«В СССР нет убийств» Чикатило, Сталин, клюква. Главное о запрещенном американском триллере «Номер 44»

На экраны российских кинотеатров 16 апреля должен был выйти американский триллер «Номер 44» Даниэля Эспиносы про расследование убийств детей в СССР. Фильм был снят с проката за два дня до премьеры — по инициативе «Централ Партнершип». Представители компании посмотрели картину вместе с чиновниками из Минкульта и решили, что в преддверии 70-летия Победы такое кино показывать нельзя. Министр культуры РФ Владимир Мединский счел, что фильм непотребный и призвал россиян «сформулировать свое собственное представление о самих себе как наследниках великой, уникальной российской цивилизации». Министр считает, что россияне должны перестать рефлексировать о сложных вопросах истории и, видимо, прекратить относиться к себе критически. По просьбе «Медузы» о фильме «Номер 44» рассказывает кинокритик Сергей Синяков, посмотревший ленту на пресс-показе.

Москва, 1953-й год. Лейтенант МГБ Лев Демидов — образцовый охотник за шпионами и провокаторами, однако в последнее время его терзают все менее смутные сомнения относительно происходящего вокруг. Стоит ли без суда и следствия расстреливать не только врагов народа, но и их родню, как это делают его коллеги? Оправданы ли подозрения начальства, что его жена Раиса работает на иностранную разведку? Не смахивает ли на убийство смерть мальчика, найденного на железнодорожных путях? В соответствии с государственной установкой «в СССР убийств нет», вроде бы не должна; попал под поезд — значит, попал под поезд. Но отчего труп голый и с вырезанными внутренностями? Не мудрено, что вскоре задающийся лишними вопросами Лев оказывается далеко от Москвы, на скромной милицейской должности в заводском городке Вольск. А там обнаруживается еще один мертвый мальчик. И еще один.

Дебютная книга 29-летнего англичанина Тома Роба Смита «Малыш 44» вышла на Западе в 2008-м году, стала международным бестселлером и была номинирована на 17 премий. Причина успеха — в коммерчески перспективной смелости авторского замысла: за основу книги Роб Смит взял дело маньяка и людоеда Чикатило, но перенес сюжет из «застойных» 1980-х в поздний период сталинского правления. Книгу перевели на несколько языков, в том числе и на русский; у нас роман, не вызвав ажиотажа, был опубликован в 2012-м не слишком известным харьковским издательством «Клуб семейного досуга». Спустя год на русском вышло продолжение приключений лейтенанта Демидова — роман «Колыма» (в планах Тома Роба Смита — трилогия).

На основе биографии Чикатило снято две картины: американский «Гражданин Икс» (1995) и итальянский «Эвиленко» (2004, в главной роли — уместный Малкольм Макдауэлл). «Номер 44» — самое масштабное высказывание по теме. Снимать картину планировал Ридли Скотт, но затем ограничился продюсерскими функциями. Режиссерское кресло занял талантливый швед Даниэль Эспиноса, а на главные роли пригласили актеров первой величины: нечто славянское легко обнаруживается и в Томе Харди (играет Льва), и Нуми Рапас (Раиса), и в Гэри Олдмане (играет бывалого, но честного милицейского генерала). Второй сильный плюс — по-голливудски добротно воссозданная атмосфера перманентного сталинского ада. Да, имеются грубые фактические промахи — спецслужбы, как известно, предпочитали арестовывать граждан не максимально эффектно, среди бела дня, на людях и по месту работы, а ночью по домам. Но по ходу просмотра не возникает сомнений, что Сталина считают одним из самых кровавых диктаторов в новейшей истории не исключительно за красивые усы.

«Номер 44» виртуозно выводит из себя патриотически чуткого современного зрителя уже в первых кадрах, где за кратким экскурсом в украинский Голодомор следует сцена водружения флага над Рейхстагом: Льву советуют снять, чтобы не влезли в фотокадр, десяток украшающих руку по локоть трофейных часов. Другое дело, что и Голодомор, спровоцированный безжалостным правительственным прессингом крестьянства, действительно был, и история с часами была (правда, у солдата, позировавшего с флагом над Рейхстагом для фотографа Евгения Халдея на руках часов всего двое). Мог ли один офицер МГБ пристрелить другого, мешавшего ему подставить третьего? Думается, вполне. Могла ли советская семья всерьез обсуждать, отречься ли от попавшей «под колпак» (и при этом явно невиновной) невестки ради собственного сохранения? Почему нет — отказался же от арестованной жены, причем любимой, ближайший сталинский соратник Молотов. Но есть здесь и те, кто не отрекается, и те, кто не стреляет — на поклеп на весь русский народ фильм никак не тянет. Народ испуган — да, но как любое общество в любое время укомплектован не исключительно моральными уродами.

К сожалению, в целом благое намерение лишний раз напомнить забывчивым о зверином оскале тоталитаризма тонет в чисто художественных недостатках, не имеющих к идеологии никакого отношения. Фильм плох не только и не столько развесистой «клюквой» вроде «Центрального вокзала» в Москве (фактических косяков здесь не больше, но и не меньше, чем в любом голливудском блокбастере на русскую тему, не имеющем проблем в нашем прокате), но элементарно провальной драматургией. Тут авторы, надо сказать, сами себе вырыли яму, приписав Сталину концептуально-бредовую фразу «В СССР нет убийств». Ведь зафиксированы же, действительно, коллегами Льва в протоколах четыре десятка убийств, а подозреваемые в их совершении не только арестованы, но оперативно обвинены и расстреляны. Могущественны спецслужбы, но не в состоянии изловить беглую супружескую пару, которая колесит по стране и методом тыка обнаруживает преступника, имевшего привычку вершить злодейства с именем Сталина на устах.

«Номер 44» — максимально путаная, алогичная и совершенно не убедительная история, будто выбитая на допросе с пристрастием, когда ополоумевшая жертва готова нести все, что угодно, лишь бы выжить. Есть ли в советском заводском городке геи? Да полно. «Бродский, на кого вы работаете?» — «На Ахматову». Кто во всем виноват? Ростовский оборотень Малевич. Фильм, в свою очередь, повинен лишь в том, что плохо сделан. Для здравых умов и чувств, не скрученных в истероидный жгут пропагандой, он опасен ничуть не более, чем игрушечные солдатики в нацистской униформе.