В библиотеке Института научной информации по общественным наукам на юго-западе Москвы вечером 30 января начался пожар. Очаги возгорания тушили до 2 февраля, потом откачивали из здания воду. Точной информации об ущербе нет, однако по предварительным оценкам, пострадало около 15% библиотечного фонда. Часть книг и серверы с цифровыми копиями могут быть залиты водой. Пожар в ИНИОН руководители института, ученые и читатели уже назвали катастрофой для российской науки.
Библиотека ИНИОН — крупнейшее собрание по общественным и гуманитарным наукам в Европе — была основана в 1969 году на базе библиотеки Социалистической академии общественных наук. Фонд объединяет более 14,2 миллиона единиц хранения, из которых около шести миллионов — книги, более семи миллионов — периодика. Здесь хранятся не только редкие издания, но и документы, например, собрание документов ООН и Лиги наций. Причем многие зарубежные издания по социально-гуманитарным наукам представлены здесь в единственном экземпляре.
Сейчас библиотека ИНИОН — четвертое по объему фондов книгохранилище страны и второе в Москве, которое остается «живым» и постоянно пополняется. Почему библиотека ИНИОН уникальна, какая роль отводилась институту в советские годы и что означает этот пожар — рассказывает на «Слоне» социолог Григорий Юдин, старший научный сотрудник Лаборатории экономико-социологических исследований ВШЭ.
Одна из ключевых технологий, которая использовалась в идеологической работе в СССР, заключалась в подмене науки об обществе догматикой. Чтобы иметь сильные позиции в идеологической войне с Западом, нужно было, в частности, «хорошо представлять себе содержание его сознания». Именно поэтому было создано хранилище, в которое отправлялась вся важная литература по общественным наукам на разных языках.
ИНИОН стал не только книгохранилищем, но и мозговым центром, где воспитывались специалисты, способные отслеживать и систематизировать эту литературу. С результатом их работы знакомились коллеги из других научных институтов, а также ЦК партии. Вход в некоторые фонды был сильно ограничен, как и доступ к актуальной научной повестке. В постсоветское время выяснилось, что у библиотеки ИНИОН нет и читателя такого же уровня, который мог бы легко воспринимать новый для себя способ рассуждения о социальной жизни.
«Закрытость» института оказалась наследственной: Юдин рассказывает, что еще пять-семь лет назад требовалась протекция и связи в самом институте, чтобы получить долговременный пропуск. В самой библиотеке сохранялись специальные кабинеты по отдельным дисциплинам — «запись в эти кабинеты требовала позиции в академическом институте или блата».
Уникальность библиотеки, убежден социолог, в глубине и детализации фондов, объем которых существенно превышает весь объем литературы, доступной в интернете. Однако расширенного доступа к библиотеке ИНИОН так и не появилось. По мнению ученого, произошло это из-за того, что «никто не был заинтересован в изменении существующего режима контроля распространения знания».
Вместе с пожаром был разрушен и элемент идеологической автономии. «Кто бы ни был у власти, мы оказываемся безоружными в символическом противостоянии с возможным противником», — заключает социолог. По его мнению, теперь доступ к системе знаний должен быть иным — база должна формироваться из множества разных источников самими специалистами.
Пожар означает, что этой системы организации знания, с ее статусной иерархией, способами воспроизводства специалистов, с ее ограничениями и возможностями, больше нет. важнейший элемент существовавшей когда-то системы идеологической автономии утрачен. Отсутствие физической базы для работы по рефлексии современных обществ создает настоящую угрозу национальной безопасности независимо от дальнейшего развития политического режима.…>