Перейти к материалам
истории

«Судье неинтересно, прокуроры не поймут» Обвинение попросило 8 и 10 лет колонии для братьев Навальных: репортаж «Медузы»

Источник: Meduza
Фото: Геннадий Гуляев / Коммерсантъ

В Замоскворецком суде Москвы завершилось судебное следствие по делу «Ив Роше». Государственное обвинение потребовало приговорить оппозиционера Алексея Навального и его брата Олега к десяти и восьми годам колонии общего режима соответственно — за мошенничество в особо крупном размере и легализацию денежных средств. В последнем слове братья заявили о своей невиновности и политической подоплеке дела. Олег рекомендовал прокурорам надеть белые рубахи, уйти в монастырь и там отмаливать грехи. Алексей призывал всех граждан, которые его услышат, перестать «смотреть в стол» и начать жить не по лжи — в условиях, когда на вранье, как он повторил много раз, построена вся государственная система. За процессом следит спецкор «Медузы» Андрей Козенко.

Заседание началось с завершения формальностей. Зачитали показания бывшего главы компании «Ив Роше Восток» Бруно Лепру, который в декабре 2012 года написал на братьев Навальных заявление в Следственный комитет, но в суд в итоге так и не явился; его не смогли доставить даже принудительным приводом. «Нам от Следственного комитета стало известно о возможных злоупотреблениях, и мы захотели побольше узнать о них, — так Лепру объяснил причину, по которой нынешнее дело и появилось на свет. — С французскими учредителями это было согласовано». Затем прокуроры заявили ходатайство о продлении Навальному домашнего ареста еще на месяц — до 14 февраля 2015 года. Подсудимый и его адвокаты, разумеется, были против. «Как я могу надавить на следствие и запугать свидетелей, когда следствие уже завершается сегодня, а все свидетели давно допрошены?» — негодовал Алексей Навальный. Истекавший 15 января арест продлили с единственным смягчением — политику можно пользоваться почтой для связи с государственными органами и Европейским судом по правам человека, который не так давно присудил Навальному 25 тысяч евро за один из административных арестов, признанный в Страсбурге незаконным.

Начались прения сторон, слово взяла гособвинитель Надежда Игнатова — младший из пары прокуроров на этом процессе. «Мы закончили рассмотрение дела, — читала она. — И в судебном процессе было установлено, что Олег и Алексей Навальный вступили в преступный сговор». По ее словам, мошенничество в современном мире становится все более изворотливым, и нет ничего удивительного в том, что братья Навальные несколько лет обманывали «Ив Роше Восток» и еще одну потерпевшую фирму — «Многопрофильную процессинговую компанию». Ведь любой преступник желает скрыть свое преступление и как можно дольше извлекать из него выгоду.

Адвокат Ольга Михайлова и Алексей Навальный
Фото: Евгений Фельдман / «Новая Газета»

Прокурор повторила звучавший с самого начала процесса тезис о том, что «Главное подписное агентство» (ГПА) изначально создавалось Навальными для преступной деятельности, а не для предпринимательской. «Этот факт полностью доказан», — настаивала Игнатова. Доказательством, по ее мнению, служит то, что «Главподписка» была официально зарегистрирована, и это подтвердил как ее технический (по версии следствия — номинальный) директор — свидетель обвинения Запрудский, так и другие свидетели, которые работали в компании — регистраторе коммерческих фирм. Утверждения братьев о том, что фирма хотела заниматься обычной деятельностью, гособвинение сочло «противоречивыми и нелогичными». Зачем Алексей Навальный организовал на Кипре офшор, ставший учредителем ГПА, обвинение вообще не поняло: «Зачем он вуалирует свою предпринимательскую деятельность, если он такой активный борец с коррупцией».

Еще одно свидетельство в пользу того, что ГПА является «лжепредприятием» — в том, что за все время его существования не проводились собрания акционеров. Да и реальные услуги компании «Ив Роше» (а позже — МПК) оказывала не «Главподписка», а нанятый ей перевозчик.

На протяжении следующих 15 минут, во время которых прокурор Игнатова продолжала читать свою речь, можно было подумать, что на скамье подсудимых не братья Навальные, а кто-то из «Почты России» (где раньше работал Олег), причем кто-то из топ-менеджмента. Прокурор подробно перечисляла регламент отношений почты с клиентами — и то, как осуществляются почтовые отправления. Игнатова нашла ряд серьезных недоработок в деятельности ярославского сортировочного центра «Почты России».

Вина братьев в мошенничестве при оказании логистических услуг подтверждается имеющимися в деле договорами и платежными документами. Какими именно — прокурор не сказала. Полученные мошенническим способом деньги — 24 млн рублей от «Ив Роше» и порядка 4 млн от МПК — Навальные легализовали через «Кобяковскую фабрику лозоплетения», учрежденную их родителями. Договор аренды Олегом помещения у фабрики прокурор сперва назвала фиктивным, а потом вообще усомнилась в том, что он был. Олег Навальный в этот момент был крайне изумлен.

Гособвинитель закольцевала свою речь и вновь напомнила, что «Главподписка» только для создания видимости предпринимательской деятельности. Еще полчаса назад Игнатова зачитывала показания Бруно Лепру, где он говорил, что об ущербе узнал от следователей. Теперь же она говорила, что эти утверждения не имеют под собой никаких оснований. И вообще, они противоречат статье 2 Конституции РФ, которая дословно гласит следующее: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». Игнатова никак не стала развивать эту свою мысль.

В конце выступления она процитировала «одного из русских юристов XIX века», который сказал, что если раньше похищение имущества осуществлялось топором и кистенем, то теперь совершается хитростью и обманом. Игнатова назидательно посмотрела на сидевших напротив братьев. Если верить гуглу, под «одним из русских юристов XIX века» имелся в виду Иван Фойницкий, носивший должность «товарища обер-прокурора Уголовного кассационного департамента Правительствующего сената». Цитата же взята из его исследования по мошенничеству, написанного для Петербургского Императорского университета в 1871 году.

Через минуту присутствующим стало не до исторических экскурсов. Игнатова попросила для Олега Навального восемь лет колонии общего режима плюс два года ограничения свободы. Алексею Навальному она потребовала дать девять лет колонии (с учетом приговора по делу «Кировлеса» — 10 лет) и тоже два года ограничения свободы. «О, десять — это чтоб считать было легче, когда освобожусь», — только и проговорил Алексей Навальный. Для сравнения: по делу «Кировлеса», которое рассматривалось в 2013 году, при сопоставимом материальном ущербе прокуроры просили Навальному шесть лет колонии, а его тогдашнему «подельнику» Петру Офицерову — пять лет. В итоге суд дал каждому из них на год меньше, а реальный срок был уже на следующий день заменен на условный.

Слово первый раз за весь процесс получил юрист «Ив Роше Восток»; в ходе предыдущих заседаний он редко произносил что-то, кроме реплики «на усмотрение суда». Его выступление по смыслу тоже укладывалось в эту реплику. Юрист сказал, что если бы не снижение пропускной способности ярославского сортировочного центра, то компания и не стала бы искать посредников для перевозки косметики. И как только центр смог восстановить пропускную способность, сотрудничество с ГПА было прекращено. Убытки компании он попросил оценить не в 24 млн рублей (как считает следствие), а в 55 млн рублей — это вся сумма, которая за несколько лет была заплачена за посредническую деятельность. Про виновность или невиновность Навальных юрист не сказал ни слова. Представитель МПК, также промолчавшая весь процесс, отметила, что позиция компании «доложена суду, никаких дополнений нет».

Алексей Навальный
Фото: Евгений Фельдман / «Новая Газета»

Адвокат Олега Навального Кирилл Полозов отбивался от тезисов стороны обвинения около часа. Он доказывал, что квалифицирующим признаком мошенничества является обман, здесь же никакого обмана не было — имущество не было похищено или отнято, оно было перевезено согласно договорам. Доказывал, что «лжепредприятие» не может несколько лет работать, выплачивая налоги и зарплаты. Что Олег Навальный в силу своих должностных обязанностей на «Почте России» не мог никого ставить в безвыходное положение и принуждать к сотрудничеству — полномочий не хватало, к тому же он работал в других филиалах «Почты России». Полозов напоминал, что допрошенный в суде административно-финансовый директор «Ив Роше Восток» Кристиан Мельник рассказал, что ГПА оказывала «Ив Роше» услуги по ценам на 4-18% ниже среднерыночных. А на прямой вопрос судьи, заключил бы он еще раз договор с ГПА, Мельник ответил утвердительно.

В ходе небольшого перерыва Алексей Навальный подошел к Марине Игнатовой. «Скажите, а что это за юрист такой из XIX века?» — поинтересовался он весьма дружелюбно. Игнатова в ответ посетовала на необразованность подсудимого. «И вообще, Алексей Анатольевич, я с вами разговаривать не хочу», — отрезала она.

Слово взяла уже адвокат Алексея Навального Ольга Михайлова. Она говорила, что для защиты очевиден политический мотив обвинения, которое носит «надуманный и ничтожный характер». По словам Михайловой, все это дело расследуется с нарушением Уголовно-процессуального кодекса — с момента его возбуждения. Уже, как минимум, потому, что Бруно Лепру написал заявление не ОВД, как полагается, а сразу на имя главы Следственного комитета Александра Бастрыкина. Михайлова говорила, что имени Алексея Навального изначально ни в одном из заявлений не было. Она просила суд дать этому всему оценку (защита Навального уже пыталась обжаловать ход предварительного расследования в Басманном суде, но тот отказался, указав, что оценку должен дать Замосквореций суд, рассматривающий дело по сути).

Михайлова вспомнила и том, что в деле нет ни одного документа, свидетельствующего, что братья использовали свое служебное положение; о том, что в переписке братьев, имеющейся в распоряжении следствия, про «Ив Роше» вообще не говорится ни слова. «Ни по одному эпизоду даже события преступления нет, не говоря уж об участии в этом Алексея Навального», — настаивала Михайлова. Она попросила своего подзащитного оправдать, а гражданский иск на 4 млн рублей от МПК отклонить.

Другой адвокат Алексея Навального Вадим Кобзев говорил: если убрать из дела формулировки вроде «преступный умысел», «действуя группой лиц» и так далее, получится «изложенная канцелярским языком история успешного бизнеса Олега Навального». «Все обвинение построено на том, что торговля — это обман, купил за три, продал за пять, значит два украл. Вот и все преступление», — говорил Кобзев. Он достал газету «Известия», один из апрельских номеров 2013 года, и привел цитату из опубликованного там интервью главы пресс-службы Следственного комитета Владимира Маркина. Генерал там прямо говорил, что если фигурант (в то время — еще дела «Кировлеса» — прим. «Медузы») активно привлекает к себе внимание властей, «можно даже сказать, дразнит власть — вот он, мол, какой я, весь в белом», то интерес к его прошлому увеличивается. «То есть он прямо сказал, что преследование политически мотивировано», — резюмировал Кобзев и тоже попросил оправдать своего подзащитного.

Олегу Навальному даже в ходе прений было разговаривать интереснее о логистике, чем о собственной невиновности. Он лишь отметил, что преступление, инкриминируемое им, носит не только «интеллектуальный» (как говорит прокуратура), но и мистический характер — поскольку «Главподписка» была создана «с преступной целью» за год до того, как к нему обратились будущие потерпевшие. Затем он, обращаясь то к прокурорам, то к потерпевшим, объяснял, что ни на кого он не влиял; что «пропускная способность из воздуха не берется». «Мы не знаем, куда продукцию вывозить, а Следственный комитет знает. Хоть кого-нибудь бы допросили ответственных. А то должны вывезти — и все. Дальше-то что, в океан выкинуть? — кипятился Олег Навальный. — Я хочу… Нет, я требую, чтобы суд меня оправдал, а прокуроры извинились, надели белые рубашки и ушли в монастырь грехи замаливать».

Алексей Навальный в очередной раз называл материалы дела «бредом». «Вы хотите посадить меня на десять лет, как за убийство, за то, что я создал акционерное общество с целью [создания] иллюзии предпринимательской деятельности, — говорил он. — Хотя это вы тут надели форму, судейскую мантию и создаете иллюзию правосудия». Но даже в этой «иллюзии» Навальный просил соблюдать приличия. «У нас в суде так и не было заявителя, нам не дали допросить потерпевших, „Ив Роше“ выступил только в прениях, когда мы уже не можем задать им вопросы, — пришла очередь Навального-старшего возмущаться. — По обвинению в легализации мы ни одного человека не допросили, ни одного документа нет. А где деньги-то? Кто набил карманы ворованными деньгами?!»

Олег и Алексей Навальные вновь получили слово — последнее в этом процессе. «Я бы процитировал вам „Процесс“ Кафки или монолог Джулса из „Криминального чтива“, но судье это неинтересно, а прокуроры не поймут. Единственная причина этого дела — мой брат. И я призываю Алексея в любой ситуации не оставлять борьбу. Его деятельность поможет жить нам в лучшем мире, а не в том, который нам показывает госпропаганда и которым правит карлик с черной душой. Надо за это заплатить? Я готов. Мой срок — смешной по сравнению с вещами, которые мы здесь обсуждаем», — сказал Олег Навальный.

Читайте также: «Вранье стало сутью государства». Последнее слово Алексея Навального

Алексей Навальный начал с того, что за последние пару лет он, с учетом апелляций, произносит уже пятое или шестое последнее слово. В этот раз все оно было обращено к «смотрящим в стол» — Навальный явно вдохновлялся прокурорами, которые не поднимали глаз на подсудимых.

Последнее слово Алексея Навального
Russia Today

Он рассказывал, что уже много раз полицейские и следователи говорили ему одну фразу: «Алексей Анатольевич, вы же все понимаете». «Я-то понимаю, — произносил свою речь политик. — Но я не понимаю, чего вы-то прячете глаза и смотрите в стол. Люди, которые смотрят в стол, пожимают в ответ на наши слова плечами, ничего не делают сами — это наше поле битвы. Жизнь слишком коротка, чтобы провести ее, глядя в стол, а потом лежать на постели, окруженным родственниками, и понять, что все было зря, впустую».

Навальный вспомнил Петра Офицерова, осужденных по «болотному делу». «Передайте, что меня это очень цепляет. Плохо скажу, но все равно скажу. Меня не остановит даже взятие заложников. Я продолжу свою борьбу», — говорил он. Вместе с тем, он призвал обратить внимание на то, что его брат — не политический активист, и попросил оставить его в покое.

«Я благодарю всех за поддержку, призываю жить не по лжи. Изолируют меня, посадят — придет другой. Ничего уникального я не делал», — так закончил свою речь Алексей Навальный.

Приговор братьям Навальным будет вынесен 15 января 2015 года.

Андрей Козенко

Москва