«Решение будет за Аллахом» Кого судят за нападение на Нальчик и в чем суть «дела 58-ми»: репортаж Юлии Сугуевой

Во вторник, 23 декабря, в Нальчике начнут оглашать приговор по делу о нападении боевиков на столицу Кабардино-Балкарии 13 октября 2005 года. Это едва ли не самый крупный и длительный процесс в новейшей истории России: на скамье подсудимых — 58 человек, обвиняемых в убийствах, покушениях на жизни полицейских, попытке свержения конституционного строя и других тяжких преступлениях. Для обвиняемых даже пришлось построить отдельный зал судебных заседаний с примыкающим к нему СИЗО; подходящего помещения для такого масштабного процесса в Нальчике просто не было. Семерых человек прокуратура просит приговорить к пожизненному заключению, для остальных обвинение запросило сроки от четырех с половиной до 23 лет лишения свободы. Большинство подсудимых своей вины не признают.

Журналистка Юлия Сугуева по просьбе «Медузы» вспоминает историю нападения на Нальчик и рассказывает, кого судят за крупнейший в истории Кабардино-Балкарии теракт.

«Я видел этих молодых ребят необстрелянных, видел всю бесперспективность [нападения]: десять человек на полк, территория которого два гектара. Но я не мог их оставить», — рассказывал в суде Каншоуби Бориев — один из немногих подсудимых, признавших свое участие в вооруженном нападении на Нальчик 13 октября 2005 года.

В тот день примерно в девять утра около 200 вооруженных людей (они разбились на группы) атаковали расположенные в Нальчике административные здания и объекты силовых ведомств: пост ДПС «Хасанья», антитеррористический центр «Т», базу ОМОНа, МВД Кабардино-Балкарии, отделения милиции, полк ППС, местное управление ФСБ, нальчикский погранотряд № 43, а также оружейные магазины «Арсенал» и «Охотник плюс». Несколько зданий нападавшим удалось взять штурмом, а в магазине «Сувениры» в центре Нальчика группа боевиков захватила заложников и удерживала их до полудня следующего дня. По воспоминаниям местных жителей, бои в городе шли два дня, а в пригородах Нальчика стрельба продолжалась до 17 октября. 

«Было жутко, потому что мы ничего не понимали. Стреляли по всему городу, со всех сторон в небе был виден дым. Только часов в 10 [13 октября] по телевизору стали объяснять, что произошло. К этому времени в больницах уже был ажиотаж, уже везли раненых. В город никого не впускали и не выпускали, телефонная связь работала плохо, а потом вообще вырубилась», — вспоминает местная жительница. По ее словам, в Нальчике несколько дней не работали предприятия; школы и детские сады были закрыты. 

Продавщицы на рынке «Стрелка», расположенного недалеко от здания местного УФСИН, вспоминают, что в тот день на «Стрелку» забежали люди с оранжевыми повязками на рукавах (по ним боевики опознавали друг друга) и начали стрелять в воздух. «Они кричали: жить хотите — валите отсюда. Тогда все стали убегать», — вспоминает работница рынка. По ее словам, многие боевики были совсем молодыми — им, судя по внешности, было лет по 18-20.

По официальным данным, в результате нападения на Нальчик были убиты 35 сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих и 15 мирных жителей; 129 силовиков и 66 горожан получили ранения. Российские силовые ведомства также сообщили об уничтожении 95 нападавших, в основном кабардинов и балкарцев, за исключением двух русских, одного ингуша и трех осетинов. Люди вспоминают, что трупы боевиков и жителей Нальчика лежали на улицах еще несколько дней после нападения на город. 

«Все начали возмущаться, и только тогда тела собрали. По городу ездила большая машина и туда закидывали все без разбору трупы. Сотню человек, не меньше; нескольких так и не опознали. Сотрудников [полиции] тоже погибло намного больше, просто об этом умалчивают (на сайтах чеченских сепаратистов объявили, что было убито 140 правоохранителей, со стороны боевиков погиб 41 человек — прим. „Медузы“). А тела боевиков так и не отдали, но в их число записали и случайных людей. Например, мужа моей соседки, а он не был соблюдающим мусульманином, и в тот день, когда началась стрельба, поехал в школу за детьми. Соседка рассказывала, что в морге трупы лежали друг на друге, и все были раздеты. Тем, кто пришел хотя бы опознать своих родственников, говорили: если хотите — идите сами их тут ищите», — рассказывает очевидец событий.

Сразу после спецоперации по всему Нальчику выставили наряды милиции и внутренних войск, в городе шли зачистки, некоторые районы были полностью блокированы: силовики разыскивали причастных к мятежу.

Суд без присяжных 

Ответственность за события 13 октября 2005 года в Нальчике взял на себя Шамиль Басаев. Согласно материалам уголовного дела (более полутора тысяч томов), в атаке на Нальчик действительно участвовали отряды боевиков из «Кавказского фронта» Басаева, однако основной костяк нападавших составили члены кабардино-балкарского джамаата «Ярмук». Непосредственными организаторами мятежа были, по версии следствия, лидер джамаата Анзор Астемиров (убит во время спецоперации в 2010-м) и руководитель ингушского джамаата «Талибан» Илесс Горчханов (убит во время нападения на Нальчик), которые в 2004-2005 годах собрали из числа «экстремистски настроенных жителей» КБР около 250 человек — для нападения на столицу республики.

Расследование мятежа в Нальчике главное управление Генеральной прокуратуры России в Южном федеральном округе вело два года. За это время следователи допросили около двух с половиной тысяч свидетелей, провели более 120 осмотров мест происшествий, 1600 различных экспертиз. Потерпевшими по делу признаны более 400 человек, ущерб от нападения составил более 54 миллионов рублей. 

В итоге на скамье подсудимых оказались 58 человек (изначально их было 59, но впоследствии подсудимый Валерий Болов скончался от цирроза печени), 14 человек объявлены в международный и федеральный розыск, еще 13 обвиняемых амнистировали в октябре 2006-го. Дело одного подсудимого выделили в отдельное производство из-за болезни, суд над ним еще не начался. Подсудимым предъявлены обвинения в организации преступного сообщества, захвате заложников, вооруженном мятеже, совершении террористического акта, посягательствах на жизнь сотрудников правоохранительных органов, убийствах и других тяжких и особо тяжких преступлениях (статьи 210, 206, 279, 205, 206, 317, 105, 226, 166, 162, 222, 223 УК РФ). Многие адвокаты утверждают (в процессе участвуют более 20 защитников), что 210-ю статью («Организация преступного сообщества»), благодаря которой всех подсудимых объединили в одно дело, «обеспечили» именно амнистированные, согласившиеся на сделку со следствием.

Судебный процесс начался в ноябре 2007-го. Дело должны были рассматривать присяжные, но собрать коллегию не получилось: сторона обвинения представила справку из местного института гуманитарных исследований о том, что в Кабардино-Балкарии все приходятся друг другу родственниками и поэтому присяжными быть не могут. Потом, правда, выяснилось, что справка может быть поддельной: два якобы подписавших ее человека на момент составления документа были мертвы; еще один упомянутый в ней ученый рассказал, что к нему за таким исследованием никто не обращался. Несмотря на это суд документ принял. 

А в декабре 2008 года были внесены поправки в УПК, запрещающие присяжным рассматривать дела о терроризме. Адвокаты подсудимых уверены, что поправки приняли именно под этот процесс. В марте 2009-го дело начала рассматривать коллегия из трех профессиональных судей под председательством судьи Галины Гориславской.

В прошлом году завершились прения сторон, гособвинители заявили, что вина подсудимых по делу о нападении на Нальчик 13 октября 2005 года полностью доказана. Руководитель группы обвинения Ольга Чибинева запросила для семи подсудимых наказание в виде пожизненного заключения. Для трех обвиняемых предложены сроки, которые они провели в заключении до освобождения под подписку о невыезде — от четырех с половиной до шести лет и семи месяцев; в случае, если суд согласится с прокурорами, они выйдут на свободу после приговора. Остальным подсудимым, находящимся в СИЗО, были запрошены сроки от 11 до 23 лет. Большинство подозреваемых в нападении на Нальчик своей вины не признали.

Почему напали на Нальчик?

По версии следствия, целью боевиков было «насильственное изменение конституционного строя России, нарушение ее территориальной целостности, создание условий для беспрепятственного распространения радикального ислама и образование на территории Северо-Кавказского региона исламского государства». По мнению защиты и самих обвиняемых, причиной нападения стал «милицейский произвол» по отношению к верующим.

Мятежу в Нальчике предшествовал целый ряд конфликтов между кабардинскими властями и представителями «нетрадиционных» мусульманских течений. В конце 1990-х на территории КБР стали появляться мусульманские общины, где проповедовали салафитское течение ислама. Они неофициально объединились в один джамаат. Салафиты, находившиеся в конфронтации с официальным Духовным управлением мусульман КБР, вызывали недовольство властей и силовых структур, а после нападения боевиков на Ингушетию в июне 2004-го и теракта в Беслане в сентябре того же года в КБР началась широкая «антиваххабитская» кампания, вылившаяся, по мнению местных жителей, в травлю «джамаатовских» мусульман. 

«В Нальчике было две мечети — на Советской улице и в районе Вольный Аул, которую называли „аульская“. Сначала закрыли и снесли мечеть на Советской — там теперь автостоянка. Мужчин, которые вышли на митинг протеста, забрали в отделения, где держали несколько дней, их били и пытали. Потом закрыли и „аульскую“ — там сначала был ЖЭК, а теперь опорный пункт [полиции]. Потом построили новую мечеть — на улице Шогенцукова, она теперь единственная в городе», — рассказывает мне местный житель.

Мечети закрывали не только в Нальчике, но и в селах: местные милиционеры открывали молитвенные дома только по пятницам, в остальное верующих в них не пускали. Лидеров «нетрадиционных» мусульманских общин Анзора Астемирова и Мусу Мукожева подвергали «прессингу» — не давали регистрировать свою организацию, подозревали в пособничестве боевикам, неоднократно задерживали. При этом, по воспоминаниям их знакомых, Анзор и Муса сперва пытались защищать интересы мусульман «в рамках правового поля», то есть борьбу с оружием в руках не поддерживали. К мятежу их подтолкнули действия силовиков, которые совершали рейды на мечети во время молитв, задерживали верующих, избивали и пытали их. Так, в 2004 году прихожан баксанской мечети выволокли на улицу во время намаза, избили и выбрили им на головах кресты. Летом 2005-го новая волна возмущения поднялась после того, как в отделении милиции избили беременную русскую мусульманку — впоследствии она потеряла ребенка. Вскоре после этого Муса Мукожев выступил с призывом поддержать вооруженное восстание против российской власти.

Подсудимые по делу о нападении на Нальчик рассказывают, что сотрудники МВД фактически силой заставляли их взяться за оружие. «Помню как люди, которые приехали из Чечни, прятали здесь оружие, и когда мы выгоняли их отсюда, меня лично в 6-й отдел доставили и говорили: „Ты что, не мужчина, что ли? Вот они — мужчины, они шахидами хотят стать. Что ты им мешаешь?“ И они ездили по центру города. Их ловили с автоматами, и через два часа отпускали. Это все они знают», — говорил на суде обвиняемый Эдуард Миронов.

«Из нас выбивали признательные показания»

Лишь немногие подсудимые согласны говорить о своем участии в нападении на Нальчик, однако они не признают себя виновным в убийствах и утверждают, что в людей не стреляли. Отвергают они и обвинения в свержении конституционного строя и терроризме. Обвиняемый в нападении на полк ППС Каншоуби Бориев рассказал, что «помочь верующим» его попросил друг, с которым Бориев воевал в Абхазии в 1992 году. На суде Бориев заявил, что понимал провальность нападения, но отказаться от участия ему не позволила совесть. Согласно его показаниям, во время нападения Бориев пять раз выстрелил по стоянке и главному зданию полка, при этом прицельно не стрелял и никого не убивал.

На предварительном следствии в нападении сознались практически все подсудимые. Позже большинство изменили показания, заявив на суде, что признания из них выбивали пытками. В самом начале процесса в СМИ просочились фотографии некоторых обвиняемых со следами побоев, а несколько лет назад они начали массово обращаться в Европейский суд по правам человека с заявлениями о пытках. Подсудимые утверждают: в первый год в СИЗО их часто избивали, пытали током, загоняли под ногти острые предметы, не позволяли молиться, а также угрожали изнасилованиями.

«Первый год после ареста нас били очень часто. Избивали сразу несколько сотрудников — руками, ногами или большими деревянными молотками-киянками, на которых было написано „анальгин“ или „цитрамон“. Пытали током, цепляя провода от штабного телефона к пальцам или ушам. Не разрешали молиться; если замечали за намазом — выводили во двор и цепляли руки наручниками к трубе так, что приходилось часами стоять на носках. Часто проводили спецмероприятия, когда нас с личными вещами заставляли бежать на прогулочные дворики через строй сотрудников в масках с ревущими собаками на поводках и резиновыми дубинками наизготовку. Так из нас выбивали признательные показания», — рассказал мне один из подсудимых.

Многие фигуранты дела заявляют, что к нападению на город их пытались «привлечь обманом». Их собрали «по надуманным предлогам» непосредственно перед нападением, а потом угрозами принуждали его поддержать. Так, подсудимый Азамат Ахкубеков, которого прокуроры требуют приговорить к 20 годам тюрьмы за нападение на пост ДПС в пригороде Нальчика, на суде утверждал, что его позвали на очередной митинг против присоединения поселка Хасанья к Нальчику, а уже на месте всем собравшимся стали раздавать оружие и призывать к нападению. Испугавшись угроз боевиков, Ахкубеков не решился отказаться от участия в нападении, а затем дождался удобного момента и сбежал домой. В милицию он явился добровольно.

Еще несколько подсудимых в принципе отрицают какую-либо причастность к событиям 13 октября 2005 года. Один обвинеяемый — Хасанби Хупсергенов — утверждает, что в тот день находился на учебе в Пятигорске. Другой — Мурадин Карданов (его брата опознали среди убитых боевиков) — говорил, что во время нападения работал на центральном рынке Нальчика. Не признает своего участия в мятеже и Казбек Будтуев: сперва сосед Будтуева Зелим Караев опознал его по фотографиям среди убитых боевиков, потом выяснилось, что Будтуев жив; другие соседи утверждают, что в момент нападения он был дома. На суде Караев, которого также подозревали в мятеже (и впоследствии амнистировали) рассказал, что на Будтуева указал, потому что милиционеры требовали от него информации о соучастниках. Амнистию предлагали и самому Будтуеву, однако он отказался, не желая признавать себя участником преступления. В неформальной беседе один из адвокатов сообщил, что Будтуева невиновным считают все, именно поэтому его в первую очередь отпустили из СИЗО под подписку о невыезде, а гособвинение запросило ему самый маленький срок — четыре с половиной года, которые Казбек уже провел под стражей.

Еще один обвиняемый, бывший узник Гуантанамо Расул Кудаев, также утверждает, что в момент нападения находился дома. Согласно показаниям Кудаева, в тот день его видели дома соседи, а журналисты Анна Политковская, Орхан Джемаль и Надежда Кеворкова звонили ему за комментариями по поводу происходящего в Нальчике. В феврале 2013-го правозащитный центр «Мемориал» признал Кудаева политзаключенным, отметив, что в уголовном преследовании есть политический мотив, а у обвиняемого имеется алиби. Также правозащитники утверждают, что  состояние здоровья не позволяло ему участвовать мятеже. Прокуратура требует приговорить Кудаева к пожизненному заключению как одного из организаторов мятежа. 

Обращаясь к суду с последним словом, Кудаев заявил: «В любом случае, окончательное решение будет за Аллахом. Больше мне нечего сказать. Просто еще раз хотел бы обратиться к суду, рассмотреть в уголовном деле доказательства. Просто взвесить, где больше вероятности правды. В принципе, вы уже для себя разобрались. Если на вас давление не окажут, иншАллах, то многие отсюда выйдут».

* * *

Последнее судебное заседание по делу о нападении на Нальчик состоялось в январе 2014 года, после чего суд ушел в совещательную комнату до 30 июня. Однако вынесение приговора отложили до 23 декабря. Некоторые адвокаты полагают: это могло быть сделано для того, чтобы успеть принять законопроект об оглашении только вводной и резолютивной части приговора в уголовных делах против общественной безопасности. Этот закон внес в Госдуму парламент Кабардино-Балкарии. «Тем, кто не согласится с вердиктом, будет предоставлена возможность ознакомиться с полным многотомным решением суда самостоятельно. Но сроки на обжалование остаются такими же краткими — десять дней. Мы считаем, что это ущемляет право тех, что захочет опротестовать приговор. Этот законопроект был внесен местным парламентом именно под этот процесс, что не может не вызывать тревожных ожиданий по поводу приговора», — говорит один из защитников Олег Келеметов.