Власти больше не хотят, чтобы российские вузы попадали в главные мировые рейтинги. Но почему? (Спойлер: дело не в изоляции от мира)

27 сентября министерство образования и науки объявило, какие вузы войдут в программу «Приоритет 2030». Всего их оказалось 106, больше половины из них региональные.

Эта программа заменит программу «5-100», которая была принята в 2012-м для выполнения так называемых «майских указов» Владимира Путина. Один из них предусматривал, что к 2020 году пять российских вузов должны войти в топ-100 мировых рейтингов университетов — QS, THE или Шанхайский. Прежде в эти рейтинги попадал только МГУ.

Тогда же правительственный совет по повышению конкурентоспособности ведущих университетов выбрал 21 вуз, который должен был попасть в мировые рейтинги. 

Нет. В 2020 году в топ-100 мировых рейтингов из российских вузов снова оказался только МГУ, который не был участником программы. Счетная палата России в отчете писала, что цель проекта не достигнута. Зато в 2021-м в рейтинг THE вошли все участники программы «5-100». Скорее всего, это «инерция проекта», сказал «Медузе» научный сотрудник Калифорнийского университета Беркли Игорь Чириков. 

Многие вузы не сумели вырасти в глобальном рейтинге, но смогли в тех, где оценивается качество изучения отдельных предметов. В некоторых они даже оказались в топ-100, поскольку критерии оценки там не такие строгие. Например, для гуманитарных предметов очень большой вес (до 90%) имеет «репутация», которая измеряется опросами тысяч экспертов. В 2019 году в предметные рейтинги QS вошло семь участников программы, а в 2021-м — уже десять. При этом в указе Путина не уточнялось, в какой именно рейтинг нужно попасть — глобальный или предметный.

Но в новой государственной программе международные рейтинги больше не играют решающей роли. Сотрудники министерства образования и науки даже заговорили о «рейтингобесии».

Критерии составления. И прежде всего — внимание к показателю цитируемости.

В рейтинге THE, куда дружно попали российские вузы, значение этого показателя 30%. В QS его вес, например, составляет 20%.

В итоге цитируемость вытянула наверх малоизвестные вузы, такие как Донской государственный технический университет (ДГТУ), обогнавший по этому показателю не только МГУ и МФТИ, но и Гарвард. Авторы телеграм-канала «Русский research» даже пересчитали рейтинг THE без учета этого показателя, и все сомнительные вузы снова опустились в конец рейтинга. 

Путей накруток несколько.

Первый — так называемые хищнические научные журналы, статьи из которых (и ссылки на них) индексируются в мировой наукометрической базе Scopus. В «хищнических» журналах нет серьезного рецензирования, то есть, заплатив деньги, можно опубликовать фактически любой текст или даже стать соавтором, а самому ничего не писать. Одна статья в таком журнале может стоить порядка 20 тысяч рублей.

Российские вузы стали массово злоупотреблять такими публикациями в начале 2010-х. Некоторые вузы, например Казанский федеральный университет, даже размещали контракты на такие статьи на сайте госзакупок. В 2020 году комиссия РАН по противодействию фальсификации научных исследований выпустила отдельный доклад о журналах-«хищниках». 

Второй путь — это публикации в материалах научных конференций, часто заочных. Механизм тот же самый — можно заплатить деньги и опубликовать свои тезисы. Россия тут тоже один из лидеров: за десять лет количество публикаций в материалах конференций выросло в 27 раз. 

Таким вузам сокращали субсидии по программе «5-100». Но других ощутимых последствий для структур, практикующих такой подход, нет.

С журналами-«хищниками» борются сами наукометрические базы. Такие издания попадают туда по формальным признакам, но быстро оттуда вылетают. Однако проблема в том, что Scopus перестает индексировать журнал, не вычищая при этом старые публикации, которые уже проиндексированы и наращивают рейтинг недобросовестному вузу. 

Да. Государство направило на программу «5-100» 80 миллиардов рублей. Это примерно по 10 миллиардов рублей в год, которые распределялись между участниками.

Для университетов это довольно значимые деньги. Например, бюджет всего Дальневосточного федерального университета в 2020 году составил 8,5 миллиарда рублей. У Самарского национального исследовательского университета еще меньше — 3,4 миллиарда рублей.

К счастью, вузы тратили выделенные деньги не только на платные публикации. Во многих вузах открыли новые лаборатории — например, во ВШЭ, МИСиСе, МФТИ, Самарском научно-исследовательском университете.

В самой ВШЭ утверждают также, что больше стало не только «мусорных», но и хороших научных публикаций в качественных журналах, а российские исследователи начали активнее сотрудничать между собой и с зарубежными коллегами.

Трудно сказать.

Например, «мусорные» публикации пригодились и для попадания в «Приоритет 2030»: заявки вузов оценивались в том числе по количеству публикаций, отмечает Игорь Чириков из Беркли. 

Самый простой способ повысить качество высшего образования — не ставить перед вузами невыполнимых целей и давать им больше денег. Перепрыгнуть сразу 300–400 строчек в рейтинге всего за шесть лет раньше не удавалось ни одному международному университету. В рамках «Приоритета 2030» планируется, что в первые четыре года на поддержку вузов будет потрачено 52 миллиарда рублей, то есть примерно по 13 миллиардов в год. Это больше, чем по программе «5-100» (около 10 миллиардов в год), но поделят их на большее число вузов, и каждый получит меньше денег.

В результате российское образование так и будет страдать от недостатка финансирования, говорит Чириков. Даже с учетом программ «5-100» и «Приоритет 2030» Россия тратит на высшее образование в 1,3 раза меньше, чем в среднем страны ОЭСР, и в два раза меньше, чем США и Канада. Причем затраты в расчете на одного студента последние годы падают (с учетом инфляции). Пока госпрограммы не решают этой проблемы.