Начался главный климатический саммит мира — COP29. Там правда все решают лоббисты нефтегазовых корпораций? И есть ли хоть какой-то смысл в этих переговорах? Выпуск рассылки Kit на «Медузе»
11 ноября в Баку началась крупнейшая в мире ежегодная климатическая конференция — COP29. Как и в 2023 году, она проходит в стране, которая сильно зависит от нефти, — в Азербайджане. В том числе поэтому на конференции, скорее всего, будут снова заключать нефтяные и газовые сделки, что противоречит самой идее мероприятия. Рассылка Kit рассказывает, чего ждать от климатического саммита в этот раз и как лоббистам нефтегазовых корпораций удается вновь и вновь влиять на решения, которые там принимаются.
Этот текст написан специально для Kit — «Медуза» публикует его с небольшими изменениями с разрешения редакции. Kit — это медиа в имейл-рассылке, которое рассказывает о жизни в «сломанном мире». Подпишитесь на Kit здесь, и вы будете получать два письма в неделю.
Лоббисты предлагают что угодно, лишь бы не сокращать добычу ископаемого топлива, — например, воскресить мамонтов
Давайте проведем мысленный эксперимент. Допустим, вы организуете переговоры, от которых буквально зависит будущее планеты. Вы пригласили сотни политиков и ученых, чтобы составить единое для всего мира соглашение о снижении вредных выбросов. При этом задача — не только избежать климатической катастрофы, но и позволить странам экономически развиваться.
Очевидно, что простого решения не существует, поэтому вы и собрали лучших в мире экспертов. И вдруг вам говорят, что решение уже есть и воплотить его очень легко.
Оказывается, не нужно бороться с вредными выбросами, а вместо этого достаточно создать в Арктике экосистему, которая существовала там больше 10 тысяч лет назад — еще при мамонтах (а потом заодно «воскресить» их). Именно это, сообщают вам, затормозит климатический кризис. Поверите ли вы этим людям? Или подумаете, что они зачем-то пытаются вас обмануть?
Эта идея звучит либо как волшебство, либо как завязка научно-фантастического фильма — но это не шутка. На прошлом COP ее продвигал Андрей Мельниченко, миллиардер и председатель Комитета по климатической политике в Российском союзе промышленников и предпринимателей.
Речь о так называемом Плейстоценовом парке — проекте российских ученых, пилотная версия которого уже работает в Якутии. В теории восстановление древних экосистем действительно поможет предотвратить таяние вечной мерзлоты и связанные с ней выбросы метана — самого вредного парникового газа.
Мельниченко стал спонсором проекта в 2023-м. И тогда же благодаря миллиардеру на COP28 появился красочный цифровой стенд парка. Казалось бы, ничего плохого — если бы не один важный нюанс.
Андрей Мельниченко среди прочего — основатель «Сибирской угольной энергетической компании». Уголь, на котором зарабатывает Мельниченко, — самый грязный источник энергии в мире. Компания бизнесмена ежегодно отправляет в атмосферу миллионы тонн CO₂.
Именно поэтому на COP28 миллиардер предлагал «оставить в покое» вредные выбросы и сосредоточиться на «поглотительных способностях экосистем». И к его позиции проявили интерес главы некоторых африканских стран, с которыми миллиардер провел встречи в рамках саммита.
Кроме Мельниченко, на COP в Дубае присутствовал и Вагит Алекперов, владелец 30% акций «Лукойла». Еще были замечены самый богатый человек Африки — цементный и нефтяной магнат Алико Данготе, а также глава индийского нефтегазового конгломерата Reliance Industries Мукеш Амбани. Вряд ли все эти люди приехали изучить климатический опыт разных стран и послушать ученых.
Миллиардеры, которые зарабатывают на ископаемом топливе, отмечает The Guardian, вообще имеют непропорционально много влияния на климатических переговорах. Там они смещают акценты, предлагают соблазнительно простые, но не работающие решения и защищают сложившиеся практики, которые вредят планете, но выгодны для развития их бизнес-активов.
Активистская организация Kick Big Polluters Out подсчитала, что с 2003 года лоббистам из угольной и нефтегазовой отраслей выдали больше 10 тысяч аккредитаций на COP. А на прошлогодний саммит в Дубае и вовсе приехало рекордное количество лоббистов: почти 2500 человек. Причем большинство из них не заявляли себя как представители компаний, а попали на COP через торговые ассоциации или в составе национальных делегаций.
Борьбу с климатическим кризисом тормозят все — в том числе сами государства
На прошлые климатические переговоры в Дубай съехались множество делегатов и от агробизнеса, особенно мясной и молочной промышленности. Свое присутствие по сравнению с предыдущим саммитом они увеличили втрое — до 340 человек.
Из-за участившихся засух, пожаров и наводнений агробизнес нередко считают жертвой климатического кризиса. При этом именно он вносит значительный вклад в его усиление. За 18% выбросов парниковых газов на Земле ответственно сельское хозяйство: это второй по величине «грязный» сектор экономики.
Сокращение потребления мяса — один из доказанных эффективных способов борьбы с изменением климата. Но, естественно, мясные производители в этом не заинтересованы. Так, на прошлом саммите в Дубае отраслевое объединение Global Meat Alliance — по сути, лоббистская организация — рекомендовала всем своим участникам во время дискуссий представлять мясо как образец «устойчивого питания». Членов альянса попросили придерживаться идеи, что мясо полезно для окружающей среды и «поможет накормить мир».
По данным The Guardian, давление со стороны отрасли привело к цензурированию отчетов Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (FAO). С 2006 по 2019 год руководство организации блокировало и переписывало исследования о связи коров и изменения климата, а критически настроенных сотрудников FAO не допускали к важным совещаниям. При этом именно данные FAO определяют, как изменится политика стран в области климата: они в том числе лежат в основе соглашений на COP.
Красноречивый факт: президентом COP28 был Султан бен Ахмед аль-Джабер — глава крупнейшей нефтяной компании ОАЭ ADNOC. Эту работу он совмещает с должностью министра промышленности и передовых технологий страны. Да и сами Арабские Эмираты, принимавшие COP в 2023 году, разбогатели во многом благодаря нефти.
Утечка документов накануне саммита показала, что ОАЭ планировали использовать роль принимающей стороны, чтобы заключать на переговорах по климату нефтегазовые соглашения. Вероятно, так и произошло: в 2023 году компания ADNOC заключила сделки на сумму около 100 миллиардов долларов — это в пять раз больше, чем в 2022-м.
На одном из мероприятий COP28 Ахмед аль-Джабер даже заявил, что «нет никаких научных данных», указывающих на необходимость отказа от ископаемого топлива. Впрочем, позднее министр настаивал, что его просто не так поняли.
В 2024 году климатический саммит возглавляет Мухтар Бабаев. Сейчас он занимает пост министра экологии и природных ресурсов Азербайджана, но до этого 26 лет проработал в азербайджанской нефтегазовой компании SOCAR.
Согласно сайту COP, на посту вице-президента по экологии в SOCAR Бабаев продвигал климатическую повестку и разрабатывал экологические программы. Однако независимое исследование устойчивости нефтегазовых компаний мира ставит SOCAR на 91-е место из 99 и дает ей общий балл 0,9 из 100 возможных. Согласно рейтингу, у компании нет плана перехода к низкоуглеродной экономике, а выбросы парниковых газов практически не уменьшаются.
Накануне открытия конференции случился скандал с исполнительным директором COP29 (а по совместительству членом совета директоров SOCAR) Эльнуром Солтановым. Участники исследовательской организации Global Witness притворились представителями нефтегазовой компании и провели с Солтановым «переговоры». На них он согласился содействовать заключению нефтегазовых сделок, если компания, от имени которой якобы выступали активисты, станет спонсором COP. Кроме того, Солтанов сказал, что «нефть и газ останутся с нами, возможно, навсегда». Хотя еще на прошлом COP страны подписали соглашение по отказу от ископаемого топлива.
Почему нельзя просто выгнать с COP всех лоббистов?
Сотрудница Global Witness Эллис Харрис говорит, что в связи с приближающимся саммитом у нее случилось дежавю: «Принимать решения о климатическом кризисе, созданном нефтяными компаниями, снова будет топ-менеджер нефтяной компании авторитарного государства».
Ее организация призывает ООН вмешаться в процесс и выгнать крупных загрязнителей c климатических переговоров. Однако сделать это даже в теории будет не так просто.
Во-первых, решения на COP принимаются консенсусом — то есть даже если один участник будет против, соглашение не примут. И в этом тоже есть следы влияния нефтяного лобби.
Черновик процедуры голосования, предложенный на самом первом COP в 1995 году, предлагал в случае споров принимать решения простым большинством, по принципу «одна страна — один голос». Но страны ОПЕК, зависимые от ископаемого топлива, выступили против — и в результате добились изменения регламента процедуры. Теперь у них фактически есть возможность блокировать любое решение, которое противоречит их экономическим интересам.
Во-вторых, выбрать место проведения COP сложно из-за геополитической ситуации. В этом году конференция должна была пройти в Восточной Европе, поскольку разные регионы поочередно принимают гостей.
Выбор страны был предметом переговоров, при этом Россия блокировала страны ЕС, а Армения и Азербайджан — друг друга. Последний получил право провести COP29 только после того, как Армения сняла вето — взамен Азербайджан освободил 32 армянских военнопленных.
Незадолго до саммита издание Financial Times констатировало в общем-то очевидную вещь: зависимость Азербайджана от нефти и газа, которые президент Алиев называл «даром божьим», едва ли позволит Баку стать лидером по отказу от ископаемого топлива.
Зачем тогда вообще нужны эти переговоры?
Главной темой нынешнего COP должно стать увеличение финансовой помощи странам, которые сильнее всего страдают от климатического кризиса. Но у нефтяных компаний, очевидно, будет и своя повестка.
Организация Global CCS Institute, среди участников которой — крупнейшие нефтяные компании мира, считает, что на COP29 надо продвигать технологии улавливания и хранения углерода (CCS). Они позволяют захватывать углекислый газ из промышленных выбросов и хранить его под землей, предотвращая попадание в атмосферу.
В теории CCS должны помочь справиться с климатическим кризисом, однако на практике такие технологии поддерживают прежде всего не планету, а нефтяные компании. Они закачивают углекислый газ в собственные месторождения, что облегчает извлечение нефти.
Количество выбросов, таким образом, действительно сокращается, но вред от дальнейшего сжигания топлива это не компенсирует. Кроме того, CCS позволяют дольше поддерживать старую инфраструктуру по добыче нефти и тем самым тормозят мировой переход на чистые источники энергии.
Также на конференцию приедут и участники Международной ассоциации торговли выбросами (IETA). Она выступает за создание специальных углеродных рынков, на которых страны и компании смогут торговать зелеными компенсациями.
Как это должно работать?
Если упрощать, то примерно так: когда компания (или целая страна) не может сократить свой углеродный след, она покупает специальные углеродные единицы у других организаций. Каждая единица соответствует одной тонне CO₂. Такой выброс продавец либо предотвращает, либо удаляет из атмосферы.
Этот способ действительно может помочь с финансированием полезных для климата инициатив. Однако крупным загрязнителям он даст возможность просто откупаться деньгами и продолжать выбрасывать вредные вещества в атмосферу.
Впрочем, есть и хорошие новости: на переговорах растет количество делегатов и наблюдателей из некоммерческих климатических организаций. Причем больше становится не только западных представителей, но и делегатов из африканских и азиатских стран. Именно эти государства сильнее других страдают от климатического кризиса.
Временами им удается добиться успеха. Например, Альянс малых островных государств, куда входят Багамы, Барбадос, Ямайка, Фиджи, Сейшелы (всего 39 стран, столкнувшихся с риском затопления из-за повышения уровня моря), в 2022-м смог добиться создания так называемого Фонда потерь и ущерба. Его будут пополнять развитые страны, которые исторически ответственны за климатический кризис, чтобы помогать уязвимым государствам.
Для борьбы с загрязнением климата объединяется и бизнес. Apple и IKEA еще в 2014-м создали коалицию We Mean Business Coalition (WMBC), которая выступает в поддержку энергетического перехода.
В павильоне WMBC на прошлом COP прошло больше 50 сессий с участием представителей больший компаний, включая Netflix, Mars и Amazon. Тогда же, в 2023-м, более 200 компаний коалиции с общим доходом в полтора триллиона долларов призвали правительства всех стран в мире установить четкие сроки этого перехода и взять на себя обязательство по стопроцентно безуглеродной энергетике.
Впрочем, несмотря на все петиции и договоры, количество парниковых газов в атмосфере растет. В том числе, как ни парадоксально, из-за самих конференций по климату. Например, на COP28 приземлился 291 частный рейс с чиновниками и бизнесменами, что привело к дополнительным выбросам 3800 тонн углерода (для сравнения: примерно таковы годовые выбросы 815 человек). Да, это не очень много в глобальных масштабах — но все же совсем не тот результат, ради которого которого все собираются.
Итог у климатических переговоров всегда один — договор, который подписывают все участники конференции. Именно он определяет вектор мировой климатической политики на следующий год.
Однако — в том числе из-за лоббистов — формулировки в подобных документах зачастую расплывчаты. Климатолог и геофизик из Университета Пенсильвании Майкл Манн описывал итоги прошлогодней конференции так: «Это как если вы пообещаете врачу, что постепенно откажетесь от пончиков, хотя вам уже диагностировали диабет».
Редакция Kit