14 февраля — лучший день в году, чтобы поговорить об одиночестве. Что это на самом деле такое? Сколько в России одиноких? Как быть одиноким — и не грустить? Интервью социолога Кати Дегтяревой

14 февраля — один из самых некомфортных дней для одиноких людей. И это неудивительно: кажется, очень многие по-прежнему уверены, что жить одному «неправильно» или как минимум «грустно». В Европе ситуация меняется, молодые люди там все чаще выбирают осознанное одиночество; эта тема становится все более обсуждаемой и в России. Но сколько людей, ощущающих себя одинокими, действительно считают это состояние своим «осознанным выбором»? «Медуза» взяла исчерпывающее интервью об одиночестве у социолога Кати Дегтяревой, которая профессионально исследует этот феномен, — о том, как устроен российский «институт одиноких бабушек», почему мы даже в толпе чувствуем себя одиноко и сколько в России на самом деле одиноких людей. А еще — о том, как наука (и, в частности, социология) помогает нам испытывать меньше болезненных ощущений из-за собственного одиночества.

— Давайте сразу объясним предмет разговора. Что такое одиночество? Кого принято называть одиноким?

— Дать определение одиночеству — это самое сложное, с чем я сталкивалась в своих научных работах. Ты можешь быть один с точки зрения отсутствия семьи или романтического партнера. В другом значении [может иметься в виду, что] ты один в пространстве: у нас есть большой пласт людей, которые живут одни. Третий вариант: ты один эмоционально; здесь одиночество уже рассматривается как чувство. Оно может возникнуть откуда угодно — и если у тебя есть партнер, и если у тебя нет партнера, и если у тебя много партнеров, и если ты живешь один, и если ты живешь с десятью соседями.

Нам в этом смысле очень не повезло с языком, потому что у нас слово «одиночество» обозначает сразу много явлений. В английском языке есть хотя бы разделение на lonely и single: первое означает чувство одиночества, а второе — человека без пары.

— Почему бывает так, что мы чувствуем себя одиноко даже в толпе?

— Существует такое известное социальное явление — одиночество больших городов. В деревне ты видишь четырех человек, которых хорошо знаешь. Они, в свою очередь, хорошо знают тебя и твою жизненную историю. У тебя близкий контакт со всеми, кого ты встречаешь.

В Москве, например, ты ежедневно видишь сотни людей — может, и тысячи, если едешь в метро в час пик. Здесь невозможно тратить столько ресурсов на каждого человека, сколько бы ты тратил на своих знакомых в деревне. Поэтому мы строим некий барьер между собой и окружающими; в социологии это называется «блазированность», от немецкого Blase — «пузырь». Мы специально стараемся меньше замечать окружающих людей в большом городе. Логично, что мы не будем вникать в жизненную ситуацию каждого прохожего. Но даже при таких поверхностных контактах мы постоянно распыляем нашу энергию, пусть и в каких-то микродозах.

Представим себе социальную батарейку. В начале дня она заряжена на 100%. Если мы живем в городе с небольшим населением, мы можем встретить пять человек, трое из которых наши друзья. На двух мы потратим по 5–10%, на близких сосредоточим остальное. К концу дня наша батарейка сядет, но взамен мы получим приятные эмоции.

В большом городе мы тратим энергию на любой микроконтакт. Тебе в метро кто-то наступил на ногу, надо позлиться на этого человека — сразу минус несколько процентов. Перевел бабушку через дорогу — потратил немного заряда. Пошел в пункт выдачи «Озона», там большая очередь, все ругаются друг на друга — оставил там еще несколько процентов. Хотим мы того или нет, мы постоянно расходуем нашу социальную батарейку. В итоге люди настолько устают, что вообще не хотят ни с кем видеться.

Когда я работала с этой темой, респонденты жаловались, что они редко встречаются с друзьями, а глубина общения теряется. Чаще всего они обсуждают какие-то новости, фильмы, что у кого случилось в жизни. Чувство одиночества здесь возникает из-за отсутствия качественного контакта. Это невозможно измерить, но лично для меня глубокое общение означает обсуждение достаточно абстрактных тем, которые касаются наших ценностей.

Не стоит забывать и про эмоциональный фон. В мегаполисах он всегда ниже. Там идут интенсивные экономические процессы, которые требуют очень много физических и эмоциональных ресурсов. Неслучайно мы так часто говорим про выгорание, а на рынке развелось огромное количество коучей — все это сигнализирует о том, что люди не справляются с нагрузкой. Получается, что заряд социальной батарейки у нас изначально урезанный, а не стопроцентный.

Существует и общий эмоциональный фон. Это довольно спорная метрика: мы не можем просто взять и присвоить стране конкретную цифру. В профессиональной среде есть мнение, что в России среднее эмоциональное состояние пониже, чем в некоторых странах. В это нетрудно поверить — чего мы хотим от страны, где примерно треть населения имеет симптомы депрессии?

— Как изменился взгляд на одиночество за последние несколько десятилетий? Что меняется в отношениях?

— Наши родители — это поколение людей, у которых существовали семьи вне брака, но всегда были браки. Они практически не могли позволить себе не оформлять отношения. Отсутствие романтического партнера было табу. Мы до сих пор слышим отголоски этого в установках вроде «если ты не вступаешь в брак, ты испорченный». Соответственно, уровень безбрачия был намного ниже, чем сейчас.

Совсем недавно в науке возникли теории модернизации. Британский социолог Энтони Гидденс написал книгу о трансформации интимности, где предложил новый подход к рассмотрению близких отношений. Экономическая ситуация поменялась, структура деловых отношений — тоже. Производство становится более технологичным. Рынок предъявляет к нам не такие требования, как раньше: теперь нужны не сильные мужики, а образованные кадры, способные в любой момент переехать, желательно в другую страну, или работать издалека.

Кроме того, в культуре теперь есть упор на самореализацию. Мы гораздо больше думаем о том, что нам нужно не просто сделать карьеру, а заниматься тем, что нам нравится, да еще так, чтобы это приносило деньги. Конечно, в таком мире сложно оставаться зависимым от партнера. Если ты слишком привязан к семье, ты просто не будешь востребованным на рынке. 

В результате меняются требования к близким отношениям — мы больше не отводим семье первое место. Было исследование, где респондентов просили подумать о близких им людях и расположить их по степени близости. Обнаружилось, что в ближайших рядах все чаще стоят друзья, а семья отходит на второй план.

Конечно, трансформируются и модели романтических отношений. У обоих партнеров в паре появляется установка на самостоятельность. Если говорить про традиционную гетеросексуальную семью, раньше у нас были достаточно понятные гендерные модели: мужчина-кормилец и женщина-домохозяйка. Сейчас эти границы размываются, все стараются быть самодостаточными и постоянно развиваться. Взять ту же оплату по счету на свидании — все больше и больше пар делят чек.

Возникает множество новых форм отношений. Одна из них — ситуация, когда пара живет отдельно друг от друга. Так называемый гостевой брак — в русском языке, к сожалению, нет другого эквивалента для этого явления. Люди настолько не хотят делить социальное пространство с другим человеком, что отказываются делить и физическое. Они проводят время вместе, но принципиально не съезжаются, потому что им важно иметь свое место. Сейчас гостевой брак набирает популярность. Например, в Великобритании такой формат отношений выбирают около 10% населения — очень много. Но это все еще экстремальный вариант. В упрощенных версиях вы просто стараетесь развиваться независимо друг от друга даже внутри отношений.

На это можно смотреть по-разному. Для одних это положительные изменения, ведь мы создадим новые формы отношений, где все будут независимы друг от друга. Для других — это кризис любви и обесценивание обязательств. Исторически разные формы отношений во многом основывались именно на обязательствах. Это такие понятные рамки взаимодействия: ты приходишь с работы, жена готовит тебе борщ. В этом случае ты легитимизируешь это сожительство словом «любовь». С друзьями так же. У тебя есть условное моральное обязательство выслушать друга — на этом держится дружба. Когда все постоянно переезжают и саморазвиваются, это сильно усложняет ситуацию.

Важно подчеркнуть, что обе позиции в науке считаются солидными и обоснованными. 

— Можно ли измерить уровень одиночества? 

— Главный вопрос — что именно измерять. Мне кажется, чувства просто невозможно нормально посчитать. Есть вариант сделать какую-то выборку по России, как ВЦИОМ, задать вопрос «насколько по шкале от 1 до 10 вам одиноко?» и вывести какой-то средний балл. Но лично мне это кажется совсем не репрезентативным. Вот зададут мне такой вопрос, и я даже не знаю, что отвечу. 

Кроме того, для измерений требуются данные. Если говорить про одиночество как отсутствие партнера, таких данных по России просто нет. Есть статистика по семейному положению: на 2019 год 55% состоят в браке, 17% никогда не состояли в браке, 12% живут вместе без регистрации, 9% разведены и оставшиеся 0,4% приходится на людей, которые состоят в браке, но не живут вместе. Что это говорит об одиночестве? Можно, наверное, что-то понять, но сложно. Если говорить про официальный статус — конечно, количество людей, которые не регистрируют брак, растет.

Другой вариант — посчитать, сколько людей живут одни. Здесь уже больше данных. Когда социологи приходят с опросником, они уточняют, сколько людей там [в одном доме] живет. По статистике за 2019 год, 10% женщин и 4% мужчин живут одни. Но важно понимать, что наше общество достаточно взрослое и основная доля одиноко живущих людей приходится на бабушек, у которых умерли дедушки.

— Западные исследования показывают, что сейчас все больше людей осознанно выбирают одиночество. Можно ли такое сказать о российском обществе?

— В России это только зарождающееся движение. Я изучала динамику с 1995 года по 2019-й. У женщин и мужчин эта ситуация различается. Если раньше основу отдельно живущих женщин составляли вдовы (55%), то сейчас эта доля заметно сокращается, а процент одиноко живущих разведенных женщин растет.

Есть предположение, что женщины в России после развода добровольно решают не вступать дальше в отношения и живут одни. Логика примерно такая: «Попробовала, не получилось, развелась, решила заниматься собой». Здесь уже можно говорить о том, что есть какие-то тенденции к осознанному выбору одиночества.

У мужчин основа одиночек — это, наоборот, молодые парни, которые никогда не состояли в браке. Но здесь я уже не берусь делать какие-то выводы. Если мы говорим про молодых людей, в России пока нет исследований о том, почему они выбирают жить одни. Я активно пытаюсь этим заниматься. 

Если ориентироваться на западные тенденции и предполагать, что в Москве происходит что-то похожее, то исследования показали, что у молодых людей выбор одиночества связан с защитой собственной территории. Собственный дом или хотя бы комната освобождает пространство для самореализации. Людям важно раскладывать вещи определенным образом, чтобы никто не мог на это повлиять. Им важно, чтобы они в любой момент могли позвать друзей, если хотят провести с ними время. Многих раздражает совместный быт. 

В Великобритании есть целые книги на эту тему: там производят больше всего исследований в этой области. Англичане говорят о том, что люди, живущие одни, больше не «неудачники, которые не нашли парочку», а те, кто выбирают себя и своих друзей.

— Почему в России нет исследований про одиночество среди молодых людей? 

— В российской академии тема одиночества среди молодежи почему-то достаточно стигматизирована. Возможно, дело в том, что эта среда достаточно консервативна.

В России любят изучать одиноких стариков и взрослых женщин. Исследования про пожилых проводят почти каждый год. Когда начинаешь говорить о молодежи, это считается некоторым академическим пубертатом. Если ты приходишь с желанием исследовать молодых людей, на тебя смотрят и смеются: «Пора повзрослеть, реальный мир не состоит из молодежи».

Это российская специфика, из-за которой мне бывает очень тяжело. Я училась в Великобритании, там все абсолютно серьезно подходят к этой теме. Во многом это связано с нашей демографией. В России сейчас не так много молодежи. Старшее поколение задает как социальную, так и политическую повестку. 

— Высшая школа экономики сделала исследование, из которого следует, что 43% россиян чувствуют себя одинокими. Прокомментируйте, пожалуйста, эти цифры. 

— Это исследование опирается на данные ежегодных соцопросов. Респондентов просили оценить, насколько часто они испытывают чувство одиночества. Было четыре-пять вариантов ответа. С точки зрения методологии здесь не к чему придраться.

Но есть большая проблема, связанная с опросниками, о которой говорил классик социологии Пьер Бурдье. Он написал книгу на тему конструирования вопросов. Насколько реально оценить одиночество, отвечая на такой вопрос? Сложно сказать. За неимением лучшего, конечно, пойдет. Метрика доступная, но насколько это честно — вопрос уже более философский.

На основании этих данных можно сказать, что проблема действительно существует. Когда 43% россиян испытывают одиночество в той или иной мере, это означает, что немалая доля населения действительно с ним сталкивается… Но я не могу сказать, что это точно 43%.

— Хорошо, если с опросами трудно, как можно измерить чувство одиночества без соцопросов? 

— Есть несколько подходов. Можно, во-первых, измерять качественно, а не количественно. Этот метод называется «глубинное интервью»: ты идешь к людям и подробно их обо всем расспрашиваешь. Плюсы в данном случае такие: ты получаешь развернутые ответы и максимально адекватную оценку. Но на основе этих данных нельзя делать выводы обо всей стране, а мы часто этого хотим. Если я взяла интервью у 20 человек, я могу судить только об этих 20. Еще люди часто преувеличивают или, наоборот, что-то недоговаривают.

Второй вариант — big data. Сейчас социальные науки — по крайней мере, на Западе — стараются двигаться в эту сторону. Особенно политические науки. Есть программы, позволяющие собирать комментарии на ютьюбе, посты в твиттере или фейсбуке. Ты можешь собрать, например, все твиты за последний год, которые содержат слово «одиночество», потом посмотреть, рядом с какими словами оно чаще всего встречается, и на основе этих данных сделать какие-то выводы. Мне как исследователю хочется двигаться в эту сторону, потому что то, что мы пишем в социальных сетях, неплохо отражает социальную реальность.

— Вернемся к данным, которые у нас все-таки имеются. Существует ли какая-то разница в том, как мужчины и женщины переживают одиночество? 

— Тут нам помогает массовая культура. Если основываться на популярной литературе и программах вроде «Давай поженимся», можно заметить, что социальные ожидания по поводу одиночества сильно различаются. Женщине намного чаще навязывают идею, что она должна состоять в отношениях. От мужчин этого требуют меньше, особенно если мы говорим про людей более старшего возраста.

То, что происходит у молодежи (20–35 лет), — это другой разговор, у нас пока нет релевантных данных. Но в обществе все еще существуют социальные ожидания: женщина должна обязательно выйти замуж и родить детей. У меня было исследование, посвященное одиночеству среди молодежи. Я брала интервью у респонденток и увидела, что у нас достаточно много девушек, которые хотят отношений просто потому, что без них они чувствуют себя неполноценными. Если от тебя ожидают, что ты будешь в паре, а ты не в паре, ты чувствуешь себя плохо. И эта проблема, на мой взгляд, в большей степени характерна именно для женщин.

— А есть ли у вас какие-то интересные наблюдения про одиноких мужчин? 

— Если говорить про мужчин, я заметила, что они часто осознанно выбирают одиночество. Надо понимать, что к мужчинам мы тоже предъявляем жестокие социальные ожидания, просто другие — связанные с ролью кормильца.

Сейчас у нас есть много мужчин, которые хотят сначала разобраться с собой, заработать денег, самореализоваться, а потом уже начинать отношения. В моем исследовании такая модель часто встречалась у мужчин, у женщин я ее не находила. Но выводы в масштабах всей страны я делать, конечно, не могу.

— Как количество одиноких людей меняется с возрастом? 

— У меня есть наглядные данные на этот счет. Если мы говорим про средний возраст одиноко живущих, он заметно выше во всех социальных статусах, чем среди других категорий. Что это значит? Например, люди, которые никогда не состояли в браке и живут одни, старше, чем люди, которые просто никогда не состояли в браке. Люди, которые долго живут одни, старше, чем те, кто живут с кем-то. Вероятность одиночества с возрастом, конечно, возрастает. Я сейчас имею в виду проживание в одиночку. Что является причиной, что следствием — сказать сложно, но мы видим такую картину. 

Вот эти данные (средний возраст женщин, которые живут одни, и женщин из других категорий в разбивке по семейному статусу) ↓

— В чем специфика одиночества у людей в возрасте? 

— Почему в России много исследований про одиноких бабушек? Потому что это действительно серьезная проблема. Бабушки — группа с наименьшим доходом и с наибольшей вероятностью оказаться в одиноком состоянии. Это не та история, когда люди решают ото всех съехать, потому что хотят заниматься собой и у них есть для этого деньги. Нет, это очень грустные бедные бабушки, которые потеряли мужей, их дети давно не живут с ними вместе и редко их обеспечивают.

Институт одиноких бабушек — это особенность российского общества. В развитых странах такого явления, как russian babushkas, нет. В нашей стране мало мужчин. Это связано и с послевоенной демографической ямой, и с низкой продолжительностью жизни.

Все исследования про одиноких бабушек безумно грустные, особенно те, в которых у них берут интервью. Тут можно просто реветь вечерами, честное слово. Бабушки рассказывают, что они никому не нужны, что с ними никто не разговаривает.

Проблема-то во многом в том, что это поколение не особо пользуется интернетом. Я понимаю, что в Москве бабушки и в тиктоке сидят, но в среднем по России этого очень мало. Получается, у них нет ни онлайн-коммуникации, ни офлайн-коммуникации. Люди живут и разговаривают сами с собой. Откуда все эти мемы про бабушек, которые любят Путина? У них есть только телевизор, в котором они находят хоть какую-то коммуникацию. Здесь мы можем говорить про одиночество с точки зрения исключения из общества.

Возможно, в столице ситуация чуть получше, как и в маленьких деревнях, потому что там люди общаются друг с другом. В Москве есть программа «Московское долголетие». В средних и больших городах это очень серьезная проблема.

— Как на нас влияет одиночество?

— Одиночество меняет наши каналы коммуникации, и это, наверное, самое главное. Оно влияет на то, как мы разговариваем друг с другом, каких партнеров и друзей себе выбираем.

Это палка о двух концах. С одной стороны, у нас есть идея самореализации, которая и порождает одиночество. С другой — чувство одиночества приводит к желанию глубинного контакта с людьми. Мы испытываем противоречивые эмоции.

Это можно наблюдать, например, в романтических отношениях. Мы то активно проявляем инициативу, то выступаем с позиций самодостаточных личностей: мне некогда этим заниматься, пусть оно как-нибудь само. Та же история с семьей. Достаточно ярко прослеживается установка: мне так надоело, что родственники указывают мне, как жить, я не хочу и не буду их слушать. Хочется отделиться. Но одновременно мы ищем контакта и одобрения, а потому возвращаемся к маме, которой только что говорили, что она не права.

— Почему вокруг одиночества существует стигма? 

— По опросам ВЦИОМа, люди у нас в стране все еще считают, что брак — это самая легитимная форма жизни. В 2019 году такое мнение высказали около 80% респондентов. Не просто сожительство, не просто наличие романтических отношений, а именно брак. Поэтому я бы сказала, что люди пока не очень готовы к одиночеству в романтическом смысле. Я брала интервью у людей, которые были заядлыми одиночками. Они говорили, что им вообще не нужен партнер или партнерка. Спустя полгода я узнавала, что они находятся в отношениях. 

Если ты сильно отклоняешься от среднего, то начинаешь чувствовать себя некомфортно. В таких ситуациях часто возникает стыд. 

— В прошлом был рациональный страх, что никто к тебе не придет на помощь. Но сейчас даже еду может привезти курьер, а найти того, с кем поговорить, можно за два свайпа. Почему норма сохраняется?

— Мне очень нравится теория бриколажа — это такое лоскутное одеяло. Идея в том, что ты плетешь себе плед из разных сюжетов об отношениях, которые встречаешь в семье и в окружении. Твои друзья начинают с кем-то встречаться, ты смотришь на них и вплетаешь их опыт в свой бриколаж. Сюда же входят и какие-то картинки, которые транслируют медиа. В России 2000-х телевидение было достаточно свободным, но если мы вспомним тех же Букиных из сериала «Счастливы вместе», то увидим, что это тоже очень нормативная семья, где женщина ждет денег от мужчины, а мужчина объективирует женщину.

Что происходит дальше? У человека позднего модерна времени не так много. Когда тебе нужно определиться со своими установками в сфере отношений, ты очень быстро обращаешься к этому одеялу, выдергиваешь из него какую-то картинку и воспринимаешь его как готовый рецепт жизни.

Наши бриколажи, конечно, полны парных сюжетов. Мы постоянно встречаем любовные нарративы — в фильмах, книгах, песнях. Из-за этого наше парное мировосприятие почти невозможно разрушить. Даже если родители напрямую не спрашивают тебя, когда будут внуки, это еще не значит, что ты не ощущаешь давления изнутри.

— Выходит, наше желание иметь партнера — это не рациональный выбор?

— Социологи вообще не смотрят на любовь как на чувство. В науке она воспринимается скорее как институт, то есть набор правил и установок о том, как мы должны вести себя в отношениях. Для нас любовь — это просто удобная форма жизни в обществе. Нам тяжело рассматривать ее как чувство, потому что мы анализируем семьи. 

С этой позиции, конечно, иррационально, что мы все хотим найти пару. Современный мир предъявляет к нам требования быть исключительно мобильными, постоянно развивающимися людьми, и отношения здесь часто только мешают. Поэтому, конечно, было бы классно, если бы мы перестали мучиться от ощущения, что если мы кого-то не найдем, значит, мы плохие.

С другой стороны, почему семья вообще возникла? Одна из теорий в том, что это было удобно с экономической точки зрения. Если человек живет один, он должен уметь обеспечивать себя и собственное пространство. Семья и партнерство — это все еще выгодно. Взять ту же аренду квартиры, главную дыру в бюджете москвичей. Снимать жилье одному в два раза дороже, чем с партнером. 

Здесь сталкиваются две противоположных идейных линии. Первая — государственная политика, направленная на воспроизводство традиционной семьи: гетеросексуальной, моногамной, желательно с детьми. Для государства это удобно. Такими ячейками проще управлять. Когда несколько людей объединены в одну группу, государство тратит на них меньше ресурсов, чем если бы приходилось работать с каждым по отдельности. Семья, особенно патриархальная, стремится быть согласованной в своих действиях. Там есть глава семьи, который принимает решения за всех. Предоставляя различные льготы семье, государство может стимулировать рождаемость. Поэтому у нас есть материнский капитал и разные программы поддержки. 

Вторая линия — влияние западных теорий и модернизации, где быть одному совершенно нормально, потому что тебе некогда бесконечно думать о партнере и семье.

— Есть ощущение, что еще недавно вообще не существовало такой опции, как одиночество по собственному выбору. Насколько синглы — новое явление? 

— Одинокие люди и те, кто не хотели отношений, были всегда. Например, асексуалы — это очень стигматизированная группа, о которой в науке пишут довольно мало. Одиночки находили способы не состоять в отношениях. Один из интересных примеров — монастыри. Легитимный институт одиночества: ты с Богом, но без партнера. Однако такой образ жизни был гораздо менее распространен и менее приемлем. 

Новая здесь только история про легитимизацию этого выбора. Когда твое одеяло бриколажа полностью состоит из картинок, где только люди вдвоем и нет буквально ни одного примера счастливого одинокого человека, конечно, ты будешь выбирать отношения. Есть ощущение, что сейчас, по крайней мере в медиа, эти новые сюжеты появляются. Те же блоги про жизнь в статусе сингл — это очень круто, потому что они показывают людям, что бывает и так тоже. Мне кажется, нужно, чтобы у нас больше об этом говорили, чтобы какие-то известные люди, актеры, певцы рассказывали о своем опыте. Тогда будет проще принимать решение быть одному.

Например, в Европе существуют сообщества синглов. У них есть свои группы в фейсбуке, они встречаются и ходят в походы. При этом они не отрицают парный образ жизни. Их главная идея в том, что они не хотят тратить свою жизнь на бесконечную гонку за отношениями. Они предпочитают заниматься собой и своими увлечениями, но если так случится, что кто-то из них встретит своего соулмейта, то он будет не против вступить в отношения. Мне кажется, в России такого очень не хватает. 

— При этом всегда есть люди, которые говорят: «Окей, можете сколько угодно писать в своих блогах, как вы счастливы одни, но вы же себя обманываете». Социология может что-то сказать о том, бывает ли человек счастлив в одиночестве?

— Есть интересная научно-популярная книга социолога Анны Шадриной «Не замужем». Она брала интервью у взрослых женщин, которые развелись или вообще не вступали в брак. Ее респондентки рассказывали, как прекрасна их жизнь, как много они занимаются собой и своими любимыми делами.

Проблема в том, что исследований очень мало. Про счастье, кажется, вообще ничего нет, но я видела британское исследование про установки. Оно показало, что люди без отношений в среднем гораздо чаще подчеркивают важность самодостаточности и общения с друзьями. Для жизни в статусе сингл нужно осмысленное понимание, почему ты сделал такой выбор. Одно дело, когда ты один, потому что пока ничего не нашел. Другое дело — когда это твое волевое решение. Во втором случае требуется какая-то аргументация и рационализация.

Я верю, что люди, которые хорошо об этом подумали, наверное, даже более счастливы, чем люди, которые просто воспроизводили популярные сюжеты отношений. 

— Как пандемия повлияла на одиночество и наше отношение к нему? 

— Мы увидели несколько сюжетов. Первый: пожилые люди стали еще более одинокими. Было исследование, которое показало, что у стариков стало еще меньше социальных связей, чем прежде. Неудивительно, ведь именно это поколение мы больше всего заставляем сидеть дома. Если родственники и раньше не часто навещали своих бабушек и дедушек, теперь у них появился легитимный повод: «Не хотим вас заразить». Это, конечно, ведет к обострению чувства одиночества среди пожилых. 

Второй сюжет: очень много пар расстались. Нужно сделать оговорку, что это не российские данные. Мы с Эдинбургским университетом делали целый блог на тему интимности в ковид и брали у таких пар интервью. Они не пережили карантин вместе, потому что стало слишком много контакта друг с другом. В повседневной жизни мы привыкли расходиться на работу, удаленка была не так распространена. Можно вспомнить потрясающие мемы на тему того, как отцы впервые остались дома со своими маленькими детьми. Многие впервые столкнулись с таким интенсивным контактом со своими близкими. Кто-то это выдержал и, наверное, стал еще более уверенным в том, что хочет быть именно со своим партнером. Многие расставались и даже сообщали, что после этого опыта задумались, насколько им вообще нужны отношения. Этот блог непубличный, но похожая статья потом выходила в Time.

Третий сюжет: мы стали ассоциировать других людей с опасностью. Для нас они потенциальные носители вируса, соответственно, мы стараемся дистанцироваться от них как физически, так и социально. Мы уходим на удаленку и не взаимодействуем с нашими коллегами, не посещаем университеты и концерты. Конечно, это очень сильно повлияет на поколение. Как — вопрос интересный. У меня есть предположение, что люди в среднем станут чуть более самостоятельными и более асоциальными. Пандемия — это огромный социальный эксперимент, в центре которого мы сейчас живем. Мне очень интересно за ним наблюдать. 

— Как на наше восприятие одиночества повлияли соцсети?

— Социальные сети — это новый посредник во взаимодействии между людьми. Они позволяют нам тратить меньше времени на коммуникацию: теперь за ней не нужно никуда ехать. Мы можем самореализовываться, переезжать и образовываться сколько хотим, при этом друзья всегда у нас в кармане.

Но есть, конечно, и пессимистичные теории на тему социальных медиа, которые говорят, что качество контакта за счет этого снижается. С точки зрения драматургической теории мы каждый день играем роли. В автобусе мы в роли пассажира, на паре — в роли студента, в отношениях — в роли любящей девушки. Роли обладают своими атрибутами. Мы меняем себя, свое тело и свои эмоции под каждую из них. Например, если наша профессия — врач, мы надеваем халат, чтобы соответствовать этой роли. Тело, одежда, жесты, тон голоса — все имеет значение. Обычно мы играем роли бессознательно, но иногда понимаем, что делаем.

Яркий пример — флирт. Когда люди флиртуют, они часто отдают себе отчет в том, чем они занимаются и как выглядят. Но, несмотря на это, в реальной жизни роль все равно относительно хаотична. Вокруг тебя очень много декораций: место, где происходит действие, люди поблизости.

В онлайн-коммуникации все это пропадает. Ты можешь играть миллион ролей одновременно, но все равно остаешься текстом. Текст лишен ролевой окраски: у него нет костюма, звонкого голоса, больших глаз, пожимания плечами. Поэтому мы не считываем роли друг друга. Не всегда понятно, чего ожидать от человека. Думаю, каждый встречался с ситуацией, когда ты ожидаешь одного, а получаешь совсем другое и разочаровываешься.

Проблема здесь в том, что в социальных сетях мы сами выбираем свою роль, редактируем ее и демонстрируем миру: окей, сегодня я молодой ученый, сфоткаюсь в клетчатой рубашечке со своей новой статьей и залью в инстаграм. В то время как твоя роль ученого на самом деле часто состоит в немытой голове и синяках под глазами. Здесь визуальных атрибутов будет гораздо больше, чем ты покажешь в соцсетях.

Можно смотреть на соцсети как на новую форму отношений между людьми. Мир меняется, с ним меняются и отношения. Ну и что? Ничего страшного. А можно, конечно, сказать: ну все, иррациональное из жизни пропадает, хаотичное пропадает, мы создаем определенный образ и существуем в его рамках. Я больше придерживаюсь первой позиции, потому что она позволяет принимать изменения.

— А что насчет дейтинговых приложений? 

— Дейтинг появился недавно и находится в процессе изучения, но уже понятно, что это очень неоднозначный феномен. Его позитивный аспект в том, что дейтинг позволил нам перейти к другой форме сексуальности. Раньше она шла рядом с брачностью, а сейчас появилось то, что исследователи называют «пластической сексуальностью». Теперь это новый язык, а не атрибут брака. Дейтинг позволил нам сделать более социально приемлемыми такие форматы, как one-night-stand, casual sex, friends with benefits и прочие. Сегодня для выражения сексуальности нам не нужны не то что браки — нам и отношения-то не нужны. 

Но есть и негативное влияние. Дейтинговые приложения — это олицетворение рационализации. Мы смотрим на фотографию и на описание. Кто-то ищет хорошее образование, кому-то важен цвет глаз, кому-то — чувство юмора. Еще не опубликованные исследования показывают, что, когда мы принимаем решение о свайпе, мы раскладываем человека на совокупность критериев.

Тогда как отношения строятся на иррациональном чувстве любви, влечения, симпатии. Эти эмоции не поддаются контролю. Но современному человеку очень невыгодно иметь такие неуправляемые чувства. Он не хочет просто взять и провалиться в яму влюбленности, потому что ему нужно бесконечно работать, саморазвиваться, переезжать. Поэтому иррациональное чувство притяжения мы заменяем синтетическим и потом удивляемся: а где же любовь?

Мы говорим: так, ну вот если он кареглазый, 185 сантиметров, с высшим образованием, классно одевается и носит очки, то он мне понравится. А на самом деле это не та вещь, которая базируется на каких-то критериях. С биологической точки зрения цепляет нас физически присутствующий человек. Тембр голоса, запах, скорость походки — все это очень важные вещи. Мы свайпнули человека, который подходил по нашим критериям, сходили на свидание, поняли, что он действительно соответствует нашим запросам, начали встречаться, но любовь так и не пришла. Это пессимистичный подход, но на каком-то персональном уровне он мне очень откликается. 

— Есть еще голосовые помощники, виртуальные и дополненные реальности. Они делают нас более или менее одинокими? 

— Одно из определений одиночества — «наличие и плотность контактов с окружающими». Но нигде не сказано «с людьми». Тут вопрос в том, можно ли считать Алису из «Яндекса» той самой «окружающей»? Мне кажется, да. Коммуникация есть? Есть. Разделение ценностей? Может, и будет. В будущем возможны и какие-то разговоры о жизни, почему бы и нет. Я думаю, что это в любом случае восполняет хоть какой-то процент нехватки социальных контактов.

— А почему мы часто острее чувствуем одиночество именно в праздники? 

— Праздники — это все тот же разговор о социальной норме. У нас есть представление, что в праздники мы не должны быть одни. Где мы это видим? В фильмах, в медиа, в семье и у друзей. Отдельного упоминания заслуживает бесконечная реклама, парные подарки и так далее. Мы прямо наполнены ощущением, что быть в праздник одному — не норма. В повседневной жизни это тоже давит, но в праздники прессинг усиливается многократно. 

Поэтому, когда мы оказываемся одни, мы ощущаем, как далеко ушли от этой нормы. Конечно, нам будет очень неприятно. Мой личный совет — переизобрести для себя эту норму. Придумать новую и придерживаться ее. 

А еще важно помнить, что праздники — это всегда маркетинговая история. Особенно 14 Февраля. Просто представьте, как растет рынок по мере приближения к Дню всех влюбленных: если каждый человек, состоящий в отношениях, купит подарок своему партнеру, сгенерируется огромное количество денег. Просто невероятное.

Кстати, подарок можно купить и самому себе… А если вы покупаете подарки в нашем «Магазе», вы помогаете «Медузе»!

— Что делать, чтобы испытывать меньше стресса от одиночества? 

— Я бы сказала здесь очень буддистскую вещь: наши чувства не равно мы сами. Мы больше чем ощущение одиночества. Мы не состоим только из этого чувства. Это мысли, которые помогают лично мне. 

Второй совет — подумать о своем одиночестве с точки зрения социологии. Наука безлична, она не твоя подружка, и у нее нет какого-то субъективного мнения. Именно поэтому наука отличный инструмент для работы с реальностью. Она помогает увидеть себя и свои чувства совершенно по-новому. Подумать: а почему мне так одиноко? Потому что если у меня нет партнера — значит, я испорченный? Самое время найти свое лоскутное одеяло и хорошенько его рассмотреть. Понять, откуда у тебя такие картинки, и наполнить свой бриколаж новыми сюжетами, где одинокие люди могут быть счастливыми и успешными.

Лично мне это очень помогает. Положа руку на сердце, могу сказать, что считаю себя тем самым синглом. Мне очень хорошо, и я живу свою лучшую жизнь.

Что тут у нас? Подарки себе и близким!

Новогодние каникулы закончились… Не успели оглянуться — и вот опять пора покупать подарки 🤪 Вещи в «Магазе» для всех любимых, вне зависимости от гендера. И со СКИДКАМИ

2 года назад

Что тут у нас? Подарки себе и близким!

Новогодние каникулы закончились… Не успели оглянуться — и вот опять пора покупать подарки 🤪 Вещи в «Магазе» для всех любимых, вне зависимости от гендера. И со СКИДКАМИ

2 года назад