истории

У кандидатов в Мосгордуму провели ночные обыски, хотя закон разрешает их лишь в «случаях, не терпящих отлагательств». Следователи ничего не нарушили?

Источник: Meduza

Вечером 24 июля прошли обыски у троих незарегистрированных кандидатов в Мосгордуму — Дмитрия Гудкова, Ивана Жданова и Николая Баландина. Также следователи пришли к кандидату Александру Соловьеву, но по месту прописки его не нашли. Обыски проводились в рамках уголовного дела о воспрепятствовании деятельности московских избиркомов, о котором объявили утром того же дня. Законы ограничивают право следователей на такие обыски. «Медуза» попросила юристов объяснить, были ли эти законы нарушены, и зачем проводить обыски по ночам.

Об обыске у Дмитрия Гудкова стало известно 24 июля около десяти часов вечера, Иван Жданов рассказал о визите следователей около 11 часов вечера. Поздний визит следователи объяснили «невозможностью отложить следственные действия».

Имеют ли российские следователи право проводить обыски ночью?

Уголовно-процессуальный кодекс запрещает проводить обыски ночью, то есть с 22 до 6 часов, за исключением случаев, когда это не терпит отлагательств. В этих случаях следователь может не получать решение суда, обязательное в других случаях, а инициировать следственные действия своим постановлением. Суд проверит законность обыска уже после его окончания.

Старший партнер коллегии адвокатов Pen & Paper, бывший зампред комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Константин Добрынин говорит, что в законе не обозначено, что считается случаем, не терпящим отлагательства: «Они определяются следователем самостоятельно и зачастую произвольно, с учетом степени опасности утраты следов преступления».

По мнению адвоката Дениса Пучкова, вряд ли в случае с незарегистрированными кандидатами в Мосгордуму у следствия были основания проводить именно неотложные действия. «Если в 20 часов совершено убийство и мы понимаем, что убийца находится в определенной квартире и в ней есть следы преступления, естественно, нужно как можно быстрее среагировать, чтобы зафиксировать доказательства, — приводит он пример. — Это реальные неотложные действия. Нужно разобраться, были ли реальные неотложные действия в случае с оппозиционерами, которые пытались стать хотя бы кандидатами на выборы в Мосгордуму? Какие там [в их квартирах] могли быть доказательства, которые нужно срочно найти?»

Руководитель правозащитного объединения «Команда 29» Иван Павлов говорит, что следователю придется обосновать в суде, какие исключительные обстоятельства заставили его проводить обыск ночью: «Если это не обосновано, то все, что получено в ходе обыска, может быть признано недопустимым доказательством. Эти доказательства просто не могут быть использованы в дальнейшем. Поэтому иногда получается так, что следователи выстреливают себе в ногу, когда приходят [с обыском] ночью. Беспокоят себя, оперативников, понятых, а потом суд признает эти доказательства незаконными».

Зачем следователи пришли ночью?

Адвокат фонда «Общественный вердикт» Ирина Бирюкова говорит, что следствие объясняет массовые ночные обыски «элементом неожиданности» — чтобы участники не могли друг друга предупредить, уничтожить доказательства или скрыться.

«[Во время обысков следователи] любят изымать всю технику. Насколько это оправдано — спорно. Мое мнение — [они делают это] с целью получения иной информации по любым интересующим их вопросам. Может быть, на других лиц, которые им интересны», — говорит Бирюкова.

Денис Пучков считает прошедшие у оппозиционеров обыски формой давления: «Ночные обыски, ночные налеты, ничего не напоминает? 37-39 годы. Фактически всегда, когда это делается ночью, это акция устрашения. Изъяли технику. Какими доказательствами она обладает? Что бы с этими флешками и дисками случилось, если бы следователи пришли утром?»

С ним согласен глава «Комитета против пыток», председатель комиссии по гражданскому контролю за правоохранительными органами Совета по правам человека при президенте РФ Игорь Каляпин. «Очень сомневаюсь, что обыски проводились, потому что действительно есть основания предполагать, что у них дома находятся запрещенные предметы, — сказал Каляпин „Интерфаксу“. — У меня очень большое подозрение, что это делается с целью оказания давления, потому что люди приняли участие в оппозиционной деятельности. Форма наказания».

Константин Добрынин тоже считает, что в этом случае следователи «злоупотребляли» своим правом на ночные обыски и проводили их «по надуманным основаниям, для оказания давления на фигурантов и использовали эффект неожиданности, чтобы побудить людей к сотрудничеству».