1 января 2024 года республика Арцах прекратила существование. Война в Нагорном Карабахе закончилась победой Азербайджана Посмотрите на тридцатипятилетнюю историю этого конфликта глазами обеих сторон
Осенью 2023 года в результате однодневной спецоперации Азербайджан вернул себе полный контроль над Нагорным Карабахом — регионом, который в начале девяностых провозгласил себя независимой республикой Арцах. В советское время Нагорно-Карабахская автономная область, населенная преимущественно армянами, входила в состав Азербайджанской ССР. С началом перестройки армяне стали требовать воссоединения Нагорного Карабаха с Арменией, несмотря на то что территории не соприкасались друг с другом. Межэтнические столкновения переросли в первую карабахскую войну, победу в которой фактически одержали армянские силы. Нагорно-Карабахская республика (НКР) провозгласила независимость, которую, однако, не признала ни одна страна в мире, включая Армению. В 2020 году в ходе 44-дневной войны Азербайджан отвоевал значительную часть региона, а прошлой осенью завершил дело. «Медуза» публикует главные фотографии, рассказывающие об истории этого конфликта — такой, какой она виделась обеим его сторонам.
Азербайджан
«Черным январем» называют события начала 1990 года, которые стали одним из ключевых этапов армяно-азербайджанского конфликта и одновременно важнейшим импульсом к обретению Азербайджаном независимости от СССР. В памяти армян остался прежде всего недельный погром в Баку, после которого бóльшая часть общины покинула Азербайджан. Для азербайджанцев главным было противостояние с Москвой.
Оппозиционный руководству СССР Народный фронт Азербайджана возник в июле 1989 года, но к активным действиям приступил в декабре. Сначала вдохновленные падением Берлинской стены люди стали разрушать инженерные сооружения на советско-иранской границе — северные районы Ирана тоже населены азербайджанцами, общение с которыми из-за закрытости Советского Союза было невозможно на протяжении десятилетий. В начале января представители Народного фронта начали перекрывать улицы в Баку и устраивать митинги против бездействия советского правительства в Карабахе, где уже действовали армянские вооруженные отряды.
Идея «отомстить» бакинским армянам за действия их соотечественников в Карабахе вылилась в жестокие расправы, которые длились с 13 по 20 января — до ввода в Баку советских войск. В итоге действия Москвы критиковали все: армяне — за промедление, азербайджанцы — за неизбирательную жестокость по отношению к протестующим и мирным жителям. Михаил Горбачев с того момента получил репутацию «палача азербайджанского народа», и ненависть к нему сохранялась до самой его смерти.
Когда Советский Союз прекратил существование, уже ничего не могло удержать Армению и Азербайджан от полномасштабной войны. Сегодня в Азербайджане признают, что были готовы к ней хуже, чем армяне. Первое независимое правительство под руководством бывшего коммуниста Аяза Муталибова (сентябрь 1991 — март 1992) было очень неустойчивым и подвергалось постоянным нападкам со стороны Народного фронта, а армия представляла собой разрозненные отряды, сформированные по низовой инициативе.
Популярна также точка зрения, что Армении в ходе войны помогала Россия. Но есть и обратные свидетельства. Так, на стороне азербайджанских сил как раз в 1992-м воевал парашютно-десантный полк под командованием генерала Владимира Шаманова, которому в будущем предстояло стать одним из самых известных российских военачальников.
Ходжалинская резня, случившаяся в феврале 1992 года, по сей день во многом определяет отношение азербайджанцев в конфликту. Любые проекты мирного сосуществования с армянами в Карабахе всегда сопровождались оговоркой азербайджанской стороны: «Палачи Ходжалы обязательно должны быть преданы суду».
Город Ходжалы в советское время был населен преимущественно азербайджанцами и имел стратегическое значение: именно там был расположен единственный во всем Карабахе аэропорт. Сначала армяне держали Ходжалы в блокаде, а когда начали штурм, немногие оставшиеся жители пешком отправились в сторону Агдама — ближайшего города, находившегося под контролем азербайджанских сил. Примерно на полпути, возле поселка Аскеран, они наткнулись на армянский блокпост, который открыл по ним огонь. Часть ходжалинцев разбежалась по лесу, но это их не спасло — те, кого не достали пули, умерли от переохлаждения. Всего в ту ночь погибло порядка 500 человек — это самое большое количество погибших, погибших одномоментно, за всю войну.
Одним из командующих армянских сил в тот момент был будущий президент Армении Серж Саргсян (он занимал пост главы страны с 2008 по 2018 год). В интервью британскому журналисту Томасу де Ваалу, автору книги «Черный сад» о войне в Карабахе, он, по сути, признал вину своих подчиненных, но оправдал их жестокость тем, что некоторые из них были родом из Сумгаита, а на календаре была как раз была четвертая годовщина устроенного азербайджанцами погрома в этом городе. К тому же со стороны азербайджанцев иногда велся ответный огонь — это были отступавшие вместе с жителями солдаты, милиционеры и просто те, у кого было охотничье ружье.
Весной 1993 года армяне развернули успешное наступление на горный Кельбаджарский район, отделяющий Нагорный Карабах от территории Армении. Азербайджанскому населению района приказали уйти в течение 10 часов. Чтобы добраться до своих, им пришлось переходить Муровдагский горный перевал — в сторону Гянджи.
Летом армяне начнут продвигаться на восток — в сторону Мартакерта, Джебраила, Горадиза. Азербайджан терял город за городом, село за селом. Поток беженцев увеличивался и увеличивался.
К концу первой войны азербайджанцам пришлось отступить с территорий семи районов, окружавших Нагорно-Карабахскую автономную область. Линия разграничения была фактически зафиксирована в рамках бессрочного перемирия, которое стороны подписали в Бишкеке в мае 1994 года. Оно продержалось (и, в основном, соблюдалось) чуть больше 26 лет — до осени 2020-го.
Оставив свои города и села, азербайджанские жители Карабаха все 26 лет не теряли надежды вернуться. По рассказам азербайджанцев, каждый Новый год они поднимали тост: «Иншалла, следующий год встретим в Шуше». Или в Кельбаджаре, или в Лачине, или в любом другом населенном пункте, откуда пришлось бежать. Власти только подогревали эти настроения с помощью воинственной пропаганды.
Кроме переселенцев из оккупированных районов властям Азербайджана пришлось принять соотечественников, выехавших из Армении. Общее число перемещенных лиц, которые нуждались в жилье и в другой помощи, составило порядка 700 тысяч человек. Поначалу им приходилось жить в ужасных условиях — в палаточных городках, переполненных общежитиях, вагончиках и землянках. Уже при Ильхаме Алиеве для них стали строить вполне современные микрорайоны с многоэтажными домами, но их все равно возводили с идеей, что это лишь временное жилье перед неизбежным возвращением беженцев домой.
Основой экономики независимого Азербайджана стали нефть и газ — их разработка возле Баку началась еще в XIX веке. При этом посредники надеялись, что новые трубопроводы в Европу удастся проложить кратчайшим путем — через Армению. Предполагалось, что это добавит Еревану материального интереса в урегулировании конфликта, ведь в таком случае он мог рассчитывать на доходы от транзита. Но оптимистичные расчеты не оправдались, и все стратегические коммуникации (нефтепровод, газопровод и железная дорога в западном направлении) были проведены через Грузию. Именно доходы от экспорта сырья позволили Азербайджану перевооружить армию и в итоге взять реванш.
Азербайджан начала нулевых в чем-то напоминал Россию. С одной стороны, передача власти от Гейдара Алиева к его сыну Ильхаму в 2003-м — монархическая (или северокорейская) по своей сути — закрепила авторитарные тенденции. Давление на оппозицию усиливалось, как и борьба с независимыми СМИ. С другой, уровень жизни благодаря нефтедолларам объективно рос.
Пока центр Баку реконструировался и хорошел, в стране подрастало уже второе поколение карабахцев — дети тех, кто непосредственно бежал от войны в начале девяностых. На вопрос, будет ли Азербайджан возвращать территории военным путем, Ильхам Алиев отвечал: «Lazım Gəlsə» — «Если придет такая необходимость». Но поскольку Лазым — это еще и мужское имя, азербайджанцы шутили: «Мы все ждем дядю Лазыма. Когда же он придет?»
По мнению самих азербайджанцев, они терпеливо искали мирного решения конфликта, но переговоры ни к чему не приводили. Все разработанные формулы урегулирования предполагали, что армяне вернут оккупированные районы, окружающие Нагорный Карабах, а статус самой автономии будет обсуждаться уже после. В реальности эти районы (кроме Лачинского и Кельбаджарского) по итогам войны представляли собой выжженную землю с руинами городов и минными полями — но отдать их добровольно не пожелал ни один руководитель Армении.
Считается, что Азербайджан планировал большое наступление еще на начало 2020 года, но помешал ковид. К неизвестной болезни в Баку отнеслись серьезно и решили не рисковать. А вот ближе к сентябрю коронавирус уже не казался столь страшным, причем чем ближе к линии фронта, тем меньше было всевозможных ограничений. В Барде и Гяндже работали рестораны, носить маски никто даже не думал.
Новая война началась 27 сентября, продлилась 44 дня и закончилась победой Азербайджана.
По общему признанию сторон, расположенный на горе древний город Шуша —это ключ к Карабаху, который открывает вид, а значит, и возможность обстреливать столицу Степанакерт (азербайджанское название города — Ханкенди). Азербайджанские войска завладели Шушой 7 ноября 2020 года, подойдя к городу с юга. По утверждению Владимира Путина, за месяц до этого Ильхам Алиев предлагал Армении остановить войну в обмен на возвращение азербайджанцев в Шушу без боя, но армянский премьер Никол Пашинян отказался.
После захвата города в плену у азербайджанцев оказалось несколько мирных жителей. Один из них, 80-летний Джоник Тевосян, обвинялся в расправах над азербайджанцами в Ходжалы в 1992 году. Поначалу в местных СМИ выходили новости о том, что он предстанет перед судом. Но с тех пор о его судьбе ничего неизвестно.
Согласно докладам западных аналитиков (например, из Amnesty International), неизбирательный артиллерийский и ракетный огонь велся обеими сторонами конфликта. Нанося удары по Гяндже и Барде, армянские военные не смогли поразить ни одной военной цели, зато попали по рынку, нескольким жилым домам и оживленному перекрестку.
После первого удара (его нанесли по рынку, но армяне утверждали, что уничтожен аэропорт) президент самопровозглашенной НКР Араик Арутюнян заявил, что это ответ на аналогичные удары по Степанакерту. Свою ответственность за последующие удары армянские силы просто отрицали.
На фотографии выше — последствия третьего ракетного удара по Гяндже, в результате которого взрывная волна, как вода, растеклась по окрестным улицам, выбивая стекла и ломая стены в домах за сотни метров от эпицентра. Наученные горьким опытом, местные жители сразу бросились извлекать соседей из-под завалов наравне с профессиональными спасателями. Жертвами только этого ракетного удара стали 13 человек.
Судя по всему, реальной целью армянских военных было вызвать панику в азербайджанском обществе и усилить давление на власти страны.
В ходе войны 2020 года азербайджанцы силой вернули себе территории вдоль иранской границы (Джебраильский, Губадлинский, Физулинский и Зангеланский районы), а также Шушу и некоторые населенные пункты на севере — сёла Суговушан и Талыш.
Куда более густонаселенные Агдамский, Лачинский и Кельбаджарский районы были возвращены уже без боя — по условиям трехстороннего заявления лидеров Армении, Азербайджана и России, завершившего боевые действия. В самом городе Агдам люди не жили — еще в первую карабахскую войну армяне уничтожили город артиллерией, чтобы азербайджанцы не могли в нем закрепиться в случае возобновления конфликта. Руины использовали как огромный склад бесплатных стройматериалов — в Агдам ездили за кирпичами и трубами, чтобы строить дома в других частях Карабаха.
Азербайджанцы же активно использовали фотографии Агдама в своей пропаганде. В бакинских СМИ город называли «Кавказской Хиросимой».
История города Шуша сложна. Основанный в середине XVIII века мусульманином Панах Али-ханом, он служил столицей Карабахского ханства, и население в нем было смешанным. Однако в 1920 году азербайджанцы разрушили армянский квартал города, изгнав или убив всех его жителей. В советский период население города более чем на 90% было азербайджанским , в то время как большинство жителей соседнего Степанакерта, напротив, составляли армяне.
Из-за того, в Шуше родились и творили сразу несколько видных представителей азербайджанской культуры (поэт Молла Панах Вагиф, оперный певец Бюль-бюль, художник Мир Мохсун Навваб, композитор Узеир Гаджибеков — автор первой азербайджанской оперы), а сам город расположен в очень живописном месте на вершине горы, Шуша воспринимается в Азербайджане очень романтизированно.
Неудивительно, что после возвращения Карабаха именно Шуша стала центром проведения всевозможных конференций и съездов, а также внутреннего туризма. Сделать фотографию в крепости или на краю ущелья Джыдыр-дюзю — цель каждого азербайджанского патриота. В 2021-м город был провозглашен «Культурной столицей Тюркского мира». В рамках программы «Великое возвращение» в Шуше строится жилье для семей, покинувших город в 1992 году.
Армения
1988 год стал точкой невозврата и для армян, и для азербайджанцев, которые до этого десятилетиями жили в одних и тех же городах и селах. Столкновения и драки случались и прежде (в том числе на фоне армянских требований о выходе Карабаха из состава Азербайджана), но в феврале 1988-го по всему Советскому Союзу разлетелось словосочетание «Сумгаитский погром».
Судя по всему, события в Сумгаите, расположенном на территории Азербайджана, предопределило множество факторов. К концу перестройки состояние города было депрессивным из-за плохой экологической ситуации и высокой преступности — каждый пятый житель Сумгаита имел судимость. Жилищные условия тоже оставляли желать лучшего: значительная часть горожан проживала в переполненных общежитиях. Они считали такое положение вещей крайне несправедливым и выискивали виновных. Для местного азербайджанского большинства, уже наслышанного об «экстремистах» и «провокаторах» в Карабахе, ими стали армяне.
Масла в огонь подлили слухи о якобы изгнании азербайджанцев из армянского города Кафан. Эти события изучены довольно плохо, но немногочисленные очевидцы рассказывают, что в Кафане речь шла лишь об угрозах и требованиях — а в Сумгаите дело дошло до жестоких убийств и грабежей. Погибло от нескольких десятков до нескольких сот человек. Сейчас азербайджанцы любят обвинять в случившемся КГБ или самих армян, у которых якобы был план закрепить за собой образ жертв.
В течение последующих двух лет из Азербайджана уехали практически все армяне (порядка 350 тысяч человек), а из Армении — все азербайджанцы (около 200 тысяч). Обстоятельства у каждой семьи были разными, кто-то имел возможность продать имущество и уехать с относительным комфортом, а кому-то пришлось бросить все и начать жизнь с нуля.
Первая карабахская война, начавшаяся сразу после обретения странами независимости, по сути, создала новую армянскую элиту. По мере того, как высокопоставленные функционеры Компартии отходили на второй план, их место занимали участники войны и уроженцы Карабаха, многие из которых успели поработать на высоких постах и в непризнанной НКР, и в Армении. Самые яркие примеры — Роберт Кочарян и Серж Саргсян, два уроженца Карабаха, которые один за другим руководили Арменией с 1998 по 2018 год.
Пока армянские силы выбивали азербайджанцев из Шуши, жизнь в Степанакерте, расположенном прямо под ним, была крайне тяжелой — с блокадой и постоянными обстрелами. Томас де Ваал в своей книге «Черный сад» дает слово азербайджанскому офицеру Азаю Керимову: «„Любой мог проснуться утром с похмелья, после ночной попойки, сесть в „Град“ и стрелять, стрелять, стрелять по Степанакерту без цели, без каких-либо координат“. Начиная с середины февраля, сотни ракет градом сыпались на Степанакерт из Шуши, сея разрушения и панику. В течение весны 1992 года общее количество погибших в результате этих обстрелов исчислялось, наверное, сотнями».
Армяне взяли Шушу 9 мая 1992 года. Это сильно изменило восприятие всесоюзного праздника в армянском обществе — казалось, что эта победа даже важнее для молодой нации, чем разгром нацистской Германии.
37-летний Миша Мирзаханян воевал в Карабахе, был ранен, затем лечился в Ереване, но умер. Родственники решили похоронить его в Степанакерте — на заднем плане виден памятник старожилам «Бабушка и дедушка». Гроб в столицу непризнанной республики доставил вертолет. Во время войны жители региона активно пользовались авиацией, в особенности вертолетами. Подчас это был единственный способ снабжать армянские села, отрезанные азербайджанцами, и наоборот — азербайджанские, блокированные армянами. Вертолеты также использовались для эвакуации беженцев и даже просто перевозок из одного населенного пункта в другой.
Лозунгом армянских протестов 1987–1988 годов было слово «Миацум» («Объединение»), но в реальности никакого объединения Нагорного Карабаха с Арменией так и не произошло. Напротив, в крошечной непризнанной республике сформировалась собственная политическая элита, а Ереван постоянно подчеркивал, что жители региона сами определяют свое будущее. В середине нулевых были разработаны так называемые Мадридские принципы урегулирования конфликта, предполагавшие возвращение Азербайджану семи районов вокруг Карабаха и начало переговоров о статусе самого региона. Но до реализации этих принципов так и не дошло.
В отличие от России, до 2022 года отрицавшей свое военное присутствие в Донбассе, Армения взаимодействовала с самопровозглашенной НКР куда более открыто. В военкоматах прямо на призывной комиссии проводилась жеребьевка, по итогам которой новобранцев распределяли по местам службы. Среди возможных вариантов был и Карабах — служить там считалось престижным. В начале нулевых перемирие, заключенное в мае 1994 года, соблюдалось достаточно хорошо. Перестрелки случались, но преимущественно автоматные, без применения минометов и артиллерии. В остальное же время армяне и азербайджанцы просто смотрели друг на друга через насыпной вал.
«Чтобы начать стрелять, нужен был веский повод, например, если они начали первые или кого-то ранили. Если просто увидел азербайджанца на соседнем холме, никто не открывал огонь. Каждый хотел только одного — поскорее закончить службу и вернуться домой», — рассказывал армянский дипломат, отслуживший срочную на линии соприкосновения.
Годы затишья дали Нагорному Карабаху возможность для внутреннего развития. Конечно, основой экономики по-прежнему были дотации из Армении, а также помощь зарубежной армянской диаспоры. Тем не менее деньги шли не только на оборону, но и на гражданский сектор, инфраструктуру. В Карабахе строились новые дороги, включая трассу Варденис — Мартакерт, запускались новые бизнесы, создавались возможности для молодежи. Например, в Степанакерте открылся филиал международного образовательного центра «Тумо», где бесплатно обучали технологиям и дизайну.
Степанакерт вовсе не был мрачным местом, где бродили угрюмые люди в военной форме. Это был гостеприимный город, мало чем отличавшийся от других мест в Армении, Грузии или в том же Азербайджане. Туристам, приезжавшим в Армению, предлагали обязательно съездить и в Карабах — автобусы с рекламой экскурсии стояли прямо на площади Республики в Ереване. Кстати, в Степанакерте можно было легко заплатить международной картой, что просто немыслимо во многих других непризнанных государствах.
Перед тем как начать решающее наступление, Азербайджан несколько раз прощупывал оборону непризнанной республики. В апреле 2016 года азербайджанские подразделения атаковали линию соприкосновения и немного продвинулись на юге, вдоль иранской границы. Однако стрелять по Степанакерту ракетами и беспилотниками тогда не решались, война продлилась четыре дня — дольше не позволили страны-посредники, включая Россию. Это создавало ложное ощущение «несерьезности» обострений — ведь они всякий раз заканчивались практически ничем.
Для начала войны Азербайджан, конечно, придумал благовидный предлог: якобы армянские силы устроили «провокацию», и азербайджанская армия была вынуждена «начать контрнаступление во всей линии фронта». Но все понимали, что это не более чем формальность.
Жители Карабаха знали, что такое война, — хотя сама столица с 1994 года обстрелам не подвергалась. Взрослые и дети были в курсе, что такое миномет, артиллерия и ракеты — и как надо ложиться, чтобы пережить обстрел. Но к массированному использованию беспилотников, к которому Азербайджан прибег в 2020 году, граждане непризнанной республики оказались не готовы.
Журналисты, работавшие на той войне с армянской стороны, рассказывали, что чувствовали себя относительно свободно, по региону можно было перемещаться, просто договорившись с таксистом на улице. Зато ситуация с едой с каждым днем становилась все хуже. «Каждый день доширак и вино. И слегка пьяным уже с утра идешь работать», — рассказывал один из российских корреспондентов.
Под конец 44-дневной войны, когда азербайджанцы подошли к Шуше, армяне подбадривали себя рассуждениями о том, что карабахский город-крепость взять невозможно, бои за него могут длиться месяцами. В подобных словах не было никакого смысла, кроме того, что в них хотелось верить. Тем не менее власти готовились и к худшему. На момент штурма Шуши 7 ноября в Степанакерте осталось лишь несколько десятков человек. Военные раздали им оружие и призвали готовиться к осаде столицы.
До осады, однако, не дошло: Алиев, Путин и Пашинян подписали трехстороннее заявление, которое, среди прочего, предполагало возвращение беженцев домой. Согласно армянской статистике, по итогам войны 2020 года порядка 40 тысяч человек стали беженцами — это и армянское население районов, окружающих Карабах, и те, чьи дома в Степанакерте был разрушены. Официальный Ереван и всевозможные диаспоральные организации (например, фонд «Армения») предлагали таким людям разные варианты — переезд в Армению или строительство нового жилья в Карабахе. Второй вариант казался более выгодным — за согласие остаться в регионе полагался жилищный сертификат на большую сумму.
К началу 2021 года большинство бежавших от войны армян вернулось в Карабах. Тогда они вряд ли могли предположить, что спустя три года им снова придется уезжать через Лачинский коридор — и теперь, вероятно, навсегда.
Пожалуй, больнее всего условия перемирия, заключенного лидерами Армении, России и Азербайджана, ударили по жителям Лачинского, Агдамского и особенно Кельбаджарского районов. Взять их с боем азербайджанцы не смогли, а в Кельбаджарском районе из-за его географического положения война даже особенно не ощущалась. Тем не менее, согласно подписанному документу, все эти территории возвращались под контроль Азербайджана.
Официально Баку, конечно, предложил армянским жителям остаться, получить гражданство и жить по законам Азербайджана, но все прекрасно понимали, чем это может закончиться. В логике азербайджанского государства буквально каждый житель Кельбаджара, Агдама и Лачина — незаконный поселенец, мародер и оккупант, занявший чужое жилище. Это, кстати, не всегда так: часто армяне просто строили целые деревни рядом с теми, что в начале девяностых оставили азербайджанцы.
Не желая отдавать свои дома врагам, армяне сжигали их, вырубали фруктовые сады и даже выкапывали из могил гробы с родственниками — чтобы перезахоронить уже в Армении.
Войну за Карабах 2023 года можно без зазрения совести называть «спецоперацией» — Азербайджан провел ее молниеносно и успешно. Для армян же это стало воплощением самого страшного кошмара: противник берет регион под полный контроль, и ему даже некому противостоять — и российские миротворцы, введенные в регион по итогам боевых действий 2020 года, и остатки Армии обороны Арцаха осознают свое полное бессилие.
Сама «однодневная война» прошла 19–20 сентября, но отъезд армянского населения начался не сразу — только 25 сентября. Процесс шел чуть больше недели — до начала октября. По всей видимости, стороны конфликта (а также россияне) все это время обсуждали условия «эвакуации». Путь в Армению лежал через азербайджанское КПП, и многие боялись, что пограничники будут арестовывать всех участников боевых действий: теоретически им можно предъявить сразу несколько статей Уголовного кодекса Азербайджана.
Но на самом деле арестовали лишь несколько вип-персон: троих бывших президентов Арцаха и российского инвестора Рубена Варданяна, который занимал пост государственного министра непризнанной республики. Они до сих пор находятся в заключении в Азербайджане, зато почти все остальные, включая военнослужащих, выехали в Армению без проблем.
Как утверждают в Баку, отъезд армян из Карабаха в конце сентября 2023 года был «добровольным»: им предлагали остаться, но они решили иначе. Азербайджанцы даже озаботились сбором доказательств — на КПП кроме пограничников дежурили сотрудники пропагандистских СМИ, которые донимали армян вопросами: «Почему вы решили уехать? Чувствовали ли вы какую-то угрозу?» Большинство отвечало, что дорога прошла спокойно (азербайджанские солдаты правда вели себя дружелюбно и даже раздавали в пробке бутылки с водой), а уехали потому, что их «собрали местные власти и сказали уезжать».
Это сразу же позволило азербайджанской пропаганде свалить ответственность на «сепаратистский режим» — якобы люди на самом деле хотели остаться, но чиновники под страхом репрессий заставили их уехать. Такое объяснение не выглядит убедительным: армянская власть в Карабахе на тот момент была скорее номинальной и вряд ли могла кого-то напугать. 28 сентября Баку открыл онлайн-портал для регистрации армян, желающих вернуться в Карабах и получить азербайджанский паспорт, но заявок, очевидно, так мало, что их число даже неловко называть.
Фотослужба «Медузы», Роман Черников