Еды навалом, хорошо живем Рекордсмен России по расходам на продукты: репортаж из Шаройского района Чечни

Согласно официальным данным Росстата, Шаройский район (Чечня) — самая обеспеченная территория в России. Если верить статистике, каждый житель этой горной, труднодоступной местности только на продукты потратил в 2014 году больше 350 тысяч рублей — то есть в 20 раз больше, чем в соседних районах (более свежих данных пока нет). В самый сытый — официально — район России съездил специальный корреспондент «Медузы» Илья Жегулев. 

Даже коренные жители Грозного теряются, когда спрашиваешь у них, как добраться до Шаройского района. «Это надо на такси, только должен быть внедорожник — что-то другое туда просто не проедет», — советует местная журналистка Милана Мазаева (которой кажется, что делать там в принципе нечего). Шаройский район — самая высокогорная и труднодоступная местность в Чеченской республике. Он расположен на юге региона, на границе с Дагестаном и Грузией. Междугородные автобусы из Грозного туда не ходят; можно доехать до Шатоя в соседнем районе, а оттуда — только на автомобиле.

По официальной российской статистике, малонаселенный Шаройский район — еще и совершенно уникальное место. Местные жители больше, чем где бы то ни было еще в России, тратят на еду. Например, в 2014 году каждый житель района, включая пожилых и детей, употребил продуктов питания на 355 926 рублей, то есть каждый тратил около 30 тысяч рублей в месяц. В соседнем Цунтинском районе в Дагестане на продукты потратили за это же время в 20 раз меньше.

«Как там так много могут есть? Может, у них аппетит лучше?» — удивляется Абуязид, житель соседнего Шатойского района, который решился подвезти меня из Грозного. По дороге мы заглядываем к нему домой — взять запасную резину и перекусить; жена подает домашний жижиг-галнаш (национальное мясное блюдо). 

Абуязид работает таксистом. Тем же занимаются многие мужчины в его селе, другой работы в Шатойском районе нет. Ежедневно он ездит в Грозный, до которого 65 километров. Можно переселиться в столицу республики, аренда однокомнатной квартиры там стоит всего около десяти тысяч рублей. Но в Шатое — дом и родители. «Если бы квартира стоила семь тысяч в месяц, мы бы переселились», — признается Абуязид. Его месячный доход не превышает 12 тысяч после вычета процента, который уходит таксопарку, — за бензин и за кредит на новую Lada Granta. Жена работает в службе занятости, зарабатывает 15 тысяч рублей. Все деньги уходят на еду, плюс дорога для дочки, которая каждый день ездит в грозненский колледж на учебу.

Абуязиду и самому интересно посмотреть, как же люди в Шаройском районе живут, раз они тратят 30 тысяч в месяц на еду. 

После Шатоя дорога превращается в ледяную колею, однако Lada Granta справляется. Мы приезжаем в самое населенное село района — Кенхи. Встречаем идущую вдоль дороги девушку и предлагаем подбросить ее; автостоп — единственный способ передвижения по Шаройскому району: автобусов нет, на весь район — всего один таксист. Девушку зовут Фатима, она решила навестить родственников. «С питанием нормально, если нужно — едем закупать в Хасавюрт оптом», — говорит Фатима. По ее словам, в селе работа есть только у школьных учителей, а все мужчины отправляются на заработки за пределы Чечни — кто в Москву, а кто в Астрахань.

Главный магазин села Кенхи — это небольшое одноэтажное здание с надписью «Сок». Изобилия внутри нет. Полмагазина занимает ширпотреб, другая половина — продукты. Немного фруктов, крупы, консервы и кондитерские изделия — весь ассортимент. Семейный бизнес предпринимателя Расула Исаева трещит по швам: за день в магазин заходят не больше десяти клиентов. Молочные продукты, мясо и овощи не покупают — у каждого свое. Исаев думал продавать свежий хлеб, купил хлебопечку, но дело не пошло. Даже хлеб селяне предпочитают готовить дома. Кроме того, многие покупают в долг — продавец показывает три большие долговые тетради; каждый Курбан-байрам он заводит новую, хотя по старым долгам люди еще не расплатились.

Ежедневная выручка — хорошо, если тысячи полторы, говорит Исаев. А бывает и так, что заходят лишь раз в день за тетрадкой и ручкой школьники.

Приезжаем в поселок Шарой; магазина тут мы и вовсе не нашли. Раньше здесь держала палатку знакомая таксиста Абуязида. Оказалось, что год назад она ее закрыла — после того, как отсюда съехали военные, работать стало невыгодно. На холме, где раньше находился магазин, стоит пожилой мужчина и собирается закурить. Я срочно взбираюсь к нему, чтобы спросить, где он берет продукты, причем в таком количестве. Его зовут Муса. «Продукты? Зачем тебе продукты? Заходи ко мне, пообедаешь», — отвечает он.

Дома суетится его жена Марика: «Из России? Из Москвы? Сейчас мы тебя накормим. Мы всегда русских кормили. Они здесь стояли, а муж все время им что-то давал — то курицу, то сыр. Я экономила и ругала его за щедрость, за это он меня называл крокодилом. Солдаты приходили, и он им говорил: „А там живет мой крокодил“. Я, конечно, обижалась. Почему же я крокодил?» 

У Марики — пятеро детей. Младшая дочка учится в педагогическом институте и уже преподает в местной школе в младших классах. В школе на 30 учеников — четыре учителя: математики, русского и чеченского языков, ислама. Английский язык тоже преподают, но по скайпу. В 2006 году на деньги «Фонда Кадырова» в район провели электричество; Шаройский район стал последним в Чечне, где появился свет. Теперь здесь есть даже выделенная линия интернета.

Беда только с газом, в ближайшее время его не предвидится, поэтому топят по старинке — дровами. За это в местной школе как раз отвечает младший сын Марики — он подрабатывает там кочегаром. Старший, Иса, работал в полиции, но после того, как на полицейской машине попал в ДТП, его уволили. «У нас хозяйство все свое — мясо, сыр, творог, яйца, хлеб, овощи», — говорит Марика. Домашние продукты они иногда продают соседям, но чаще живут натуральным обменом с ними же — головки сыра меняют на одежду.

Меня угощают картошкой с мясом и чаем с конфетами. Конфеты и сладости — это, пожалуй единственное, что покупается в Химое — административном центре Шаройского района. Раз в неделю семья из семи человек покупает на всех сладостей — на две-три тысячи рублей. Получается, что она тратит на продукты в месяц максимум 12 тысяч. Остальные десять семей в поселке ведут похожий образ жизни. Примерно так же — только без света — жили здесь и при Джохаре Дудаеве, и при Аслане Масхадове. Какую-то разницу Марика обнаруживает только сравнивая нынешние времена с советскими. «Тогда запрещали иметь много скота, а Кадыров наоборот говорит — заводите скот, ничего не запрещает», — радуется она. Сепаратистов и боевиков она вспоминает недобро: «Они к нам приезжали тоже, с ним был Хоттабыч их (полевой командир Хаттаб — прим. „Медузы“). Тогда старики вышли и не пустили их в район, уговорили обойти нас стороной».

«Еды навалом, всего навалом, хорошо живем. У всех скот в деревне, никто не голодает. Бывают те, которые прибедняются, но если у них чуть-чуть руки будут шевелиться — проживут», — прощается со мной женщина.

На «Приоре» сын Марики, бывший полицейский Иса везет меня в Химой. Центральный магазин здесь имеет политическое значение. Он принадлежит главе Шаройского муниципального района Раисе Батукаевой, а за старшего в магазине — ее сын Магомед, глава отдела труда и социального развития района. Когда Магомед узнает, что жители Шаройского района больше всех в России покупают продуктов, он не удивляется: «Вы знаете, я как в горы поднимаюсь, сразу такой аппетит появляется». Однако, признает он, на количество покупателей в магазине горный аппетит никак не влияет — их тут единицы.

Работающими официально числятся только 400 человек из трех тысяч жителей Шаройского района. Однако за 15 тысяч рублей в магазине никто не хочет работать. В будни выручка не превышает семь тысяч рублей в день. А сейчас дела вообще плохи — Магомед открывает магазин, только когда ему позвонит кто-то из «клиентов». Чеков в магазине, конечно, тоже никаких нет. 

Самым серьезным предпринимателем в районе считается Лема Тагиров. Он легенда района и главный его меценат. Во второй половине 1990-х, между чеченскими войнами, Тагиров поработал спецпредставителем прокуратуры Ичкерии в России. Тагиров живет в Москве, но о малой родине не забывает, он построил здесь практически все: соорудил маленький парк с мемориалом Великой Отечественной войны, восстановил старые крепости, провел воду в Химое. Иногда даже приезжает и раздает нуждающимся деньги. Кроме того, он организовал тут фермерское хозяйство с шестью верблюдами. Правда, сейчас остались только два верблюда, да и от этих собираются избавиться, рассказывает Руслан Межидов, племянник Тагирова, которого предприниматель оставил на хозяйстве. С поиском работников у фермера Межидова — та же проблема, что и у владельца магазина — их нет.

Самым обременительным активом Тагирова оказалась построенная в Химое первая и единственная в Шаройском районе бензозаправка. Торжественно открывать ее приезжал вместе с Тагировым глава Чечни Рамзан Кадыров. Но с точки зрения бизнеса вложение оказалось неудачным. Бензина покупают так мало, что одной привезенной цистерны хватает примерно на год. «Вот сегодня три с половиной тысячи рублей принесли с бензоколонки, — разводит руками Межидов. — Каждый раз, когда мне приносят такую выручку, хочется отсюда уехать». С учетом вложений, а это 16 миллионов рублей, и с рентабельностью в 30%, бензоколонка окупится через 43 года.

* * *  

В начале десятого утра рядом с новеньким зданием администрации Шаройского района в Химое — никого, кроме одной женщины. «Что вы хотели?» — спрашивает она.

На удачу Луиза Хаджиева оказалась представителем Чеченстата в Шаройском районе. Когда она услышала сумму, которая фигурирует в статистике, то удивилась не меньше меня: «Ничего себе! Это же какие богатые все должны быть. Каждый день икру черную есть. Это нереально, это курам на смех цифра, даже тупой человек должен понять, что это смешно».

— Вообще, это же можно определить по данным чеков из продуктовых магазинов.

— Ну, какие чеки у нас? — рассмеялась Хаджиева.

Как выяснилось, начальства в районе сейчас нет, да и вообще на целую неделю администрация переселялась в другой район, потому что из-за аварии тут не было электричества. 

Замглавы администрации района Хусейна Лурмагомедова я встретил уже на обратном пути в Грозный — начальник на черной «Приоре» возвращался с совещания в Грозном. Выслушав меня, Лурмагомедов присвистнул: «На одного человека? 356 тысяч? Ни хрена себе! У нас там всего восемь магазинчиков. У нас товарооборот в районе в месяц даже на миллион не тянет!» 

Наконец, в Грозном начальница отдела статистики торговли и услуг Чеченстата Хава Абушева попыталась дать рациональное объяснение данным по Шаройскому району. По ее словам, исследование, положенное в основу статистических данных, делается по индивидуальным предпринимателям — с помощью выборки. Так получилось, что в Шаройском районе в выборке участвовал всего один предприниматель из 49, зарегистрированных в районе; и он, по словам Абушевой, «прям очень много продавал», причем на территории всей республики. «Но так как мы не можем при составлении отчетности разбить, что и где он продает, получилось, что он все как бы продал в Шаройском районе», — говорит она.

Общий объем проданных продуктов питания в Шаройском районе составил, по данным Чеченстата, 1,1 миллиарда рублей. Предприниматель из отчетности должен был продать продуктов как минимум на 22,5 миллиона рублей. В районе о таком предпринимателе не знают. Как бы то ни было, так много заработать ему вряд ли удалось. По данным того же Чеченстата, 49 предпринимателей из Шаройского района за прошлый год получили 100 тысяч рублей — на всех; иными словами, каждый из них в среднем заработал в 2014 году две тысячи рублей.

«Когда собираем данные по общему товарообороту в районах, разница не так бросается в глаза, — размышляет Абушева, занимающаяся статистикой, по ее признанию, уже больше 20 лет. — А когда пересчитываем на душу населения, то получается совсем другое». Действительно: по товарообороту Шаройский район похож на Веденский (1,6 миллиарда рублей) и Шатойский (1,3 миллиарда). Только в Веденском живут 39 тысяч человек, а в Шатойском — 18 тысяч. В Шаройском же — всего три тысячи. 

Московские эксперты ничего необычного в статистических данных по Шаройскому району не видят. «Статистика Чечни представляет собой виртуальную реальность, не заморачивайтесь по этому поводу», — сказала директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталия Зубаревич.