«Крик VI» — продолжение франшизы об убийце в маске со звездой «Уэнсдэй» Дженной Ортегой Авторы смешивают все жанровые клише — получается остроумно
В марте в европейский прокат вышел фильм ужасов «Крик VI» Мэтта Беттинелли-Олпина и Тайлера Джиллетта — продолжение слэшера 1990-х, снятое уже совсем другими авторами. Режиссеры пытаются переизобрести жанр и смешивают в своей новой работе все известные жанровые клише. Одну из главных ролей играет Дженна Ортега — звезда сериала «Уэнсдэй», вышедшего под Новый год на Netflix. Кинокритик Антон Долин рассказывает, что может предложить зрителю шестой фильм о серийном убийце в маске.
Рискованную для хоррор-франшизы перемену ее нынешние авторы и участники встретили с радостью. Речь о смене места действия. «Призрачное лицо» теперь убивает в Нью-Йорке, куда отправились жить и учиться выжившие персонажи предыдущей картины-перезапуска, вышедшей чуть больше года назад: сестры Сэм (Мелисса Баррера) и Тара (Дженна Ортега), близнецы Чед (Мэйсон Гудинг) и Минди (Джасмин Савой Браун). Колледж, куда по эстафете переходит эпидемия бессмысленных и кровавых убийств, — открытое заимствование из «Крика-2», сиквела легендарной первой картины серии. Таким образом, перед нами вновь, как учит зрителей и заодно своих товарищей умница Минди, «риквел», ремейк-сиквел.
Соавторы двух последних «Криков» — режиссерский дуэт Мэтта Беттинелли-Олпина и Тайлера Джиллетта и сценарный Джеймса Вандербильта и Гая Бьюсика — сами и талантливые студенты, и преподаватели. Они одновременно сдают экзамен на зрелость и демонстрируют мастер-класс вдохновенного переизобретения чужого материала (сценарист оригинальных «Криков» и важнейшая фигура поп-культуры 1990-х Кевин Уильямсон продолжает продюсировать франшизу).
Забавно подумать о том, что идея работы парами восходит к сюжету первого «Крика», многократно обыгранному в продолжениях: убийцы там действовали в тандеме и именно потому были неуловимы. Собственно, и оригинальная трилогия «Крик» выдумана дуэтом: мастером постмодернистского хоррора Уэсом Крейвеном и молодым на тот момент Уильямсоном.
У шестой главы нескончаемой саги новые создатели. Следует ли из этого, что изменятся заданные координаты? Правила убийств и выживания здесь скопированы с оригинала, но переизобретены тоже — ведь теперь мы находимся внутри франшизы. Значит, объясняет нам все та же Минди, жертвой может быть абсолютно кто угодно, да, в принципе, и убийцей. Главное — удивлять зрителя. Чтобы жила серия хорроров, ее персонажи должны исправно сходить с ума, бездумно повторять роковые ошибки и регулярно умирать. Но также выживать, вопреки многочисленным ранам, вряд ли в реальности совместимым с жизнью.
Нью-йоркский сеттинг, благодаря которому мы наконец-то расстаемся с вошедшим в мифологию городком Вудсборо, позволяет испробовать некоторые принципиально новые ходы. Например, убийство посреди многолюдной улицы или нападение маньяка с ножом в круглосуточном магазинчике. Даже в парке днем ты не чувствуешь себя в безопасности: известный образ «одиночества в толпе» находит несколько свежих форм в шестом «Крике». Сильнейшая сцена новой картины — параллельная поездка двух групп друзей в нью-йоркской подземке в самый час пик, посреди Хэллоуина. В каждом вагоне — полный каталог ряженых чудовищ и маньяков, включая множественных «Призрачных лиц». Вагон грохочет по рельсам, мигает и внезапно отключается свет, каждый подозрителен и на вид опасен, а количество людей вокруг не страхует, лишь делает ситуацию еще более угрожающей. Это относительно новый вид саспенса, перезагружающий систему фобий и экранных законов, введенных «Криком».
Есть здесь и другие инновации. Некоторые из них невозможно описать без спойлеров, а развязка в «Крике» все-таки обязана оставаться неожиданной; к слову, эта задача решена достойно. О других можно рассказать.
Начальный эпизод выводит идеологию франшизы на принципиально новый уровень. Девушка на свидании — доцент, преподающая кинокритику, ее специализация слэшеры (роль играет новейшая «королева крика», австралийка Самара Уивинг — племянница Хьюго Уивинга и звезда хоррора тех же Беттинелли-Олпина и Джиллетта). Изучив все правила жанра, она тут же их нарушает, поскольку не предполагает, что находится внутри фильма. Но когда на экране впервые материализуется «Призрачное лицо», хоть кино только-только началось, он внезапно снимает маску и раскрывает инкогнито, то есть лишает интригу важнейшей детективной составляющей. Это уже прямой троллинг публики, нарушение негласного уговора.
Разумеется, все вышеописанное — лишь пролог к основному действию, запутывающий и настраивающий на правильный лад. Многослойный постмодернистский лабиринт отсылок и цитат, в том числе из предыдущих картин франшизы, — обязательный атрибут «Криков». А в этом еще и развязка помещена в пространство старинного нью-йоркского кинотеатра, превращенного маньяком в храм «Призрачного лица» и всех его воплощений. Каждая подробность здесь знаковая, включая саундтрек или имена персонажей (недаром же сестры Сэм и Тара по фамилии — Карпентер, в честь создателя «Хэллоуина»), некоторые герои — ходячие реминисценции, что может обусловить их экранную судьбу. Или нет, поскольку важнейшее правило здесь — нарушение правил.
Если в 1990-х «Крики» были данью эпохе — фильмами-пересмешниками, которые и эксплуатировали устаревающий на глазах жанр слэшера, и анализировали его, то «Крики» нынешние — более глобальная рефлексия на тему ремейков, сиквелов и франшиз, окончательно поглотивших развлекательный кинематограф (накануне «Крика VI» вышел «Шазам-2», через несколько дней можно будет посмотреть «Джона Уика — 4» и так далее). Череда смертей и воскрешений сменяющих друг друга однотипных персонажей превращается в колесо сансары, парадоксально гарантирующее бессмертие текучему и изменчивому искусству кинематографа. Поэтому кровавая картина заряжена своеобразным оптимизмом.
Более брутальный и динамичный, чем многие предшественники, «Крик VI» держит внимание не столько визуальной жестокостью, сколько изобретательным тасованием привычной и, казалось бы, надоевшей колоды ходов, приемов и мемов. И не забывает напомнить, что кошмарные события на экране — не более и не менее чем кинематографическое развлечение, позволяющее хотя бы на время забыть о более реалистичных опасностях, чем неуязвимый убийца в балахоне и белой маске. В конце концов, его мы знаем так давно, что успели привыкнуть и почти полюбить.
Антон Долин