«Я против насилия. Но я должен противостоять преступлениям России. Как крайняя мера — я должен убивать» Ильдар Дадин готовится воевать в составе ВСУ. Он дал интервью «Медиазоне» — о мирном протесте и вооруженном сопротивлении
Ильдар Дадин — первый в России осужденный по статье о неоднократном нарушении правил проведения митингов — в начале 2023 года приехал в Украину, чтобы присоединиться к ВСУ и воевать против российской армии. В интервью «Медиазоне» он рассказал, что готовится к отправке на фронт в составе «Сибирского батальона». Дадин заявил, что он «изначально против насилия», но сейчас не видит практического смысла в ненасильственном сопротивлении режиму Владимира Путина. «Медуза» публикует главные высказывания из интервью Дадина.
Я представляюсь позывным Ганди. Этот человек вдохновлял меня принципом ненасильственной борьбы. Я изначально против насилия. Но я должен противостоять преступлениям России — убийствам, пыткам, изнасилованиям, грабежам. Крайняя форма, чтобы остановить убийц — это убить убийцу. Если я не буду останавливать массовые убийства, я буду их соучастником.
Я должен убивать. Чтобы остановить изначальные убийства, как крайняя мера, — я должен убивать. В идеале я бы хотел брать в плен. Я всем говорю, обычно меня за это не любят, но я хотел бы брать в плен. Потому что, в общем, я против убийств. И потому что можно обменивать, можно спасти очень хороших людей, которые сейчас в плену.
После 24 февраля 2022 года я увидел, что у меня нет уже никаких моральных сил, чтобы чего-то мирно добиваться. Что мне оставалось — либо выходить в России, и пусть меня там убивают или сажают. Или ехать в Украину и с оружием в руках противостоять этому страшному злу. Я видел эти два выхода. Отойти в сторону и жить для себя — до сих пор не понимаю, как так можно жить.
То, что Россия развязала войну против Украины, начиная с 2014 года, — это следствие того, что люди [в России] не использовали шанса на мирный ненасильственный протест. Были реальные возможности в конце 2011-го и в 2012 году. Тысяч десять таких, как я, бунтарей было бы достаточно, чтобы снести кремлевский режим и не допустить преступлений, которые последовали.
Сейчас я считаю, что остался единственный эффективный путь для сопротивления — вооруженный. Можно выходить на мирный протест, но он почти нулевой в плане практического смысла. И это следствие того, что люди, как я, не были категорически против насилия. То, что я здесь, — это прямое следствие того, что я против насилия.
Когда украинцы дойдут до границ 1991 года, и если у украинцев не будет возможности привлечь к ответственности путинскую Россию, как в свое время привлекли гитлеровскую Германию, я надеюсь, что я и другие подобные мне будем большим вооруженным подразделением, которое сможет пересечь границу и с оружием в руках противостоять кремлевскому режиму.