истории

В тени горы Куштау В Башкирии прошли многотысячные митинги протеста в поддержку активиста Фаиля Алсынова. Что происходит в республике сейчас?

Источник: Meduza

В середине января жители Башкирии вышли на протесты в поддержку активиста Фаиля Алсынова, которого осудили за «возбуждение ненависти и вражды». Эти акции стали одними из самых массовых в стране с момента начала полномасштабного вторжения России в Украину. Первые митинги прошли у суда в Баймаке — небольшом городе в сотнях километров от Уфы, позже акция состоялась и в столице региона. Спустя две недели в Башкирии продолжаются задержания, а количество уголовных дел приблизилось к трем десяткам. Кооператив независимых журналистов «Берег» рассказывает, почему жители республики вступились за Алсынова и следует ли ждать новых протестных акций в Башкортостане. С разрешения издания «Медуза» публикует этот репортаж целиком.

Предупреждение. В этом тексте есть мат. Всего одно слово, но если для вас это неприемлемо, пожалуйста, не читайте эту статью.

«А почему у „Билайна“ телеграм не работает? Что вообще случилось? — возмущается в трубку мужчина лет 50, ходя кругами по холлу одного из ресторанов Уфы. — Посмотрите, может, это у вас все-таки? Неохота VPNʼом пользоваться».

К этому моменту телеграм и вотсап в Башкортостане не работали уже пять дней, их глушили местные власти. О том, что в Уфе и находящемся от нее в сотнях километров Баймаке проходили протесты, многие жители республики в те дни даже не подозревали: информация о «народных сходах» распространялась в основном в закрытых чатах вотсапа, инстаграме и телеграме — через блогеров и анонимные новостные каналы. В крупных городских пабликах анонсов не было, региональная пресса и телевидение о протестах промолчали. 

«Очень многие не связали неработающие вотсап и телеграм с событиями», — объясняет башкирская публицистка Рената Сафина (имя изменено). По словам собеседницы «Берега», почти никто из тех, с кем она общалась в дни протестов, не воспринял блокировку как посягательство на свои права. «Господи, вот проблема! Первый раз, что ли? — пересказывает Сафина реакцию знакомых. — Ладно, VPN скачаем, будем дальше жить. А взрослое население вообще радо. Директор одного большого торгового центра, умный мужик, пишет: „Ой, какой сегодня хороший день! Столько живого общения и звонков“».

В связи с протестами в республике задержали больше ста человек, митинги, прошедшие в Башкортостане, стали самыми массовыми с момента российского полномасштабного вторжения в Украину. 

Стертые знаки

«Моя мама воспитала меня патриоткой», — говорит Лариса Халикова (имя изменено). Лариса — башкирский блогер: на своих страницах в соцсетях она рассказывает о воспитании детей и домоводстве, на ее аккаунт подписаны несколько десятков тысяч человек. 

Утром 14 января Халикова увидела в инстаграме пост, в котором говорилось, что на следующий день баймакский суд должен вынести приговор местному активисту, 37-летнему Фаилю Алсынову. Его обвиняли в «разжигании межнациональной розни» из-за одной из речей, которую тот произнес на народном сходе в селе Ишмурзино весной 2023 года.

Имя Алсынова было знакомо Халиковой со времен протестов за шихан Куштау в 2020 году. Блогер захотела поддержать активиста и задумалась о том, чтобы отправиться к баймакскому суду в день приговора. Ехать до суда из Уфы нужно было больше 400 километров, дороги замело. Пока Халикова размышляла о поездке, ее подписчики стали спрашивать, как она относится к преследованию активиста, собирается ли поддержать его. «Как-никак я лидер мнений, поэтому не могу пройти мимо, — подумала тогда Халикова. — Тем более когда человека сажают без вины». Лариса решила ехать в Баймак.

Баймак — административный центр и единственный город Баймакского района Республики Башкортостан. Земли здесь богаты полезными ископаемыми, особенно золотом — его начали добывать еще два века назад. Большинство местных жителей — этнические башкиры: в Баймаке их 78% (а в целом в районе больше 83%). В Баймакском районе два человека из трех живут в сельской местности.

В самом городе частные дома перемежаются с редкими пятиэтажками, а многоэтажных домов нет вовсе. Многие баймакцы живут натуральным хозяйством: держат скот и работают в огороде. Молодежь жалуется на безработицу: даже охранником или уборщицей устроиться почти невозможно.

Утром 15 января в Баймаке стоял двадцатиградусный мороз. Перед зданием Баймакского суда, чтобы поддержать Фаиля Алсынова, собрались почти пять тысяч человек (всего в городе живут около 18 тысяч). Среди них была и блогер Лариса Халикова. Люди скандировали: «Без кара халык, без кара халык!» («Мы — черный люд»). Пока Халикова ждала приговора Алсынову, она познакомилась со своей подписчицей Айсылу (имя изменено) и они обменялись контактами. Спустя два часа из здания суда вышел Фаиль Алсынов: он сообщил собравшимся, что оглашение приговора переносится на 17 января, и толпа мирно разошлась. Лариса села за руль и поехала обратно в Уфу, дорога заняла больше шести часов.

Через день блогер вновь отправилась в Баймак и по пути заметила, что кто-то стер название города с дорожных указателей. В этот раз поддержать Алсынова вышло вдвое больше людей, кто-то принес флаги республики. Как и во время предыдущей акции, собравшиеся кричали по-русски и по-башкирски: «Свободу!»

Лариса захотела опубликовать фотографии и видео от здания суда в своих соцсетях, но посты не грузились: в Баймаке глушили мобильный интернет. Тогда блогер вспомнила, что недалеко от суда живет Айсылу. Домашний Wi-Fi Айсылу работал, и Лариса решила, что будет снимать у здания суда, а затем загружать фото и видео в соцсети из дома подписчицы. «Раз десять я так бегала туда-сюда, — вспоминает блогер. — А бегать прилично было».

Снежки против дубинок

Фаиля Алсынова признали виновным в «возбуждении ненависти и вражды» и приговорили к четырем годам колонии общего режима. В конце января его перевели в СИЗО Магнитогорска в Челябинской области.

Мирный протест у суда после оглашения приговора перерос в беспорядки. Люди в толпе кричали «Позор!» и «Долой Хабирова!», забрасывали силовиков снежками — те в ответ распылили слезоточивый газ, пустили в ход дубинки и применили против протестующих светошумовые гранаты. Телеграм-канал SOTA утверждал, что двух человек, которых сотрудники избивали дубинками, госпитализировали, у одной пострадавшей была сломана нога (из-за давки или избиения — неизвестно). За медицинской помощью после протестов в Баймаке обратились около 20 человек. Большинство из них жаловались на жжение в глазах из-за слезоточивого газа. По данным издания «Пруфы», 40 участников протестов пострадали в результате столкновений с силовиками. 

Кто был инициатором столкновения — сотрудники правоохранительных органов или пришедшие к суду люди, — Лариса Халикова не видела, но среди собравшихся, считает она, были провокаторы. «Стоит толпа, сзади кто-то снег кидает — другие тоже начинают, — вспоминает пример блогер. — Или один что-то крикнул, и люди за ним подхватывают. Очень легко управлять толпой, когда она на эмоциях, тем более у нас в Башкирии все эмоциональные: сначала делают, потом думают. Наверное, из-за этого и было много задержаний».

Задержания начались еще за день до оглашения приговора Фаилю Алсынову. Накануне митинга полиция пришла домой к шести башкирским активистам, еще около 20 человек забрали в автозаки у здания суда. После митинга полицейские приходили и к другим жителям Башкортостана, которые вышли на акцию в Баймаке: по данным RusNews, в регионе составили 111 административных протоколов о «неповиновении полиции». К 31 января по меньшей мере 26 человек стали фигурантами уголовных дел из-за протестов в Баймаке — об этом их родственники сообщили в группах помощи в телеграме.

Лариса, опасаясь преследования, сразу же после митинга уехала к родственникам в другой район, вскоре к ней присоединились дети и муж (он в день митинга остался дома, потому что не разделяет взглядов супруги). С середины января семья боится вернуться в свою квартиру в Уфе. «Муж уже начал беситься, что мы ходим по людям, не сидим дома. Но поддерживает, что уж делать, — рассказывает Халикова. — Говорю ему: а что, если меня заберут? Он отшучивается: я, говорит, тебя даже защищать не буду, а то дети сиротами останутся». 

Некоторые знакомые Ларисы, которые вместе с ней были у суда в Баймаке, перестали выходить на связь, почему — ей неизвестно. Других задержали, мобильные номера третьих атаковали спамеры.

Популярный аккаунт самой Халиковой взломали перед митингом в Уфе — эта акция прошла через несколько дней после приговора Фаилю Алсынову, 19 января. С аккаунта Халиковой стали рассылать сообщения ее друзьям. «Писали от моего имени: „Дорогая, ты где? Подходи к юртам (на площади Салавата Юлаева, где проходил митинг, — прим. „Берега“), буду тебя там ждать“, — говорит Лариса. — А я никогда не пишу слово „дорогая“, так они и палились. Мне потом звонили друзья и спрашивали, я это пишу или нет».

После акции протеста в Баймаке 17 января против одного из знакомых Ларисы, блогера и владельца уфимского барбершопа Ильяса Байгускарова, возбудили уголовное дело за участие в массовых беспорядках, хотя, по словам собеседницы «Берега», Байгускаров, наоборот, пытался успокоить возбужденную толпу. В день оглашения приговора Алсынову его задержали первый раз — по административной статье, но вскоре отпустили. 

«У него тогда забрали телефон без протокола, и мы волновались только за этот телефон, — с грустной усмешкой рассказывает „Берегу“ Ильгиз Байгускаров, брат Ильяса. — Думали, будет просто суд по административке — ну посадят суток на 15, как всех, — и будет все хорошо». В ночь на 18 января Ильяса задержали во второй раз: против него возбудили не только административное дело об участии в несанкционированном митинге, но и уголовное — об участии в массовых беспорядках. Сейчас он находится в СИЗО.

После того как Ильгиз написал о случившемся в соцсетях, жители Башкортостана, Татарстана и других регионов начали присылать Байгускаровым слова поддержки и предложения помощи. Меньше чем за два дня семье пожертвовали больше полумиллиона рублей, чтобы оплатить адвоката. Пришло и несколько анонимных сообщений. «Представляются доброжелателями-правоохранителями, — рассказывает Ильгиз, — говорят, что хотят, чтобы Ильяс уехал из страны, [и просят дать гарантии]. Обещают, что его тогда отпустят, но если не уедет — тюрьма. Но насколько этим людям можно верить?»

Вечером 26 января стало известно, что один из задержанных в связи с протестами, 37-летний Рифат Даутов, погиб. По словам родственников, он не выходил ни на один из митингов, но днем 19 января находился неподалеку от площади Салавата Юлаева в Уфе. Почти через неделю — 25 января — сотрудники ОМОНа задержали Даутова и увезли в неизвестном направлении. На следующий день к родителям Даутова в селе Юмагузино пришел представитель сельсовета и велел им приехать в Уфу на опознание тела. Как погиб Даутов, его семья не рассказала.

Месторождение проблем

«Вчера у тебя корова ходила по местности — а сегодня там уже овраг, она туда упала, что-то себе сломала, — журналист одного из крупнейших независимых башкирских СМИ „Пруфы“ Рамиль Рахматов приводит примеры проблем, с которыми сталкиваются жители Баймака. — Или у тебя в огороде стало пыльно. Или в год засухи выкопали карьер, вода туда ушла — и у тебя колодец сухой».

Причина бед жителей Баймакского района — добыча золота, меди, цинка и других ископаемых на здешних месторождениях. Громче всего жители Башкортостана протестовали против разработки одного из символов республики, шихана Куштау. Гору в 2020 году удалось отстоять, но активисты, выступавшие в защиту памятника природы, столкнулись с преследованиями. В 2021 году жителям республики вновь пришлось выйти на митинг (в Башкирии его назвали народным сходом), чтобы выступить в защиту экоактивиста Ильдара Юмагулова, на которого напали неизвестные. В 2023-м они опять собрались на народный сход — против геологоразведки горы Ирендык и разработки карьера на территории села Ишмурзино (расположено примерно в 450 километрах от Уфы).

На проблемы в своем родном районе жалуется и блогер Лариса Халикова. Она выросла в той части Башкирии, где большая часть территории занята лесом. Сейчас посадки массово вырубают частные компании, которые занимаются заготовкой древесины, — местным жителям, по ее словам, ничего не достается. Собеседница «Берега» рассказывает, что если 20 лет назад ее родители могли обратиться в местное лесничество за бревнами для личных нужд и получить их, то теперь в очереди за древесиной для постройки собственного дома ей нужно прождать более 15 лет. 

Много лет власти республики обещают газифицировать район, где выросла Лариса, и положить там асфальт, но местные жители по-прежнему топят дома дровами и выкладывают дороги камнем. «Это простые аульские обывательские вещи, и митинги в защиту Фаиля Алсынова — как раз в защиту всех этих интересов, — объясняет журналист „Пруфов“ Рамиль Рахматов. — Фаиля по-человечески поддерживают, но это триггер, повод. А причина — накопившиеся в Башкирском Зауралье [проблемы]».

Точка объединения

Фаиль Алсынов отстаивает национальные интересы башкир больше 15 лет. Сначала он был членом движения «Кук-Буре» и работал во Всемирном курултае башкир, а в 2014-м вместе с соратниками Рамзилем Байназаровым и Русланом Габбасовым основал свою организацию «Башкорт». 

«Башкорт» устраивал митинги за отставку предыдущего главы республики Рустэма Хамитова и протестовал против сокращения часов башкирского языка в школах; в 2018-м организация потребовала не допустить разработки шихана Куштау «Башкирской содовой компанией» (БСК). В мае 2020-го Верховный суд удовлетворил иск республиканской прокуратуры, признав «Башкорт» «экстремистской организацией», а уже через два месяца БСК приступила к геологоразведочным работам на горе. Тогда Алсынов лично стал одним из защитников шихана Куштау.

Алсынов был постоянным инициатором народных сходов — йыйынов — в районах, где жители были недовольны последствиями добычи полезных ископаемых. Весной 2023-го он выступил на одном из таких сходов в селе Ишмурзино в Баймакском районе. В своей речи активист упомянул, что если башкирские земли станут непригодны для жизни, то русские, татары, армяне и «кара халык» смогут вернуться в родные места, в то время как башкирам из своего дома ехать некуда.

После йыйына в Ишмурзине действующий глава республики Радий Хабиров написал на Алсынова донос в прокуратуру и потребовал возбудить уголовное дело из-за того, что активист якобы «призывал местных жителей к экстремизму» и «разжигал межнациональную рознь». Сторона обвинения привлекла к экспертизе слов Алсынова филолога Айнура Хужахметова, который ранее участвовал в деле о признании «Башкорта» «экстремистами». Хужахметов посчитал, что выражение «кара халык», которое в словарях имеет значение «простой народ», можно трактовать как «„хачи“, „чурки“, „черномазые“». Судья встала на сторону обвинения.

«Фаиль Алсынов обладает даром оратора — он хорошо говорит, простым языком, — объясняет причину популярности активиста его соратник Руслан Габбасов. — Его слова доходят до любого башкира, и на митингах он выступает на башкирском. Москва поставила перед Радием Хабировым задачу разобраться с башкирским национальным движением, то есть с нами, — и он начал последовательно воплощать это в жизнь». Пресс-служба Радия Хабирова не ответила на запрос «Берега» на момент публикации.

«Похоже, просто ждали удобного случая, чтобы его посадить, — рассуждает известная башкирская активистка Зайтуна Абдуллина (имя изменено). — Все ждут харизматичного молодого лидера, и Фаиль идеально подходит: он симпатичный, хорошо говорит, у него хорошая репутация, четверо детей». По словам собеседницы «Берега», в отличие от других известных башкирских активистов, Алсынов не допускал «резких высказываний» и именно поэтому нашел поддержку среди башкир. По оценкам Абдуллиной, за Алсынова заступилось больше жителей республики, чем за других известных активистов башкирского национального движения во время их преследования: Рамилю Саитову, Руслана Габбасова и Айрата Дильмухаметова.

Но не все жители Башкортостана воспринимают Алсынова как национального героя. Претензии к нему есть, например, у уфимской либеральной интеллигенции, в особенности той ее части, что не относит себя к титульной нации республики, говорят три собеседника «Берега» из этой среды. Башкирскую публицистку Ренату Сафину (имя изменено), например, обидели слова активиста о том, что башкирам, в отличие от других проживающих в Башкортостане народов, в случае экологический катастрофы будет некуда уезжать. «А это что, не наша, что ли, земля? — недоумевает она. — У меня отец татарин, мать русская, но дедушки, прабабушки, прапрабабушки — все отсюда. У меня нет другой родины, все предки жили тут с XVI века». 

Недовольство Фаиля Алсынова региональными властями из-за того, что в школах сокращаются часы башкирского языка, Сафина тоже не разделяет. «Да, было два часа башкирского в неделю, но нельзя же втиснуть все — поэтому сократили биологию, — вспоминает собеседница „Берега“. — Я была очень возмущена. А если человек хочет поступать на химико-биологическое направление? Мой ребенок оканчивает 11-й класс — он [по-башкирски] даже „здрасьте“ хорошо, если скажет».

«Башкирский язык используют в селах, когда ты к нэнэйке (бабушке, — прим. „Берега“) приехал в деревню, — согласен оппозиционный политик Айрат Аксаков (имя изменено). — А в городе, и тем более среди людей, которые сюда приехали, он совершенно не рабочий. Дети, скорее всего, куда поедут? В столицы, заграницы. Зачем им терять время в школе на изучение бесполезного для них языка?»

«В этом точка разделения, — подчеркивает общественный деятель Зайтуна Абдуллина, — многие [русскоязычные] родители выступали против обязательного изучения башкирского языка, а для башкироязычной интеллигенции национальный вопрос важен». Но теперь, оговаривается Абдуллина, эта тема в Башкирии «отошла на второй план»: «Сейчас важна экоповестка, которая касается интересов жителей всех национальностей, не только башкир. Это новая точка объединения».

Голоса народа

Жительница Уфы Гульнара Абубакирова утром 19 января предупредила сыновей, что может вернуться домой поздно. Старший, семилетний Тимур (имя изменено), переживал, но Гульнара убедила: «Мама придет». Сын поверил, и Абубакирова стала собираться на «народные гуляния» — так сама Гульнара называет акцию.

Она следила за деятельностью Фаиля Алсынова еще со времен борьбы за Куштау и видела записи многих его выступлений, в том числе того, что стало поводом для возбуждения уголовного дела. В то, что за фразу о «кара халык» Алсынову дадут четыре года колонии, Гульнара не верила и решение баймакского суда восприняла как личную обиду. «Фаиль Алсынов — это голос нашего народа. Закрывая его [за решеткой], они просто хотят закрыть нам рот, — объясняет собеседница „Берега“. — А мы не экстремисты, не террористы, не сепаратисты. Это чистой воды провокация и клевета на башкир».

Вечером 18 января Гульнара обсуждала с подругой акцию в поддержку Алсынова в Уфе, которая должна была пройти на следующий день. Абубакирова решила, что кто-то из башкир непременно должен написать у себя на спине фразу «кара халык» — и прогуляться так по центру города. «Дура, не делай!» — вспоминает собеседница «Берега» реакцию подруги. Абубакирова не послушалась. Она хотела «показать простым людям», что «кара халык» не ругательство и что она готова так себя назвать. «У нас открыто продают футболки со словом „нахуй“, их можно носить, — рассуждает Гульнара. — А то, что я написала, носить будто нельзя. Хотя это переводится как „простой народ“, „рабочие, которые выполняют тяжелую работу“».

За завтраком уфимка рассказала о своих планах старшему сыну. Вдвоем они взяли бумагу, гуашь и начали рисовать плакат. Прежде Гульнара не участвовала в протестах. «Просто здесь очень серьезная несправедливость, которая задела мое сердце», — объясняет она. Абубакирова была уверена, что мать-одиночку, воспитывающую двоих детей, младшему из которых едва исполнилось три года, никто не станет задерживать.

Абубакирова прикрепила плакат скотчем на спину своей розовой куртки, попрощалась с детьми и отправилась к площади Салавата Юлаева. Акция в Уфе оказалась менее массовой, чем в Баймаке: на площадь вышло примерно полторы тысячи человек. Собравшиеся не скандировали лозунгов — они пели песни на башкирском языке и водили хороводы, а полицейские поначалу просто наблюдали за происходящим. Лишь один мужчина пришел с флагом Башкортостана — и его тут же задержали.  

Едва Абубакирова добралась до площади, ее окружили полицейские — и велели пройти с ними. Задержанную тут же начали отбивать другие участники «народных гуляний» — в основном, вспоминает Гульнара, «бабушки и дедушки». Сама она не сопротивлялась силовикам. Пока полицейские вели ее к автобусу (задержанных отводили не в автозак, а в обычный городской автобус с надписью «Башавтотранс»), к ним подбежал мужчина в серой куртке и резко сорвал со спины уфимки плакат. Силовики бросились за ним, задержали и повели в автобус. Абубакирова пошла туда же. «Я уже могла не идти [с полицейскими], но все равно добровольно села в автобус, — рассказывает собеседница „Берега“. — Мне было стыдно, что его из-за меня схватили».

Гульнару продержали в отделении полиции около семи часов. Там у нее отобрали телефон, взяли отпечатки пальцев, попросили написать две объяснительные, выдали предостережение о недопустимости участия в несогласованных акциях и составили два протокола: в одном из них речь шла об изъятии плаката, а что было во втором, она не запомнила. 

К вечеру Гульнару отпустили, не предъявив обвинений. Сейчас она проходит свидетелем по уголовному делу о массовых беспорядках в Баймаке, хотя в это время была в Уфе. Выдать копии протоколов и сделать фото документов Абубакировой не разрешили. «Сказали, что в любой момент могут позвонить, „будьте готовы“», — пересказывает уфимка слова сотрудников отдела. Человека, который сорвал со спины Гульнары плакат, арестовали на 13 суток за неповиновение полиции.

Сколько всего человек задержали на акции в Уфе в тот день, неизвестно. Местные СМИ сообщали, что в отношении 27 участников акции возбудили административные дела о неповиновении полиции: двум фигурантам назначили штрафы, остальных арестовали на срок от двух до 13 суток. Обращался ли кто-то за медицинской помощью, неизвестно.

Момент задержания Гульнары снимали работавшие на площади журналисты, свое участие в акции она не скрывала от подписчиков. В искренность Абубакировой поверили не все: по ее словам, незнакомые люди начали обвинять ее в том, что она «провокатор, которому заплатили». Сама Гульнара это отрицает. «Мы (люди, вышедшие поддержать Фаиля Алсынова, — прим. „Берега“) любим Россию. Мы уважаем Владимира Владимировича [Путина]. Наши ребята из Башкирии [участвуют] в СВО. [В Украине воюет] очень много отрядов добровольцев, мы собирали деньги на квадрокоптеры, на тепловизоры, — перечисляет Гульнара. — Если Владимир Владимирович так решил (начать вторжение в Украину, — прим. „Берега“), значит, на это были свои причины. Я уважаю его слово». 

В отставке главы Башкортостана Радия Хабирова Абубакирова тоже не видит необходимости — по ее словам, она лишь хочет, чтобы Хабиров «уважал башкир и шел на диалог со своим народом». Но если чиновник «не защищает свой народ и не сопереживает ему», то во главе Республики Башкортостан «ему не место», уверена Гульнара.

Башкиры и «чужаки»

«Активизма в Уфе практически нет, основная масса людей очень пассивная — никому ничего не надо», — считает публицистка Рената Сафина. Она сомневается в том, что жители башкирской столицы когда-нибудь смогут собраться на многотысячные акции протеста: «Если у нас никто не может позвонить в управляющую компанию и сделать заявку, чтобы хотя бы снег во дворе убрали, кто пойдет протестовать?»

В небольших городах и поселках за пределами Уфы жители, по словам Сафиной, «более смелые»: во-первых, они не рискуют карьерой, во-вторых, люди не ожидают, что столкнутся с насилием силовиков. «Вот эти ребята в форме — их соседи, — объясняет публицистка. — Это не Москва с безжалостными „космонавтами“». 

Уфимский оппозиционный политик Айрат Аксаков ожидал протестов в Баймаке, где «любят йыйыны», но не верил, что они могут пройти и в Уфе. По мнению Аксакова, большинство собравшихся 19 января на площади в Уфе — горожане, которые сохранили связь с родственниками из деревни. Но были и те, кто специально приехал в столицу республики из отдаленных районов. 

Об этом же «Берегу» рассказали и работавшие на протестах в Уфе журналисты. К  удивлению некоторых из них, многие митингующие отказывались общаться с полицейскими и корреспондентами на русском языке, хотя раньше с такой реакцией журналисты не сталкивались. «Я обращалась [к участникам] на русском, и мне по-русски отвечали: „У тебя такой акцент, я тебя не понимаю“, — вспоминает независимая журналистка Алсу Алаева (имя изменено). — Конечно, они все понимали. Просто для них было важно подчеркнуть, кто тут чужак. Хотя я родилась в Уфе и прожила здесь всю жизнь». 

При этом собеседники «Берега» отмечают, что на фоне последних протестов в соцсетях стали чаще подниматься вопросы национального самосознания. «Местные блогеры пишут: мол, не стесняйтесь, говорите на родном языке, — рассказывает Алсу. В инстаграме резко выросло число публикаций с хештегом #минбашкорт (»я башкир«, — прим. „Берега“)». В дни протестов некоторые башкиры выкладывали свои фотографии в национальных костюмах. 

«Как бы ни хотели наши иностранные коллеги и политологи, это не либеральный, не белоленточный и даже не националистический конфликт, — убежден журналист Рамиль Рахматов. — Это конфликт [республиканской власти и] „глубинного народа“, который лоялен государству, просто не хочет терпеть несправедливость на местах».

* * *

Вечером 19 января после митинга в Уфе в башкирских телеграм-каналах стали распространяться анонимные сообщения о том, что 20-го власти региона проведут акцию в поддержку главы республики Радия Хабирова. Он называл митинг возле здания суда в Баймаке «массовыми беспорядками», а во время оперативного совещания в правительстве Башкортостана спустя несколько дней заявил, что ему «искренне жаль тех неопытных глупышей, которые принимали участие и поднимали руку на сотрудников правоохранительных органов».  

Согласно сообщениям в телеграме на провластный митинг должны были свезти работников госпредприятий и студентов. К полудню на площади Салавата Юлаева, где должна была пройти акция, стояли только металлические ограждения, несколько рамок металлодетекторов у входа и машины ДПС. С наступлением темноты так и не пригодившиеся рамки исчезли, а ограждения повалились из-за сильного ветра. На следующий день митинговать на площадь снова никто не пришел. 

Акция в поддержку главы Башкортостана в итоге состоялась 26 января — на нее, по оценкам работавших на месте журналистов, согнали несколько тысяч человек, а сами власти республики отчитались о 50 тысячах пожелавших «выразить солидарность с руководителем региона». На сцене с надписью «ZA Россию» выступили несколько республиканских артистов и сам Радий Хабиров.

На вопрос, почему и протестующие, и власти решили провести свои акции именно на этой площади, независимая уфимская журналистка Алсу Алаева отвечает: «Только из-за него», — и кивает в сторону конной скульптуры Салавата Юлаева — башкирского поэта и одного из сподвижников Емельяна Пугачева. По словам журналистки, некоторые башкиры теперь сравнивают с Салаватом Юлаевым Фаиля Алсынова и видят в нем «второе пришествие» национального героя.

Позеленевшую бронзовую скульптуру, один из символов города, к юбилею основания Уфы должны распилить на части и увезти на реставрацию. «В этом году, похоже, — грустно произносит Алсу, — 450 лет мы встретим без Салавата».