«Власть пса» — лучшая драма «Золотого глобуса» Ее хочется не смотреть, а слушать — настолько хороша музыка Джонни Гринвуда. А вот игра Бенедикта Камбербэтча не убеждает

10 января фильм «Власть пса» получил «Золотой глобус» в категории «Лучший драматический фильм» (картину уже несколько недель можно посмотреть на Netflix). Постановщица фильма, новозеландка Джейн Кэмпион также получила премию за лучшую режиссерскую работу. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает об этой картине, посвященной хрупкой маскулинности, самым слабым местом которой оказалась игра Бенедикта Камбербэтча.

Сочная фактура, эффектные пейзажи, виртуозная камера, маститые актеры, ретростилистика и актуальная проблематика, жанр ревизионистского вестерна… Увенчанная в Венеции «Серебряным львом», а теперь и «Золотым глобусом» как лучшая драма года, «Власть пса» будто специально создана для премиальных и фестивальных триумфов.

«Будто» — потому что трудно заподозрить новозеландку Джейн Кэмпион в конъюнктурной расчетливости. У нее собственный, неизменно причудливый маршрут в кино — не так уж часто ей удается совпасть с общественными ожиданиями и модой. Собственно, до сих пор это случалось лишь однажды — в 1993-м, когда «Пианино» стало первым фильмом в истории, снятым женщиной и увенчанным каннской «Золотой пальмовой ветвью» (впереди были несколько «Оскаров» и кассовый успех по всему миру). 

С душераздирающей драмой о немой пианистке, ушедшей к любовнику от нечуткого мужа, «Власть пса» роднит многое. Декорации живописной дикой природы, лишь чуть испорченной цивилизацией (там это была Новая Зеландия, здесь — Монтана 1925 года, которая, впрочем, тоже снималась на родине постановщицы). Завязка — женитьба двух плохо друг с другом знакомых людей. Психологический пасьянс из четырех персонажей: двое взрослых мужчин, женщина и ее ребенок (там это была девочка, здесь — вполне взрослый юноша). Репрессированная сексуальность, которая стремится вырваться наружу. Нераздельность любви и смерти.

Наконец, пианино. Во «Власти пса», поставленной по одноименному роману Томаса Сэвиджа 1967 года, владелец ранчо Джордж сразу после свадьбы дарит своей жене Роуз рояль, чтобы она исполнила что-нибудь на званом вечере для его родителей и приглашенных губернатора с женой. К сожалению, та способна наиграть лишь «Марш Радецкого», и то с трудом: весь ее музыкальный опыт сводится к таперской практике в провинциальном кинотеатре. 

Как смехотворны несмелые наигрыши Роуз, особенно на фоне фортепианных красивостей композитора Майкла Наймана, так и сам этот фильм, при всех внешних параллелях, отличается от насквозь романтической картины почти тридцатилетней давности. «Пианино» — о раскрепощении и освобождении, важная веха для изображения женской субъектности в кинематографе. «Власть пса» — о внутренней несвободе человека, зажатости, загнанных вглубь комплексах, лекарством от которых может быть только смерть. «Пианино» было фильмом о женщине, там — несмотря на сильных партнеров — солировала Холли Хантер. «Власть пса» — о мужчине, брате Джорджа: женоненавистнике, расисте и истеричном одиночке-ковбое Филе, тщательно скрывающем за внешностью демонстративно немытого и заросшего скотовода израненную душу выпускника Йеля. Эту роль играет Бенедикт Камбербэтч. 

Трудно сказать, насколько осознанно Кэмпион добивалась этого эффекта, но «Власть пса» буквально во всем подобна своему центральному персонажу. Это параноидально формалистическое зрелище, в котором реальность то и дело урезается до прямоугольника-ландшафта, видного в проеме окна, двери или ворот сарая. Однако если в хрестоматийных «Искателях» Джона Форда, закрывших эпоху классического вестерна, герой Джона Уэйна уходил в такой проем, прощаясь с домом, то «Власти пса» никак не удается выйти на природу, избавиться от ощущения неловкости, деланости, тесноты и духоты. 

Будто чувствуя это, Кэмпион разбавляет клаустрофобические сцены, в которых решительно все участники чувствуют себя неловко, ослепительными пейзажами (оператор Эри Вегнер), но это чередование кажется механистическим. Точно так и Фил никак не прогонит своих демонов — прежде всего, Бронко Генри, умершего наставника, научившего его сидеть в седле и много чему еще. Сколько бы Фил ни ползал под кореньями мощного дерева, ни купался голым в пруду, ни плел веревку, ни вбивал в землю столбы (фаллические символы множатся), ни играл на банджо с выражением слегка комичного ожесточения на грязном скуластом лице, ему не избавиться от страданий. Для этого необходим ангел, и тот приходит в обличье обманчиво хрупкого Питера (Коди Смит-Макфи, самая интересная актерская работа в фильме), студента медицинского факультета, на вид неловкого и робкого, но на самом деле бесстрашного и безжалостного.    

Не до конца осознанная и проговоренная гомосексуальность разыграна Смитом-Макфи тонко (возможно, даже слишком, чтобы быть прочитанной зрителем), а Камбербэтчем, наоборот, с несколько карикатурной мелодраматичностью. Он, памятный нам как рафинированный психопат Шерлок и чудаковатый колдун Стрэндж, настолько неорганичен в роли мужлана, что поверить в его грубости буквально невозможно. Это и лишает фильм основной интриги. Вообще, Камбербэтч — ахиллесова пята «Власти пса», хоть несложно вообразить, что именно такая, форсированная до гротеска игра вполне может соблазнить оскаровских академиков.

Чуть обидно, что как раз персонажи Джесси Племонса (Джордж) и Кирстен Данст (Роуз) — артистов, способных на большее и великолепно подходящих для вестерна, — будто неинтересны Кэмпион. Им попросту не хватает драматургического материала, чтобы проявить себя в полной мере. В свете софитов оказывается один Фил-Камбербэтч.  

Если в чем-то и можно признать «Власть пса» несомненной художественной удачей, то исключительно в области музыки. Временами хочется закрыть глаза и не смотреть фильм, а слушать; кажется, мелодии лучше передают драму главного героя, чем актерская игра или операторские изыски.

Это лучший саундтрек британца Джонни Гринвуда из Radiohead за пределом тех, что он писал для Пола Томаса Андерсона, и самый изысканный из созданных им в этом сезоне (также он написал музыку для «Спенсер» и тему для «Лакричной пиццы»). Мастерски играя стилями и мотивами модернистской музыки ХХ века, он один по-настоящему заставляет уверовать в эпоху, но не ограничивается этим, выдавая яркие мотивы и экспериментируя на каждом шагу. То напишет безумную пьесу для расстроенного механического пианино (один выбор инструмента — классная метафора), то подменит банджо виолончелью пиццикато, то вдруг заставит скрипки фальшивить так, что щемит сердце. Потому что, в отличие от прочих фальшивых нот «Власти пса», они сыграны так намеренно.