Соловецкий камень надо перенести с Лубянки. «Последний адрес» — плохой проект. Чечня «почти полностью» находится в российском правовом поле Глава СПЧ Валерий Фадеев дал интервью РБК. Вот его пересказ
О мигрантах
Нам надо ответить на вопрос — какие мигранты нам нужны? К тем, которые хотят стать гражданами России, должны предъявляться максимальные требования. Мы раздавали паспорта миллионам людей, а теперь выясняется, что «ребенок еле говорил по-русски, отец еле говорит, мамаша вообще не говорит». Нам такие граждане не нужны. У тех, кто уже получил гражданство, есть права и обязанности по Конституции, в том числе вставать на воинский учет.
О Чечне и Дагестане
Никабы в России неуместны, с этим согласны почти все. Что касается хиджабов — это сложный вопрос. Во Франции запретили религиозную символику в школах, но посмотрите, сколько там было терактов. Нам это надо? Не надо. Антисемитские погромы в Дагестане — это нервная реакция мусульман на события в Палестине. Ни одного еврея они не поймали, видимо, их там просто не было. Идут суды, несколько человек получили сроки, тысяча человек была оштрафована. Акция не прошла незамеченной.
В Дагестане 13 человек получили звание Героя России за время войны в Украине, в республике разные люди живут. Ситуация сложная, ваххабизм там тоже есть. Жалко, что много евреев уехали из Дагестана в Израиль.
Я не работаю в Чечне, у меня нет ресурсов на это. Меня туда приглашали, но я пока не еду. Инциденты там есть, но решения проблемы у меня нет. Требуется время, чтобы преодолеть травму, которая была получена за две войны в Чечне. Но чеченцы вместе с другими народами воюют в Украине. Никите Журавелю не надо было сжигать Коран. Если бы он в Москве сжег Евангелие, тоже был бы шанс получить от кого-нибудь по морде. Не надо провоцировать. Он еще и на Украину работал. Игорь Каляпин ездил в Чечню, «вел себя провокационно, его там не сильно обижали, грозили в основном». Чечня «почти полностью» находится в российском правовом пространстве, есть «своя небольшая специфика».
О «пропаганде ЛГБТ»
Гомосексуальные отношения и пропаганда этих отношений — разные вещи. Первое — это личная жизнь, в нее никто не вмешивается. Госдума запретила пропаганду, а не личные отношения. «Движение ЛГБТ» — это сообщество с элементами организованности. Это вредная привнесенная тема. Геи всегда были, но шествия с радужными флагами — это вредная история. Надеюсь, что у геев все по-прежнему в порядке. Мало кто из россиян знал, что такое чайлдфри. Не думаю, что запрет повлияет на нашу жизнь. Возможно, будут перегибы.
Об «иноагентах»
Во время войны государство имеет право принимать меры, в том числе по отношению к «иноагентам». Право и Конституция — живые вещи. Книг «иноагентов» не знаю, Акунина и Улицкую не читал. Пугачеву слушал давно. Вряд ли статус «иноагента» помешает мне послушать Макаревича или Гребенщикова. Публично петь песню Макаревича я бы не стал.
О сталинских репрессиях
Я уверен, что Музей ГУЛАГа снова откроется. Советую в него сходить. Всегда были как сторонники Сталина, так и противники. В День памяти жертв политических репрессии мы с директором музея возлагали цветы к мемориалу на проспекте Сахарова. Там не было никого, но были несколько десятков человек у Соловецкого камня на Лубянке.
Вот у меня вопрос. Эти самые люди требовали создания большого памятника в Москве. И он был создан. Президент лично открывал памятник на проспекте Сахарова. Ну так если вы хотели памятник, ну так и собирайтесь там тогда. Власть откликнулась, проявила антисталинистский характер и создала памятник по требованию этих людей. Но люди фактически проводят не акцию памяти, а акцию против сотрудников здания на Лубянке — ФСБ, КГБ, НКВД. Они говорят: «Мы здесь, мы все помним, а вы такие же».
Значит надо перенести Соловецкий камень с Лубянки. Потому что это не акция памяти, а политическая акция. Это упрек тем людям, которые сидят в здании на Лубянке.
К тому, что снимают таблички «Последнего адреса», отношусь положительно. Это плохой проект. В Москве было много репрессированных, но табличек много, в центре практически на каждом здании. Идешь по этому прекрасному городу и на каждом здании таблички. Но там не только репрессированные и убитые жили. Вы идете по городу мертвых, вы идете, и везде мертвые, везде напоминания о том ужасе, который был в 1937 году. Для напоминания об этом есть мемориал на проспекте Сахарова и соответствующие параграфы в учебнике истории. «Последний адрес» на стороне неправды или полуправды.
Старейшие правозащитные организации были закрыты не за правозащитную деятельность, а за политическую. Поэтому я не могу встать на их защиту.
О доносах
Роста числа доносов нет. Есть уголовные дела за сказанное в частном разговоре. Но они были и раньше. Но роста нет. Было два дела, а стало три. Если будет рост доносов, мы это почувствуем.
Это пересказ интервью главы Совета при президента РФ по правам человека Валерия Фадеева РБК. Полностью его можно прочитать здесь. Высказывания отредактированы, но их смысл полностью сохранен.
Фото на обложке: Maxim Shipenkov / EPA / Scanpix / LETA