеса и так далее. Несмотря на это, в кризис все наши партнеры исполнили свои обязательства. Компания в тот период не потеряла ни копейки на невозвратах кредитов. Конечно, не все пережили кризисную турбулентность. Многим казалось, что после кризиса будет только хуже, а предыдущие удачные пять лет, как и заработанные деньги, случайность. Пессимистов было гораздо больше. В результате кризиса 1998–1999 годов — в отличие от следующего в 2008 году — игроки отсеивались не по профессиональному признаку, а по ментальности предпринимателей. Многие владельцы бизнесов оказались не готовы к такому стрессу — и решили с бизнесом распрощаться. Те же, кто пережил эти сложные посткризисные годы, в хорошей форме подошли к моменту начала роста, когда рынок распрямился, как пружина.
В следующем эпизоде
С начала 2000-х годов до финансового кризиса 2008 года государство перестало быть равноправным партнером бизнеса, по выражению Паппэ, а на смену равноправию пришло доминирование государства в экономике. В свою очередь, от бизнеса государство стало требовать выполнения несвойственных ему функций.