Умерла Шелли Дюваль — звезда кубриковского «Сияния» Двадцать лет назад она просто перестала сниматься — и исчезла. Что с ней произошло?
Шелли Дюваль, постоянная актриса Роберта Олтмена и звезда «Сияния» Стэнли Кубрика, умерла 11 июля от осложнений, вызванных диабетом. Ей было 75 лет. Дюваль получила известность благодаря режиссеру Роберту Олтмену, у которого снялась в семи картинах. За работу в фильме «Три женщины» (1977) она получила награду на Каннском фестивале. Но самой знаковой работой для нее стала роль Венди Торренс в фильме ужасов Стэнли Кубрика «Сияние». В 2002 году, после выхода фильма «Манна небесная», Шелли Дюваль объявила о завершении карьеры, еще через 14 лет она появилась в шоу «Доктор Фил», где рассказала о проблемах с ментальным здоровьем. По просьбе «Медузы» критик Елена Смолина рассказывает о главных работах Дюваль, покинувшей Голливуд вопреки всем его законам.
«Важность, которую представляет для птицы пение, можно отчасти оценить исходя из количества времени, которое она ему уделяет», — с обсессивной серьезностью сообщает закадровый голос в «Брюстере Маклауде», первом из семи фильмов Роберта Олтмена, где сыграла Шелли Дюваль. Псевдонаучная орнитологическая максима удивительным образом описывает и судьбу актрисы: после двух невероятных десятилетий в Голливуде эта птица замолчала.
В 1990-х Дюваль оставила свой дом в Лос-Анджелесе и вернулась в Техас, где когда-то ее и открыл Олтмен. Первое время снималась, но совсем перестала делать это в 2002-м. Ее добровольное исчезновение — в расцвете творческих сил, не связанное с нехваткой ролей — нарушало какой-то очень важный голливудский закон и казалось необъяснимым. Как муза Роберта Олтмена и звезда «Сияния» Стэнли Кубрика, актриса с одной из самых многогранных фильмографий, сумевшая выстроить сложную, особенную карьеру, неотделимую от истории Нового Голливуда 1970-х, могла добровольно все это оставить?
Вроде бы землетрясение в Нортридже сильно повредило дом актрисы в Студио-Сити и она измучилась разбираться с последствиями. В Лос-Анджелесе? Где землетрясением и ребенка особенно не испугаешь?
Говорили, что у нее проблемы с деньгами. Что она увлеклась живописью. Что она сошла с ума. Последняя версия стала основной, когда в ноябре 2016-го Дюваль появилась в чудовищной телепередаче «Доктор Фил». Доверившись телевизионщикам, которые якобы хотели помочь ей с ментальными проблемами, она согласилась на интервью, во время которого ее фактически использовали (дочь Стэнли Кубрика после эфира написала «доктору Филу» письмо с подписью «с искренним отвращением, Вивиан Кубрик»).
Но Шелли Дюваль никогда не была жертвой.
Она не принесла себя в жертву студийным боссам, которые якобы понимали, как должна выглядеть кинозвезда. По словам Роберта Олтмена, продюсер Дон Симпсон не желал утверждать Дюваль в фильм «Попай», заявляя: «Я не хочу ее трахнуть, значит, ее не должно быть в фильме». Не стала она и заложницей своей удивительной внешности (Дюваль звали техасской Твигги), актрисой одного амплуа. В своих ролях она была странной, холодной, прекрасной, сексуальной, пустой, уязвимой, безжалостной, хрупкой и несгибаемой. Почти Джульеттой — в «Ворах как мы», созависимой сотрудницей медицинского центра — в «Трех женщинах», отчаянно комической групи — в «Нэшвилле». И конечно, Венди Торренс — выгоревшей женой обезумевшего мужа в «Сиянии». И даже доверившись телевизионному мерзавцу доктору Филу, она вошла в историю не как его жертва — в сложном нарративе ее жизни это всего лишь один эпизод.
Шелли Дюваль не мечтала быть актрисой, не обивала пороги киностудий. Родилась в техасском Форт-Уэрте, выросла в Хьюстоне, училась на пятерки и хотела стать ученым. Но ушла из колледжа работать в универмаг после вивисекции обезьяны во время учебы.
Ее тогдашний бойфренд был художником, и на домашней вечеринке — выставке его работ девушку увидели члены съемочной группы нового фильма Роберта Олтмена «Брюстер Маклауд».
Позже, знакомясь с Олтменом и его продюсером Лу Адлером, Дюваль все еще думала, что их интересуют картины ее парня, потом — что ее позвали в порно. Но после фотопроб на «Полароид» и кинопроб, снятых в хьюстонском розарии, Дюваль действительно получила настоящую роль в кино. В «Брюстере Маклауде» — сюрреалистической фантазии о парне, который хотел стать птицей, — Дюваль водит экскурсии по хьюстонскому аэродрому и становится возлюбленной Брюстера (кажется, не в последнюю очередь потому, что со своими приклеенными пучками ресниц и хрупкими плечами она сама напоминала птицу).
Критика фильм приняла плохо — и это после огромного успеха предыдущей работы Олтмена, «Военно-полевого госпиталя», — но для Дюваль он стал важнейшим. За ним были «Маккейб и миссис Миллер», «Воры как мы», «Нэшвилл», «Баффало Билл и индейцы», «Три женщины», «Попай» — всего семь фильмов Олтмена с Дюваль, семь непохожих, потрясающе написанных и сыгранных женщин. Дар, за который иная актриса отдала бы пару пальцев, — но только не Дюваль.
Огромной частью ее актерской харизмы было еле заметное удивление: она не ожидала быть тут, вот в этом вот фильме, будто заглянула на съемки случайно, ведь других планов на сегодня у нее будто не было — «шел в комнату, попал в другую». «В ней есть открытость, — писал о Дюваль критик Роджер Иберт. — Как будто между ее лицом и нашими глазами ничего нет: ни камеры, ни грима, ни написанного диалога, ни актерского метода. И она просто спонтанно живет жизнью своего персонажа».
Только после того, как во время съемок «Воров как мы» Олтмен отвел ее в сторонку и назвал великой актрисой, Дюваль переехала в Лос-Анджелес и стала сниматься у других режиссеров, например, у Вуди Аллена в «Энни Холл» исполнила роль журналистки Rolling Stone, которая выглядела как фламандская Мадонна и говорила «трансплендентно». В 1980-х Дюваль основала свою продакшен-компанию и создала детский сериал «Сказочный театр». Шесть сезонов, спродюсированных ею для Showtime, — настоящее чудо, невозможное, казалось бы, внутри голливудской машины: за минимальный гонорар в экранизациях сказок Андерсена, братьев Гримм и Шарля Перро играли Мик Джаггер и Джефф Бриджес, Клаус Кински и Джина Роулендс, Сьюзен Сарандон и Джеймс Белуши, Эллиотт Гулд и Кэрри Фишер.
Для работы в кадре она еще немного позанималась актерским мастерством по методу Ли Страсберга, но быстро вернулась к собственной, интуитивной манере. Такая техника подразумевает минимальное количество защит. Отсутствие страховки Дюваль компенсировала перфекционизмом. Для роли в «Нэшвилле» она тусовалась с групи, а во время съемок «Сияния» поселилась не в Лондоне, как Джек Николсон, а в квартирке недалеко от студии, где шли съемки, — чтобы не опаздывать. Стэнли Кубрик решил предложить ей «Сияние», увидев Дюваль в «Трех женщинах» Олтмена. Легенда гласит, что Кубрику понравилось, как Дюваль плачет в кадре, и потом во время съемок «Сияния» она плакала каждый день — съемки эти продолжались больше года.
В случае «Сияния» отделить мифологию от правды сегодня очень трудно. Версия о том, что Кубрик травмировал Дюваль — и это серьезно подорвало ее ментальное здоровье, которое в конце жизни ей тем не менее удалось поправить, — подтверждается одними свидетельствами и опровергается другими. Сама Дюваль говорила, что играла с Кубриком в шахматы между дублями (он играл без ферзя и все равно выигрывал) и что он был дружелюбным и теплым. Она же неоднократно рассказывала, как тяжело ей было во время съемок. В том самом злосчастном интервью доктору Филу Дюваль и вовсе обвиняла Кубрика в жестокости.
В документальном фильме «Кубрик: жизнь в кино» Джек Николсон рассказывал, что Кубрик унижал Дюваль перед группой и наказывал за ошибки. Тогдашняя подруга Николсона, актриса Анжелика Хьюстон, сказала The Hollywood Reporter, что оба — Николсон и Кубрик — «не были с ней особенно бережны».
В то же время легендарные 127 дублей сцены на лестнице (обезумевший Торренс-Николсон ступенька за ступенькой поднимается, уверяя Венди, что не причинит ей вреда; Венди плачет и отмахивается от него битой: «Уйди от меня, уйди от меня, уйди от меня»), которые Кубрик якобы заставил сделать своих актеров, — это байка. Автор книги «„Сияние“ Стэнли Кубрика» режиссер «Истории игрушек — 3» и «Тайны Коко» Ли Анкрич говорил в интервью IndieWire:
Я надеюсь, что читатели поймут, сколько вокруг «Сияния» и фигуры Кубрика дезинформации или информации сильно преувеличенной. Да, он снимал много дублей. Но это не было нормой. У меня есть документация по всему фильму. Так что я знаю, сколько дублей каждого кадра было снято. Что касается сцены с Венди и битой на лестнице, вошедшей в Книгу рекордов Гиннесса за самое большое в истории количество дублей (127), то это просто неправда. Дублей было не больше пятнадцати. А история про 127 пошла от человека, которого в тот день даже не было на площадке. Я думаю, дело в том, что некоторые актеры называют репетиции съемочными дублями. И да, Кубрик много репетировал. Таким был его процесс, с помощью репетиций он совершенствовал диалог.
За роль Венди Торренс, без которой сегодня невозможно представить ни историю кино, ни тем более историю хоррора, Дюваль номинировали на «Золотую малину» — самую известную антипремию в кино. В 2022 году организаторы премии номинацию официально отозвали — узнав, что пришлось вытерпеть на съемках Дюваль.
Через несколько лет после интервью доктору Филу, в 2021-м, с Дюваль смог встретиться и поговорить журналист The Hollywood Reporter Сет Абрамович: «Я чувствовал, что бестактное шоу Макгро (настоящая фамилия доктора Фила, — прим. „Медузы“) не должно стать местом, где она скажет свое последнее слово». Так и вышло. В том числе благодаря этому тексту история Шелли Дюваль, удивительной героини Нового Голливуда, получила достойный ее третий акт.
Дюваль, которую нашел Сет Абрамович, больше не была — и не силилась быть — волшебной феей из 1970-х. Она что-то путала, а что-то великолепно помнила. Была сложной, постаревшей, живой женщиной — чрезвычайно, и заслуженно, гордой своей карьерой. Эта Шелли Дюваль не была жертвой ни доктора Фила, ни Стэнли Кубрика. Эта Шелли Дюваль отдала кино часть своего рассудка — и исчезла, чтобы сохранить другую.
Она была Милли Ламоро и Венди Торренс, группи Л. А. Джоан, дочерью автомеханика Кичи, Олив Ойл и Рапунцель. Да, «важность, которую представляет для птицы пение, можно отчасти оценить исходя из количества времени, которое она ему уделяет». Но птица остается птицей, даже если вовсе перестанет петь.
Елена Смолина