«Мы все чебурашкины дети» Интервью Владимира Яковлева спецкору «Медузы» Илье Жегулеву

Основатель газеты «Коммерсант», журналист Владимир Яковлев в начале марта 2015 года объявил о запуске нового медиа-проекта «Мулбабар». Его задача — противостоять «волне ненависти», захлестнувшей Россию, и «превращать безумцев обратно в людей». Деньги на «Мулбабар» Яковлев собирает на «Кикстартере» (попросил 50 тысяч долларов; 28 тысяч уже есть). В «рабочей группе» проекта, по словам Яковлева, участвуют 920 человек — на добровольных началах. Специальный корреспондент «Медузы» Илья Жегулев связался с живущим в Тель-Авиве основателем нового проекта, чтобы выяснить, как будет устроен «Мулбабар» и зачем он нужен. 

— Что вы собираетесь делать? Можно ли сравнить «Мулбабар» с сайтом AdMe, который страшно популярен и там нет никакой вражды и ненависти?

— Вы знаете, я думаю, что по аудитории, которую хочется получить — можно. По тому, что очень хочется делать контент, который пользуется большим интересом — тоже можно. По степени нагрузки контента, по степени того, что контент несет — нет, конечно, нельзя. Хочется, чтобы тот контент, который будет производить «Мулбабар», был не менее популярен, но при этом более нагружен. Вот мой собственный недавний пост — обращение к журналистам — получил только у меня в ленте больше пяти тысяч перепостов. Даже без перепостов с той же «Медузы». Для текстового поста в фейсбуке — это очень, очень много. Контент, который несет сильный позитивный заряд и получает широкую аудиторию, вполне реален.

— Несколько лет назад вы возвещали о появлении global russians, у которых есть некие общие интересы. Они должны были составлять аудиторию одного из ваших предыдущих проектов — «Сноба». Их больше нет? Читатели «Мулбабара» — это не они?

— Нет, конечно. Вообще, концепция global russians, не мною придуманная, кстати, оказалась странным образом пророческой. Просто потому, что уровень миграции из России сейчас таких масштабов, которых, насколько я понимаю, в этой стране не было вообще никогда, в том числе пять лет назад, когда появлялся «Сноб».

Людей, которые в последние годы уезжают из России, называют эмигрантами. А мне кажется, что это неправильно — их надо называть беженцами. Они уезжают не потому, что там, куда они уезжают, им хочется жить. Они уезжают, потому что они не чувствуют себя социально безопасными в России, не могут в России нормально растить детей, не могут найти нормальную работу. Российский креативный класс сегодня вообще абсолютно лишен работы и находится перед выбором — либо проституировать за государственный бюджет, либо сидеть без копейки. Поэтому эти люди — беженцы в самом прямом смысле этого слова, и им, кстати, нужно как беженцам помогать, по-настоящему.

— Предыдущие волны русской эмиграции как-то больше походили на поток беженцев.

— Это правда. Собственно, все три самых тяжелых российских правителя — Сталин, Брежнев и Путин — могли позволить себе роскошь пренебрежительного отношения к культурной и интеллектуальной части общества. Все трое паразитировали на продаже полезных ископаемых, и тот факт, что Россия такая богатая страна, позволял им, в отличие от любого другого крупного государства, не зависеть от культурной, интеллектуальной или бизнес-элиты общества. И избавляться от нее. Вся разница заключается в том, что они избавлялись по-разному. Сталин — расстреливал, Брежнев — маргинализировал и лишал работы, а Путин — просто выгоняет из страны.

— А «Мулбабар» — он для культурной и интеллектуальной элиты?

— Мне бы хотелось сделать продукт от культурной и интеллектуальной элиты.

— К массам?

— К людям. Мой отец, журналист, работал в самые тяжелые годы в этой стране; огромное количество писателей, художников и поэтов работали в этой стране в жуткие совершенно брежневские годы — жесточайшая цензура, никакого интернета не было, была компартия и полная беда. И, тем не менее, эти люди умудрялись каким-то образом сохранять в обществе отсутствие звериности и доброту, и их отношение друг к другу. «Барон Мюнхгаузен», «Обыкновенное чудо», Стругацкие, Таганка, Окуджава — можно до бесконечности перечислять. И посмотрите на то, что происходит сейчас, это жуткое же сравнение, потому что планомерно людей стравливают друг с другом как собак.

Сама идея, что сегодняшняя культурно-интеллектуальная элита не способна работать с массовым читателем, с массовой аудиторией — это фигня, мы все ведь чебурашкины дети. Поэтому то, что [Дмитрий] Киселев может с массовой аудиторией пропагандировать ненависть, а мы не можем с массовой аудиторией пропагандировать добро, — это чушь.

— Когда вы основывали «Сноб», то говорили, что остальные СМИ — столовая, а «Сноб» — ресторан. Вот «Мулбабар» в таком случае — продуктовый рынок или старая добрая номенклатурная советская столовая?

— У меня в жизни было некоторое количество проектов. С каждым из них я, конечно же, совершал множество ошибок. Количество ошибок, которых я понаделал в «Коммерсанте», космическое. Количество ошибок, которых я понаделал в «Снобе», тоже огромное совершенно.

Но вот в чем меня нельзя обвинять — это в том, что я когда-либо повторялся. «Мулбабар» — новый проект, он не похож ни на «Коммерсант», ни на «Сноб», ни на «Возраст счастья», которым я занимаюсь последние четыре года.

— Как вы собираетесь распространять «Мулбабар»? Сейчас заметки появляются на странице проекта на фейсбуке. Вы же знаете, наверное, что после достижения определенного потолка аудитории фейсбук начинает показывать новости уже не всем лайкнувшим, а лишь части, и потом часть эта уменьшается; и если ничего не сделать, то вас просто не будут видеть подписчики.

— Это, кстати, страшная подлость с фейсбуком, между прочим, потому что фейсбук не относится к аудитории, собранной на странице, как к коммерческой ценности и коммерческой собственности автора страницы. Что свинство, вообще говоря. Для нас, конечно, фейсбук — это лишь стартовая площадка, через месяц встанет предварительный сайт, а через три месяца будет стоять полноценный ресурс.

— То есть вы будете его рекламировать?

— Ну, конечно.

— На это же нужны нормальные деньги, а не 50 тысяч долларов, которые вы собираете всем миром.

— «Мулбабар» — волонтерский проект. Все, кто в нем работают, делают это бесплатно, потому что считают нужным и правильным, то, что делают. Мы собираем 50 тысяч долларов на «Кикстартере», это деньги на те виды работ, которые мы не можем выполнить сами. Люди на «Кикстартере» дают и по 20, и по 50 долларов. И я должен сказать, что очень-очень благодарен им за это. Это невероятно помогает и поддерживает. На «Кикстартере», кстати, есть много отзывов о проекте.

— «Мулбабар» — такое слово странное, означает «Юпитер». Есть ли какие-то уже слоганы с «Мулбабаром»?

— «Мулбабар» — это пилотное рабочее название, вероятно, оно не останется таким. А слоганы, конечно, есть. Их два. Основной слоган: «Люди важнее идей». А второй слоган, который, собственно, полностью определяет стилистику проекта и его подход к контенту: «Делать значимое интересным». И это, собственно, то, чему мы сейчас учимся на рабочей группе, на рабочей странице, в этом основная задача рабочей группы.

— А кого включает в себя эта группа, сколько в ней человек?

— В рабочей группе сейчас 920 человек.

— Есть какая-то усеченная группа или все 920 человек принимают решения?

— Проект — это площадка, настоящего жесткого редакционного подхода у проекта нет, он не нужен. И большинство из тех людей, которые сейчас пришли в рабочую группу, смотрят, разбираются в том, что происходит. Впрочем, все это довольно быстро организуется. Сейчас уже есть координаторы, которые ведут проект.

— И сколько координаторов?

— Координаторов сейчас 15 человек. Это люди, которые предложили свои рубрики, тематики — и ведут. С сегодняшнего дня уже есть ежедневные дежурства выпускающих, которые будут отбирать те посты, которые нам предлагают 900 человек. То есть проект быстро очень и хорошо структурируется.

— Но все-таки эти рубрики, которые предлагали, вы утверждали? Как всегда, как во всех проектах, за вами последнее слово?

— Вначале утверждал я, просто потому что было некому. Сейчас мы это делаем вместе с координаторами проекта. Хотя рубрики — очень сильно устаревшая категория. Поэтому те рубрики, которые сейчас есть, они больше как гайдлайны. Надо просто понимать, что собой представляет «Мулбабар». Есть дикая волна ненависти в стране, есть огромное количество людей, которые не хотели бы, чтобы это в стране происходило, не хотели бы, чтобы большие социальные группы в стране ненавидели друг друга. «Мулбабар» — это площадка, куда эти люди могут прийти и сказать, написать, то, что они хотели бы сказать и написать.

— В обычных СМИ, где есть редактура и следят за контентом, все равно то и дело прорывается вражда и ненависть. А в фейсбуке, «ВКонтакте», где нет редактуры — там ее гораздо больше.

— Конечно, да. Для нас это, честно говоря, технический вопрос, я не знаю, насколько он попадает в рамки интервью, если честно.

— Попадает.

Есть два обстоятельства. Во-первых, ресурсы, которые ставят своей задачей другой подход к реальности, намного меньше подвержены этой ненависти. В рабочей группе сейчас 900 человек, и, в общем, нельзя сказать, что эти люди как-то специально сильно проверялись на входе. Тем не менее, внутренний мир рабочей группы совершенно другой. Хороший. Это я к тому, что атмосфера очень зависит от участников. А участники от целей и идеологии проекта.

Во-вторых, работа интернет-СМИ во многом противоположна старой идеологии печатных СМИ. В старой идеологии главным товаром была публикация. За право на публикацию соглашались на редактуру, на определенную стилистику языка, на определенные правила работы… В сегодняшнем правильно построенном интернет-СМИ схема обратная: публикация является абсолютно общедоступной, а то, что вам предлагают — это дополнительное промоутирование материала. Промоутирование в общие тематически блоги, промоутирование на главную страницу и так далее. Это не редактура, потому что вам никто не мешает публиковать материал на аудиторию своего блога, на ту аудиторию, которая читает непосредственно вас. И такие схемы промоутирования у нас, безусловно, будут, без них невозможно совершенно.

— Если кто-то напишет злой текст, разжигающий ненависть, вы просто не будете его промоутировать — или не поставите?

— В этой схеме ни я, ни редакция ничего не ставим. Это делает автор. Основой ресурса в любом случае будут открытые блоговые ленты.

— Выходит, как на «Снобе»?

— Не совсем как на «Снобе». На самом деле, совсем по-другому, но сейчас мне очень не хочется влезать в детали. Вот смотрите: сейчас есть 900 человек, которые пошли к нам в «Мулбабар» в рабочую группу для того, чтобы писать, и что-то пробовать, и что-то делать, просто в результате двух моих постов. Они пришли, зная, что это волонтерский проект, потому что хотят попробовать, потому что хотят что-то сделать. И у меня это создает другое ощущение от интернета и от среды в интернете, чем, скажем, существовало у меня до этого.

— Я все равно не понимаю, как собираетесь вы фильтровать, защищаться от графоманов тех же? Чем в таком случае сайт будет отличаться от того же Livejournal и Besttoday?

— Я не готов сейчас детально и подробно до конца рассказывать концепцию. Могу сказать, что я слышу ваши вопросы, эти вопросы есть у нас у самих, мы знаем (или нам кажется, что мы знаем), как их решать.

— Реклама в вашем проекте будет? 

— Проекту три недели. Я не знаю. Я знаю, что сейчас у меня есть 900 человек, рабочая группа и волонтерский ресурс, и мне нужно помочь тем людям, которые пришли, дать им доступ к площадке, дать им возможность работать… Мне кажется, что в стране происходит п****ц. П****ц. С ненавистью, с диким отношением людей друг к другу, с тем, что страна находится на грани социальной катастрофы.

— Хуже, чем в советские годы?

— Несопоставимо, несопоставимо. И если говорить о проекте «Мулбабар», то спрашивать в этой ситуации, как он будет зарабатывать деньги и будет ли — на мой взгляд, простите, смешно. Я не знаю. Я хочу не деньги зарабатывать, а что-то сделать для того, чтобы в политиков типа Немцова перестали стрелять на улице в ста метрах от Кремля.