В России запретили фильм «Смерть Сталина». Это законно? Это не цензура?

В России отменили прокат французско-британской комедии Армандо Ианнуччи «Смерть Сталина». 23 января, за два дня до премьеры, в министерстве культуры заявили, что отзывают у фильма прокатное удостоверение. Еще до этого решения политики, чиновники и участники общественного совета при Минкульте начали ругать фильм. Если коротко, они усмотрели в комедии глумление над советской историей.

Да, могут. Если вы хотите показывать фильм в кинотеатрах, вам нужно получить прокатное удостоверение от министерства культуры. По утвержденным правительством правилам, ведомство может отказать в выдаче удостоверения или отозвать уже выданный документ. Такое может произойти в том числе и в случае, если Минкультуры сочтет, что содержание фильма противоречит российским законам.

В правилах упоминается целый список возможных нарушений. Например, прокатное удостоверение для показа в кинотеатрах могут не выдать или отозвать, если, по мнению сотрудников Минкульта, фильм нарушает закон о противодействии экстремизму. Этот закон запрещает среди прочего распространение экстремистских материалов, возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни, пропаганду и публичное демонстрирование нацистской символики.

В комедии «Смерть Сталина» представители общественного совета при Минкульте и неназванные юристы ведомства увидели именно «признаки экстремизма». Общественный совет даже обратился в Генпрокуратуру с просьбой о проверке. Правда, официально Минкульт не уточнял, что отозвал удостоверение именно из-за «экстремизма». Чиновники просто сослались на пункт правил, позволяющих отозвать разрешение при «выявлении при публичной демонстрации фильма материалов, содержащих информацию, распространение которой запрещено законодательством Российской Федерации».

Есть и другие пункты: скажем, в фильме нельзя использовать «скрытые вставки» и другие технические приемы, которые способны повлиять на подсознание людей или навредить их здоровью. Там не должно быть мата и рецептов наркотиков. Запрещена пропаганда порнографии, культа насилия и жестокости.

Непонятно. Конституция гарантирует всякому гражданину России свободу слова и свободу творчества — и запрещает цензуру. Но та же Конституция позволяет ограничивать эти и некоторые другие права и свободы человека федеральными законами — «в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Формально — да. Но к исполнению этих законов есть много вопросов. В законе о противодействии экстремизму говорится, что экстремистским тот или иной материал может признать только суд. Не совсем ясно, почему в случае с прокатными удостоверениями эти вопросы решает министерство культуры.

Заместитель министра культуры Владимир Аристархов, комментируя требования запретить фильм «Матильда», утверждал, что роль личного вкуса чиновника в данном случае «сведена до минимума тем, что этот перечень закрытый и четко определены основания для отказа» (под перечнем имеется в виду список возможных нарушений, из-за которых Минкульт не выдаст прокатное удостоверение).

Однако в российском законодательстве есть много размытых формулировок, которые позволяют властям трактовать их так, как им в этот момент удобно. Хороший пример — культ насилия и жестокости. Не совсем ясно, что это означает: теоретически под этим предлогом можно запретить едва ли не любой боевик. Или тот же «экстремизм»: размытость формулировок и их свободная трактовка следователями приводят к тому, что в России можно сесть в тюрьму за перепост в социальной сети.

Закон напрямую запрещает всякую демонстрацию нацистской символики, но никто четко не понимает, что нужно считать нацистской символикой и ее демонстрацией. В 2016 году Минкульт отозвал прокатное удостоверение у фильма «Зов космической эволюции» из-за того, что на кадрах можно было найти свастику, и только в сентябре 2017-го Верховный суд подтвердил выводы арбитражного суда о том, что претензии ведомства были незаконными.

По мнению юристов Минкульта, фильм «направлен на возбуждение ненависти и вражды, унижение достоинства российского (советского) человека, пропаганду неполноценности человека по признаку его социальной и национальной принадлежности, а это признаки экстремизма». Но основной пафос письма сводится к мысли, что нельзя искажать великую историю Советского Союза. То есть претензии связаны не с правовыми вопросами, а с вопросами морали.

Вот цитата из комментария министра культуры Владимира Мединского: «Нельзя не согласиться: многие люди старшего поколения, да и не только, воспримут его как оскорбительную насмешку над всем советским прошлым, над страной, победившей фашизм, над советской армией и над простыми людьми — и, что самое противное, даже над жертвами сталинизма».

Министр культуры известен тем, что очень резко реагирует на критику СССР — особенно если речь идет о войне. Когда в России должен был выйти фильм «Номер 44» (это кино о маньяке, убивавшем детей в Советском Союзе), Мединский негодовал, что страна, победившая фашизм и отправившая человека в космос, выглядит в нем Мордором. Компания «Централ партнершип» сама отозвала заявку на прокатное удостоверение, а их представитель заявил, что нужно еще больше усилить контроль государства над прокатом фильмов, «имеющих социально значимый контекст».

Выходит, что Минкульт опирается по меньшей мере не только на законы, но и на собственные представления о правильном и неправильном — и на чувства Владимира Мединского к Советскому Союзу.

Строго говоря, на этот вопрос должен отвечать Конституционный суд. Но де-факто механизм выдачи и отзыва прокатных удостоверений Минкультом выглядит именно как цензура: государственное ведомство смотрит фильм до его выхода на экраны и решает, можно ли его показывать или нет.

Когда в 2011 году обсуждались новые правила выдачи удостоверений, многие прямо называли этот механизм цензурой. «Было понятно, что этот закон нарушает статьи Конституции, потому что у нас не может быть цензуры, а как раз прокатное удостоверение и стало цензурой», — говорила в интервью «Радио Свобода» кинорежиссер Марина Разбежкина. Кинокритик Андрей Шемякин предлагал оспаривать правила выдачи прокатных удостоверений в Конституционном суде, но пока этого не произошло. Идея подачи иска обсуждалась и другими людьми, которые работают в кинематографе.

Нет, довольно редко. Из известных случаев можно вспомнить «Номер 44» Даниэля Эспиносы, «Любовь» Гаспара Ноэ (эротическая мелодрама) и «Борат» Ларри Чарльза (комедия о казахском журналисте).

Плохо. Во-первых, сразу несколько регионов не хотели показывать у себя фильм Алексея Учителя. Власти Дагестана, Чечни и Ингушетии требовали от Минкульта отказать фильму в прокате на их территории. Во-вторых, ситуация вокруг «Матильды» лишний раз подчеркивает, что искать «экстремизм» можно везде (правда, в фильме о царе его в результате не нашли).

В целом складывается ощущение, что в России все четче ограничивается возможность высказывания на определенные темы. История Великой Отечественной войны, политика Советского Союза, религия, гомосексуальность — «неправильные» высказывания на эти и другие темы нередко вызывают резкую реакцию чиновников и приводят к тяжелым последствиям для авторов.

Депутат Госдумы Елена Драпеко, возмущенная комедией о смерти Сталина, ничуть не смущаясь, признает, что у Минкульта не было формальных оснований не давать фильму прокатное удостоверение и пришлось «придумывать», как его отозвать. И предлагает создать совет по нравственности, который эффективнее решал бы подобные вопросы.