«Будем делать кино, у нас ничего не остается другого» Первое интервью Звягинцева после тяжелой болезни — о войне, цензуре и возвращении к жизни. Ключевые цитаты
Гость нового выпуска «Радио Долин» — режиссер Андрей Звягинцев. Это первое интервью кинематографиста после долгой болезни. «Медуза» кратко пересказывает эту беседу в нескольких цитатах.
Российский режиссер Андрей Звягинцев уже почти год проходит тяжелую реабилитацию после коронавируса, полуторамесячной искусственной комы и последовавшей полинейропатии. В интервью он рассказывает о том, как этот опыт и состояние на грани жизни и смерти повлияли на его мировоззрение и отношения с близкими.
Звягинцев заявляет, что всегда был против войны. Послание его фильмов, в частности, «Елены» и «Левиафана», по его мнению, осталось неуслышанным — многие россияне все еще видят главного оппонента не в государстве, а в воображаемых «врагах». Звягинцев считал, что обращается к «маленькому человеку», чтобы поговорить с ним на одном языке, но в итоге оказалось, что этому человеку «нужен только телевизор».
Война в Украине, по мнению режиссера, — это следствие «гражданской войны», которая шла в России все последние годы.
Все, что происходит, — это «гражданская война», просто вытесненная на чужую территорию. <…> Мы как проводники длим эту войну. Мы должны остановить эту войну в себе.
Культуру нельзя смешивать и путать с пропагандой, считает Звягинцев. И культура, которая всегда была в оппозиции с властью, всегда найдет способ говорить о важном.
Перед болезнью Звягинцев начал работу над новым фильмом. Без возможности встать и передвигаться он не может непосредственно участвовать в подготовке съемок, например выбирать актеров или локации. Коллеги присылали ему фотографии мест для съемок, пока он был в больнице.
Я только сидел и горевал о том, что я не смогу [походить] по этим пространствам. А надо же обязательно все это потрогать, увидеть, стены как выглядят. В общем, все это надо своими ручками испытать на прочность.
Самоцензура в российском кино была и до войны, говорит режиссер. Но сейчас она особенно ярко видна.
Просто отважно говори себе: «Я могу говорить». Вот этот слоган «Я могу говорить», эта фраза из «Зеркала» [Тарковского] памятная, она меня вдохновляла. Не сама эта фраза, а вообще ощущение такого гиперборейства или какого-то рыцарства, когда ты сам себе говоришь: «Что ты тогда вообще коптишь небо, если ты не можешь говорить о том, что ты считаешь правильным сказать? Тогда зачем это все нужно?»
Сейчас Звягинцев ждет, когда закончится реабилитация, он снова сможет ходить и вернется к работе. Хотя он вынужденно находится в Германии, уезжать из России навсегда он не собирается.
Будем делать кино, у нас ничего не остается другого. Я не знаю, где я буду через полгода. <…> У меня нет решения по части того, где я буду жить. Но я не хочу оставлять свой дом.