Когда читаешь свои тексты вслух, они тебя бьют как совершенно постороннего человека, как читателя. Когда ты пишешь, ты понимаешь, что этот текст ты создаешь сама — и чувствуешь себя в нем увереннее. А когда ты читаешь, то оказывается, что ты без кожи — и это просто на тебя обрушивается.

Мы во время записи делали перерывы, чтобы я могла поплакать. Особенно меня разъебала глава про Беслан, а еще — внезапно — глава про «Норникель» (я там тоже плакала). И какие-то личные главы про брата, про маму. В общем, оно как-то реально забирается к тебе внутрь и там царапается. Но я очень рада, что аудиокнига получилась и что она прочитана моим голосом.

Я стала лучше понимать своих читателей, которые пишут мне: «Очень люблю ваши тексты, но совершенно невыносимо их читать, поэтому читаю с перерывами». Я думаю: «Зачем перерывы? Сел и прочел». А тут нам самим приходилось делать перерывы на поплакать, походить, подышать.

Вообще, чувства были смешанные. С одной стороны, меня эта книга хорошо разъебала, пока я ее писала, потом — пока ее читала. С другой — я, когда читала, удивлялась тому, сколько я всего видела, сколько я всего пережила и сколько всего смогла сделать. Для меня это была еще и ревизия моей семнадцатилетней работы в «Новой газете». И, конечно, пока я записывала книгу, я очень сильно скучала по России. Это было невыносимо. 

Я долго нащупывала, как читать правильно. Я же не профессиональный чтец. И я поняла, что у меня лучше всего получается читать, когда я вижу то, о чем я читаю. Я читала текст — и у меня в голове возникали куски реальности, которые я описывала, запахи, звуки. Для меня это было большое путешествие в Россию, домой. И это было здорово. 

Моя девушка вчера послушала конец книги и говорит: «Такое ощущение, будто я внутри колокола, я совершенно оглушена». Притом что она читала книгу, еще пока я писала, и очень хорошо знает текст.

Я очень благодарна издательству «Медузы» за то, что оно поверило в меня и что эта аудиокнига стала возможна. Я собираюсь послать ее маме: она больше любит слушать, а не читать.

Перед тем как мы садились записываться, я старался прочитать главы, запланированные к записи. Чтобы все эмоциональные моменты меня прорубили еще до, а во время записи я мог максимально отстраниться. Но, естественно, отстраниться не очень получалось. В том числе из-за того, как Лена это читала. Она ведь сама как будто заново проживала эти моменты.

Я хотел, чтобы музыка фокусировала внимание на содержании. В то же время я пытался избежать всяких избитых приемов, когда, например, на драматичном моменте текста обязательно звучит тревожная музыка. Моя музыка, конечно, тоже создает напряжение, но не так, как это часто бывает в кино: здесь мы должны поплакать, поэтому давайте сделаем музыку, которая заставит плакать. В моем случае это скорее создание атмосферы. С одной стороны, может показаться монотонно, а с другой — если прислушиваться, то можно услышать разнообразные штуки, которые я наигрывал. То есть не просто нажал одну ноту — и тридцать минут она идет.

Музыка в книге сыграна живьем на синтезаторах, у меня дома есть несколько аналоговых синтов. Я намеренно делал звук немного шероховатый, не вылизанный, не запрограммированный — и аналоговые синтезаторы хорошо для этого подошли. При этом, чтобы несколько часов подряд на протяжении книги не звучала музыка (это все-таки тяжело слушать), я разбавлял в некоторых местах саунд-дизайном, специально подобранными звуками. В целом результат, мне кажется, получился в каком-то смысле ламповый.