Эрдоган называет боевиков ХАМАС «освободителями», а действия Израиля — «бесчеловечными». Означает ли это, что он готов поссориться со всем Западом? Или это опять какая-то хитрая игра?
Президент Турции Реджеп Эрдоган открыто поддержал действия боевиков ХАМАС, напавших на Израиль 7 октября. Ответные действия ЦАХАЛ он назвал «бесчеловечными» — и обвинил в «резне» в секторе Газа западные страны. Вместе с тем фактически одновременно Турция «вежливо попросила» главу политбюро ХАМАС Исмаила Ханию покинуть страну. О том, чего всем этим добивается Эрдоган, «Медуза» поговорила с востоковедом, автором телеграм-канала о Ближнем Востоке Русланом Сулеймановым.
— Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что Израиль действует как «военный преступник». Почему он выбрал такую риторику?
— Безусловно, все эти высказывания обращены не к Израилю, а к широкой аудитории как в Турции, так и на Ближнем Востоке, и в мусульманском мире в целом. Эрдоган любит играть на публику, преподносить себя в качестве ревнителя благ мусульман. Он выступал, например, в защиту мусульманского меньшинства рохинджа в Мьянме, а в 2017 году Турция организовала чрезвычайный саммит Организации исламского сотрудничества после того, как Соединенные Штаты признали Иерусалим столицей Израиля. Но говорить о том, что Эрдоган всерьез чего-то добивается от Израиля, я бы не стал. Его слова вряд ли способствуют урегулированию конфликта и вряд ли как-то изменят поведение Израиля. Это не более чем игра на публику.
— Совсем недавно Эрдоган пытался выступить посредником и найти способ прекратить военные действия. Чем можно объяснить его резкий разворот? Может ли его дипломатическая активность быть вызвана отсутствием больших успехов «миротворческой» миссии Турции в российско-украинском конфликте?
— Как только боевики ХАМАС осуществили агрессию в отношении Израиля, Эрдоган занял довольно осторожную, равноудаленную позицию. Он не высказался резко в отношении боевиков ХАМАС, не осудил Израиль за начавшийся обстрел сектора Газа, потому что хотел выступить в той роли, которую он играл и, видимо, будет играть между Россией и Украиной. Но изменилась конъюнктура, и можно даже назвать конкретный день — 17 октября — вечер, когда произошла трагедия в госпитале Аль-Ахли в секторе Газа.
Мусульманский мир убежден в том, что удар нанес Израиль. Как сказал министр иностранных дел Иордании Айман Хусейн Абдалла ас-Сафади, никто в мусульманском мире не поверит в невиновность Израиля. И Эрдогану было важно показать, что он на острие антиизраильского нарратива, что словно и не было в последние годы никакого турецко-израильского сближения, что он, в частности, не пожимал руки Биньямину Нетаниягу на полях недавней Генассамблеи ООН в Нью-Йорке.
Он резко изменил свою риторику в отношении Израиля, начал очень жестко его критиковать. Изменилось и его отношение к ХАМАС. Хотя в первые часы вторжения в Израиль, по данным американского издания Al-Monitor, лидер ХАМАС Исмаил Хания находился в Турции и власти попросили его покинуть Стамбул.
— Почему один из лидеров ХАМАС вообще находился в Стамбуле?
— Турция для ХАМАС в последние годы фактически стала штаб-квартирой. Представители движения чувствовали себя там предельно комфортно. Эрдоган даже выдавал паспорта лидерам ХАМАС. Для Эрдогана это было очень важно, потому что он сам выходец из исламистских кругов, приверженец политического ислама. Идеологически ХАМАС и Эрдоган очень близки, разделяют идеологию движения «Братья-мусульмане». Но Эрдогану пришлось отдалиться от «братьев», чтобы примириться с нынешними властями Египта, которые свергли «Братьев-мусульман» в 2013 году.
— В чем именно схожи взгляды Эрдогана и «Братьев-мусульман»? Может ли его поддержка ХАМАС объясняться именно общей идеологией?
— Движение «Братья-мусульмане» появилось в Египте в 20-е годы прошлого века. Одна из ключевых идей движения подразумевает объединение всех мусульман в единое братство. Иногда это называют идеей создания Соединенных Штатов Ислама.
ХАМАС, по сути, был филиалом «Братьев-мусульман» в секторе Газа. Сначала это была довольно умеренная организация, она называлась «Мусульманская ассоциация» и занималась исключительно гуманитарными вопросами. В 1987 году она преобразовалась в Исламское движение сопротивления (ХАМАС) и, в отличие от своих предшественников, взяла курс на силовое сопротивление Израилю.
Эрдоган провозглашал принципы «Братьев-мусульман» в разные периоды своей политической карьеры. Когда он только начинал ее, то состоял в партии «Рефах» — это исламистская партия, в 1990-е годы она была довольно популярна, и, будучи в то время мэром Стамбула, Эрдоган являлся одним из наиболее ярких ее представителей.
Но поскольку в Турции тогда еще было очень велико влияние военных, партию запретили в 1997 году, а Эрдогана отправили за решетку на несколько месяцев. Вместо «Рефах» потом была спешно создана другая исламистская партия «Фазилет», но в 2001 году ее тоже запретили, и уже из нее выросла умеренная Партия справедливости и развития во главе с Эрдоганом.
При этом когда нынешний турецкий президент с этой партией шел на выборы в 2002 году, он не акцентировал внимание на своем исламистском прошлом, чтобы не вызывать раздражение у армии. Называл себя консервативным демократом. Однако когда он укрепился у власти, то стал фактически провозглашать принципы «Братьев-мусульман», говорить о том, что Турция может объединить под своим крылом мусульман всего мира, использовать риторику, созвучную «Братьям-мусульманам». Так, после победы своей партии на очередных парламентских выборах в 2011 году он заявил, что это успех не только его партии, но также «успех Сараева, Бейрута, Дамаска и всего Ближнего Востока». Сейчас политический ислам в Турции продолжает играть большую роль. И Эрдоган, конечно, мнит себя последователем османских султанов. Неслучайно, кстати, на недавнем митинге в поддержку Палестины Эрдоган говорил о том, что сектор Газа когда-то был турецкой территорией.
Что касается ХАМАС, то они более яркие — в идеологическом смысле — представители «Братьев-мусульман». Они использовали ислам для привлечения большего числа сторонников среди палестинцев в противовес светской Организации освобождения Палестины (ООП), которая стала терять популярность в конце 1980 года, особенно на фоне начала мирных переговоров с Израилем. Но важно подчеркнуть, что, когда в 2013 году в Египте свергли «Братьев-мусульман», Каир четко указал хамасовцам, что им тоже нужно отмежеваться от «братьев». ХАМАС стало менять свою риторику и постепенно отстыковываться от «Братьев-мусульман». В 2017 году боевики даже изменили существовавшую на протяжении 30 лет официальную доктрину движения, сделав ее более умеренной и, в частности, отказавшись от прямого призыва уничтожить Государство Израиль.
Сейчас мы уже не можем говорить о тесных связях между ХАМАС и «Братьями-мусульманами», но тем не менее они сохраняются. В том числе именно поэтому Египет не желает принимать беженцев из сектора Газа, опасаясь, что среди них могут быть последователи ХАМАС и, соответственно, запрещенных в Арабской Республике «Братьев-мусульман».
— Получается, позицию Эрдогана можно отчасти объяснить имперским прошлым? Ведь территории Палестины и нынешнего Израиля когда-то входили в Османскую империю.
— Как я уже сказал, на уровне риторики он часто обращается к османскому прошлому, любит преподносить себя как последователя османских султанов, портреты которых сейчас висят во всех школах наравне с Ататюрком. Это обращение к прошлому — один из элементов политики Эрдогана, то, что называется «неоосманизм».
Известный турецкий политик Ахмет Давутоглу в своей книге «Стратегическая глубина» разработал концепцию «ноль проблем с соседями». Среди прочего она предполагала, что Турция должна возвращаться в традиционный ареал своего присутствия, быть мостом между Западом и Востоком и должна покровительствовать всем тем странам, которые когда-то входили в Османскую империю.
Но этот подход, которого Турция придерживалась со второй половины 2000-х, не сработал, поскольку Эрдоган в угоду политическим амбициям часто менял риторику. Например, он посчитал, что в Сирии к власти может прийти вооруженная оппозиция, и поддержал ее, обещая в скором времени приехать в Дамаск и прочитать намаз в мечети Омейядов. Но эта ставка не сыграла. В последнее время Эрдоган на фоне нормализации отношений с соседями не так часто обращается к османским маркерам. Но когда ему это выгодно, он любит подчеркивать, что у Турции великое османское прошлое.
— Как граждане Турции относятся к войне между Израилем и ХАМАС? Является ли жесткая риторика Эрдогана ответом именно на запрос общества?
— В Турции действительно широкая поддержка Палестины. Не скажу, что это именно поддержка ХАМАС, но палестинцев поддерживает большинство населения. И что интересно — оппозиция Турции практически полностью согласна с Эрдоганом. Есть даже те, кто перещеголял Эрдогана в его жесткой риторике. Например, упомянутый мной Ахмет Давутоглу, бывший премьер-министр, хвалил ХАМАС за то, что его боевики сделали в Израиле 7 октября, открыто высказывал свое одобрение. Не все в оппозиции согласились с ним. Но оппозиционеры солидарны в том, что касается вопроса Палестины. Например, оппозиционный мэр Стамбула Экрем Имамоглу отменил свою поездку в США. Там ему должны были вручить престижную награду как одному из лучших градоначальников в мире, но он отказался, сославшись на непростую ситуацию вокруг Палестины.
Что говорить про турецкую улицу? Все наверняка видели, какие там протесты, митинги в поддержку Палестины и против Израиля, и против Соединенных Штатов. Кстати, сейчас в Турции отдельный тренд на антиамериканизм: неслучайно Соединенные Штаты закрыли свое консульство в городе Адана из-за протестов. Так что да, по палестинскому вопросу Турция едина, наверное, как никогда. Сложно назвать другой такой вопрос, по которому все общество — не только турецкая улица, но и турецкая оппозиция, и действующая власть — было бы столь солидарно.
— Но в первые дни войны Эрдоган не выступал с прямой критикой Израиля.
— Сегодня на авансцене палестинского движения именно ХАМАС, организацию поддерживают даже те палестинцы, которые до вторжения в Израиль критиковали ее. Многие из них восхищены тем, как легко и практически беспрепятственно хамасовцы вторглись в израильские города. ХАМАС сейчас правит бал, его активно поддерживают не только палестинцы, но и вообще в мусульманском мире, поэтому Эрдогану важно демонстрировать, что он не имеет ничего общего с Израилем. Он будто бы забывает о том, что в последние годы шел на активное примирение с Израилем: в конце прошлого года страны обменялись послами, президент Израиля относительно недавно приезжал в Турцию. Эрдоган хочет это все сейчас не то чтобы перечеркнуть, но заморозить, показать, что он целиком и полностью за палестинцев.
— Еще Эрдоган сказал, что, по его мнению, ХАМАС не террористическая организация, а группа людей, «которые стремятся защитить свои земли и своих граждан». Эта позиция сильно отличается от взглядов союзников Турции по НАТО. Не может ли эта позиция иметь негативные последствия для Анкары?
— Я не думаю, что это будет иметь какие-то последствия. Эрдоган не был бы Эрдоганом, если бы за несколько дней до своего заявления не передал бы в турецкий парламент заявку на одобрение вступления Швеции в НАТО. Это был сигнал западным странам, что он не хочет разрывать связи, что он действует в интересах НАТО в том, что касается, по крайней мере, вопроса Швеции. И это был такой своеобразный жест — «мне надо проявить себя как лидер мусульманского мира, но я-то с вами».
Эрдоган упивается своей уникальной ролью капризного члена НАТО, который всегда против, который имеет свою уникальную позицию и по войне в Украине, и по ситуации на Ближнем Востоке. В Турции, как и в других ближневосточных странах, сильны антинатовские настроения, и турецкому президенту важно каждый раз подчеркивать, что Анкара на особом положении в Североатлантическом альянсе.
Западные страны тоже, в общем, не могут ничего противопоставить ему. Турция — один из ключевых членов альянса, у нее вторая армия в НАТО. Так что Эрдоган знает, что делает.
— На митинге в поддержку палестинцев в Стамбуле Эрдоган напрямую обвинил Запад в «резне» в секторе Газа. Это тоже не вызовет разногласий?
— Я не думаю, что будут какие-то ответные меры. Опять же на Западе уже привыкли к резким выходкам Эрдогана. И он тоже знает, что вряд ли последуют какие-то санкции. Он позволял себе нечто подобное уже не раз. Эти его антизападные высказывания — еще не предел. И высказывание в отношении Израиля — тоже не предел. Он позволял себе и более грубые, более жесткие формулировки.
Но, повторюсь, на Западе помнят об уникальной посреднической роли Турции, в том числе и в войне в Украине. Понимают, что Эрдоган чуть ли не единственный политик, который может свободно общаться и с Путиным, и с Зеленским, и в перспективе, если понадобится, может попробовать усадить их за стол переговоров. Эрдоган знает, что ему за его выходки ничего не будет.
— С трибуны на митинге Эрдоган заявил, что намерен «объявить Израиль военным преступником». Может ли Турция принять официальный документ на этот счет?
— Я пока не ожидаю каких-то серьезных шагов от Эрдогана. Это жесткая риторика, но он не переходит «красные линии». Все-таки для него дороги отношения с Израилем, да и Израиль, как я понимаю, не хочет в один момент разорвать все отношения с Турцией. Пока что Израиль отозвал своих дипломатов для консультаций. В последние годы Турция и Израиль приложили очень много усилий, чтобы нормализовать отношения. Все это взять и перечеркнуть — думаю, в Анкаре этого тоже никто не желает.
Эрдоган при всей своей ожесточенной риторике, думаю, еще оставляет окно возможностей. И это, кстати, можно проследить по тому, как он высказывается в отношении Израиля. Да, он сейчас использует жесткие формулировки, но раньше он был гораздо грубее, он называл Израиль государством-бандитом, террористической организацией и так далее.
— Для чего в таком случае Израиль отозвал дипломатов из Турции после слов Эрдогана «для пересмотра отношений»?
— Это сигнал Эрдогану, что надо остановиться, что надо задуматься. Но тем не менее Израиль пока не пошел на более резкие шаги, на разрыв дипотношений, на высылку турецкого посла, например. То есть Израиль тоже пока еще надеется сохранить отношения. И я думаю, израильское руководство понимает, что Эрдоган в большей степени играет на публику.
— Что в целом сейчас связывает Турцию и Израиль?
— Я бы все-таки упомянул экономику. Экономика всегда была локомотивом турецко-израильских отношений, несмотря ни на что. В последние годы товарооборот между двумя странами активно рос. Эрдоган шел на сближение с Израилем во многом из-за того, что Турции нужны инвестиции. Президенту Турции нужно восстанавливать экономику, которая пришла в упадок в последние годы. Страны также планировали совместные энергетические проекты в Средиземном море, но уже приостановили их на фоне последних событий.
В международных вопросах Турция была заинтересована в том, чтобы у Израиля происходило сближение с арабскими странами. Турция теоретически могла выступать в качестве медиатора между Израилем и арабскими странами, прежде всего с Катаром. Но по мере ужесточения антиизраильской риторики, в угоду своим амбициям стать лидером мусульманской улицы Эрдоган лишает себя возможности выступать в качестве посредника между Израилем и арабским миром. Для Тель-Авива нынешняя риторика турецкого президента уже абсолютно неприемлема, и теперь даже мирные инициативы Анкары — скажем, идея стран-гарантов для Палестины и Израиля — явно воспринимаются Тель-Авивом в штыки.
«Медуза»