Интервьюер круче Дудя? Конечно, Александр Гамов из «Комсомольской правды»! (Все хохочут)

За последние полгода Юрий Дудь сделал серьезную заявку на звание главного интервьюера России. Но самые крутые интервью берет не Дудь, и даже не Владимир Познер — им обоим далеко до заместителя редактора отдела политики «Комсомольской правды» Александра Гамова. Смотрите сами.

«Озеленение» кадров

(Из интервью бывшего главы Дагестана Рамазана Абдулатипова)

— Алло, Рамазан Гаджимурадович! Салам алейкум!

— Алейкум ассалам.

— А вы в отпуске сейчас, что ли? Где вы находитесь?

— (небольшая пауза) Я нахожусь между отставкой и пенсией.

— Как понять — между отставкой и пенсией?

— Ну, сегодня пишу заявление об отставке, об уходе.

— А почему? Кто вам предложил? Или это само созрело?

— Я думаю, что мы же сознательные люди, поэтому мы понимаем, когда нужно писать про уход в отставку.

— То есть, никто вам не предлагал? Я, например, вот против, Рамазан Гаджимурадович, чтобы вы уходили!

— Я тоже против. Но есть общие законы какие-то. Ну, 71 год уже. Идет озеленение кадров.

— Озеленение?

— Да!

— Ах, вон оно что!

Тоже хохочу

(Из другого интервью Абдулатипова — уже после назначения нового главы республики Владимира Васильева)

— Вы с Владимиром Абдуалиевичем уже говорили по телефону? Поздравили его?

— (снова пауза) Я думаю, что он должен первым позвонить. (смеется) Все-таки я старше на несколько лет.

— Я хотел ему позвонить. Вы можете его мобильник дать?

— Искренне тебе говорю: не искал и нету.

— Если я найду, я вам позвоню, скажу его мобильник.

— Хорошо.

<…>

— И ваши дети тоже приветствуют [отставку]?

— Сыновья немножко грустят. Все же таки папа уже будет не такой большой начальник. Жена радуется. Сыновья грустят. А собака не понимает, что происходит.

— У вас какая порода?

— Японская шиба, как у президента. Зовут Басиком.

— А Путин знает об этом?

— Ну, я думаю, что Путин все знает. (смеется)

— А почему она не понимает, что происходит? Она же умница такая. Собаки все в хозяина.

— Она очень умная, поэтому в такие мелочи не вникает. (хохочет)

<…>

— На обеде в Дербенте много было народу?

— Знаешь, я много народу не собираю. Вообще вокруг меня лет 20 одни и те же люди. Это человек пять-шесть.

— Они тоже нормально восприняли все это?

— Александр, люди, которые друзья, родственники, они хотят, чтобы ты был большим начальником все время. Пока не грохнешься. Недавно я прочитал, что умер один еврей, у него соседи спрашивают: слушай, от чего умер Абрам? Он говорит: от чего умер, на венках написано — «От любимой жены», «От детей», «От товарищей по работе». (и опять хохочет)

— (тоже хохочу) У вас настроение сейчас даже лучше, чем в прошлый раз, когда вы заявление писали об увольнении.

— Настроение отличное, идем ко дну! (смеется) Так, по-моему, говорят.

Уже выпил немножко

(из интервью депутата Госдумы Геннадия Онищенко)

— Алло, Геннадий Григорьевич! Я вот в пять утра уже выпил немножко и решил вам позвонить. Это что, правда, что в России, как заявил Минздрав, стали в два раза меньше выпивать?

— Первое. Ваше чистосердечное признание в том, что вы с утра выпили, безусловно, дискредитирует…

— Меня или Минздрав?

— Дискредитирует всю ту огромную работу, которая проводится по уменьшению потребления алкоголя в нашей стране. Поэтому я не принимаю ваше это признание. И считаю, что это неудачная попытка высокомерно поерничать над…

— Я пошутил, правда! Извините…

— …той титанической работой по борьбе с пьянством и алкоголизмом, которая все же проводится в стране.

Я не писал про это, Иосиф Давыдович

(из интервью Иосифа Кобзона, взятого после приговора бизнесмену Вагифу Пейсахову — он не смог вернуть Кобзону 25 миллионов долларов и сел на шесть лет)

— Алло, Иосиф Давыдович, здравствуйте! Это Саша Гамов звонит.

— Доброе утро.

— А вы еще в Забайкалье?

— Да, я в Забайкалье. И очень огорчен тем, что вы превращаетесь в желтую прессу.

— В смысле? Я лично — нет.

— Нет, вы лично. Коль вы… Все, что касается меня, все происходит по вашей инициативе.

Я вам отвечу так же, как уже отвечал вашим коллегам: если вы интересуетесь какими-то, так сказать, «черными делами» — интересуйтесь в суде. Что вы интервью берете? Я должен комментировать гадости, что ли?

— А я разве прошу гадости у вас комментировать? Я просто по поводу…

— Ну, зачем же вы так? Чтобы я прокомментировал связанное с Пейсаховым.

— Я и не собираюсь вам этот вопрос задавать…

— Нет — нет, мне очень жаль, и я очень огорчен, я не скрываю этого. Там есть решение суда. Если вы честный журналист — позвоните в суд, узнайте решение, печатайте. Если хотите. А что же вы хотите, чтобы я еще сам комментировал… Ладно, Александр Петрович, спасибо — я очень огорчен.

— Я не писал про это, Иосиф Давыдович!

Иосиф Кобзон кладет трубку.

Понял, в натуре

(из интервью пресс-секретаря «Роснефти» Михаила Леонтьева про арест владельца АФК «Система» Владимира Евтушенкова по делу «Башнефти»)

— Миш, привет! Скажи, пожалуйста, чего тянут все на вас, что это «Роснефть» в истории с арестом Евтушенкова замешана…

— Ну, чего тянут? Есть заказ, значит, тянут. Не знаешь? Вчера родился?

— Понятно. Но я что-то не врублюсь — как здесь можно связать сделку Евтушенкова…

— Ну как, взять, придумать информационный вброс, запустить его и дистрибютировать, а потом все на него ссылаться начнут, как будто это факт.

<…>

— У меня единственный вопрос — если вы профессионалы, журналисты, чего вы мне вопросы задаете? Мы-то тут при чем? Мы уже сказали все. Задайте вопрос «Ведомостям». Это самое время — задать — ребята, а вы откуда это взяли? А вы можете доказать, что это было? Задайте. Наши коллеги-дебилы мне отвечают на это — ну, мы же не хотим ссориться с коллегами. Ешкин кот, ребята, со мной вы хотите ссориться?

— Не, не хотим, нет!

— Ну, нет, нет, — если кто-то не хочет, то лучше не звонить. Самый лучший способ не поссориться — не звонить… 

<…>

— А что ты сам думаешь про Евтушенкова?

— Я ничего не думаю про Евтушенкова, у меня довольно хорошие отношения с Петровичем. Жалко, что все так пока оборачивается. С другой стороны, мне трудно себе представить, что Урал Рахимов приватизировал актив идеально корректно, будем так говорить. Существуют сомнения. Я думаю, что они существуют у тебя и у всех остальных. Вот что я думаю. А какую роль в этом играл Петрович — ну, я не знаю. Я понятия не имею. Я желаю ему всего хорошего.

— И я тоже. И тебе тоже. И нам всем.

— Все, больше никаких личных оснований к нему относиться плохо у меня нет. Мы много и по разным поводам общаемся. Вот. Поэтому — со всем уважением! Пока никем не доказано, есть обвинение… Мало ли? У меня масса друзей, которые в тюрьме сидели, извини меня, и по нескольку лет, а потом обвинения были сняты. У нас специфическая судебная система. И особенно следственная. Понял?

— Понял, в натуре…

Я у вас там побеги потоптал

(из интервью бывшего мэра Москвы Юрия Лужкова)

— Алло, Юрий Михайлович!

— Саш, позвони через час.

— А вы в поле, что ли?

— Где же мне еще быть? Зерно осыпается!

Бросил мобильник. Не отключил даже. А в мобильнике — (на нем, помнится, пчелиные соты выгравированы): «Р-т-р-т-р-р!» Комбайн.

Ладно — через час так через час…

<…>

— Умыться хоть успели?

— Угу. Пшеницу полностью собрали.

— Да вы что? Так быстро? А урожай какой?

<…>

— 57

— Да вы что! Это какого зерна?

— Пшеница!

— А гречиха тучная стоит?

— Гречка пока стоит, ждет прибытия Саши Гамова. (смеется)

— Да, я должен отработать. Я у вас там побеги потоптал, порвал. Когда мне прибыть, Юрий Михайлович?

— Я до 15 сентября все время здесь.

Слов нет — только хохот

(из еще одного интервью Лужкова)

— А вы сейчас в Нью-Йорке пока еще? (Корреспондент «КП» звонил на днях экс-мэру — он был в Нью-Йорке. — Александр Гамов)

— Я сейчас в Калининграде.

— А-а…

(Лужков простодушно похохатывает)

— Юрий Михайлович, за вами прямо, это самое, не уследишь. Извините, такой еще ду-дурацкий вопрос — только что в социальных сетях появилась информация — не знаю, вам говорили или нет — что якобы у Юрия Михайловича Лужкова ребенок родился.

— Да?

— Да!

— (После небольшой заминки) Серьезно?

— Серьезно! (Корреспондент «КП» немного смущенно смеется) Можете прокомментировать?

— (В трубке — молчание)

— Да или нет?

— Да…

— А?

— Ну, с точки зрения моих — э-э-э, как говорится… Моего физического состояния…

— Да?!

— …это вполне возможно. Но с точки зрения реальности…

— (Корреспондент «КП» разочарованно) Ах!

— Это полная чушь. (Хохочет)

— Ну, то есть, видите, о вас какие легенды ходят?

— Ну, да… (Хохочет)

— Я на полном серьезе, что вы смеетесь? Я же вам никогда глупых вопросов не задаю.

— Ну, да… (снова замолкает и, похоже, задумывается)

— То есть, то есть?

— Чушь, конечно.

— Ну, если чо — я могу об этом напечатать?

— Ну, если пресса об этом говорит — надо сказать. Ответ такой: с точки зрения физических возможностей (давясь от смеха) это вполне вероятная вещь, с точки зрения реальности — это полная чушь.

— Понял. Я в восторге, Юрий Михайлович!

— Да…

— Здорово!

— Дурь какая-то. (Снова хохочет, будто собрался с мыслями) Да!

— Ну, я бы не сказал — дурь. Вот так бы каждому такой дури — чтобы вот так вот мочь… (Немного растерянно, оттого и косноязычие) В такой возраст! Вот так вот, чтобы о тебе — такие вот… Хорошие новости распространяли. Согласитесь!

— Да-да-да… (Хохот)

— (У корреспондента «КП» слов нет — только хохот)

— Ну что мы — сейчас будем печатать или 1-го апреля?

— Это пожалуйста — когда угодно.

(Снова оба хохочут)

— Напечатаем сейчас, а 1-го апреля повторим.

— Саш, а это что за слухи? Откуда они появились?

— Да одна писательница — ее зовут Мария — она на своем Живом журнале напечатала.

— Да?

— Да!

— Ох… ей мужиков не хватает?..

(Ну что за интервью — опять оба хохочут)

Что с нефтью-то, Миш?

(еще одно интервью пресс-секретаря «Роснефти» Михаила Леонтьева)

— Миш, привет. Я к тебе не как к вице-президенту «Роснефти», а просто как к рядовому гражданину…

— Давай, давай…

— Чего с нефтью-то, Миш?

— Да ты посмотри, что вообще с рынками мировыми, какая нефть, блин? Забудь про нефть.

<…>

— Их под такие проценты невозможно брать на развитие производства. Только на …

— На этом слове ты тоже настаиваешь?

— Нет. Предыдущее тоже можно на всякий случай убрать, иначе меня уволят и мои дети останутся голодными.

— А тебе зарплату в нефтедолларах или в рублях платят?

— В рублях. Причем, не индексируя вообще. Даже по инфляции. Поскольку зарплата большая, то я могу сказать, что я потерял больше всех. То есть, я потерял столько, сколько многие не заработают за всю свою жизнь.

— Я тебе сочувствую.

— Не надо мне сочувствовать… сочувствовать надо беременным и инвалидам…