Оксимирон, Агутин, Лагутенко, Shortparis, Noize MC написали песни на стихи Осипа Мандельштама. Премьера трибьюта «Сохрани мою речь навсегда» на «Медузе»

В основе основ любого действия всегда лежит любовь. Обычно говорят, «любишь — люби про себя». Но если любовь становится долгой и устойчивой, если она захватывает тебя всего и провоцирует что-то предложить в ответ, то хочется ей поделиться. Так в 2015-м я снял фильм «Сохрани мою речь навсегда». А два года назад, к годовщине гибели Мандельштама, сделал в Еврейском музее огромную выставку его памяти.

И вот прошлым летом я возвращался с друзьями из Петербурга, мы заехали в Великий Новгород и там гуляли, ездили по местным скитам, вдоль рек и озер. Я просто шел по лесу и думал: скоро Мандельштамский юбилей; что бы ему такого подарить на день рождения — чего еще никто никогда не делал и что было бы не зашквар?! Потому что, условно говоря, еще одна выставка в музее и еще один вечер в библиотеке — это зашквар. И вдруг я понял: у меня же столько знакомых музыкантов, а что если каждый из них выберет стихотворение Мандельштама и запишет песню?! Подумал и сам испугался этой мысли. Но когда мои друзья, которые впоследствии стали командой этого трибьюта, услышав эту идею, сказали «давай попробуем», я понял, что отступать некуда. И потом у меня был только один тест. Я позвонил Нойзу МС, с которым давно дружу, и говорю: «Сейчас дружба не должна ни на что влиять, послушай, что я хочу сделать». И он еще не дослушав отвечает: «Я кладу трубку и начинаю писать трек». А я загадал, что если он откажется, то никакого трибьюта не будет. И я благодарен всем, кто также откликнулся и работал над этим проектом.

«Сохрани мою речь навсегда» — это не значит законсервируй ее, оставь в учебнике, назови классиком, поставь памятник и засри голубями. Это тупиковая ветвь. Так называемая классика, так называемое сохранение речи — оно тем и хорошо, что всегда звучит, как будто это сегодняшний день. Звучит, как будто это звучало сто лет назад и будет звучать через сто лет.

Я знаю, что у проекта найдется достаточно хейтеров, мы это все уже проходили, и меня все это совершенно не волнует. Я-то знаю, зачем этот проект и почему он должен быть в этом мире. Почему мы себе это позволили?! Да от большой любви! Когда бы сам Мандельштам — а для меня только он и важен — услышал эти песни, он бы хохотал до слез. И, мне кажется, был бы этим счастлив сам.

Главное в этом произведении — все второстепенное, потому что именно из второстепенного состоит жизнь. Зной греческого лета, благородные ржавые грядки, хозяйка — все это мелочи, которые рождают эмоции. Мне это близко, как автору. Меня тоже иногда мучают приступы ностальгии и сожаления о прошедшем времени. Мы живем ради наших воспоминаний: когда все проходит, они остаются. А в случае Осипа Мандельштама остаются со всеми нами.

Я долго не мог выбрать нужное стихотворение Мандельштама. В середине сентября я отправился один на море. В последний вечер моего одинокого путешествия я сидел на берегу, просто наслаждаясь моментом, морским воздухом и звездным небом. Допивая свой последний джин-тоник, я решил почитать стихи Мандельштама, и первое, что мне попалось, было «Я ненавижу свет однообразных звезд». И сразу же в голове зазвучала мелодия. Это стихотворение как будто смогло сформулировать мои мысли и ощущения в тот вечер. Во время записи песни для меня было важным найти свет в этом стихотворении и подчеркнуть это с помощью музыки. Для меня эта песня — философское размышление путешественника о своей «дороге» от рождения к смерти, от любви к любви, от нового к еще более новому. Сможет ли он пройти этот путь снова? Вернется ли когда-нибудь на одну из пройденных дорог? Он не знает, в какой форме и в каком времени, но точно знает, что вернется.

Спеть стихотворение Мандельштама на грузинском — задача не из легких. Песня удалась с трудом, потому что важно было исполнить ее на грузинском так, чтобы не терялся смысл. Когда ты читаешь стихотворение, понимаешь, что он чувствовал, когда писал его: этот трагизм, человечность, его глубину. И в эту же секунду понимаешь, что ты сам недостаточно ощущаешь глубину этой жизни. Благодаря его поэтическому дару через сто лет понимаешь судьбу человека и эпоху, в которую он жил. Сегодня я встречаю мало таких людей, их можно пересчитать по пальцам на одной руке, они просто исчезают. Читая его биографию и произведения, можно понять, для чего вообще создан человек, его мысли и эмоции, найти ту самую глубину и высоту души.

Мне кажется, это стихотворение самое женское. Оно хранит в себе много не распакованной страсти. Потому что это ушедшая любовь, которая дает мужчине воспоминание, и он бережно достает его из памяти, словно из сот — мед. Мед может стоять много лет и не портиться, как и эта любовь. В песне я говорю от имени этой девушки, которая исчезла, ушла, растворилась или показалась ему. Но она подарила ему это воспоминание, благодаря которому он хочет быть легким, чувствовать себя живым. Я смогла открыть для себя это стихотворение, как что-то очень свежее, будто только что написанное. И этот человек живет в этих стихах.

Мандельштам — один из самых моих любимых поэтов и, конечно же, одна из самых важных персон в истории всего ХХ века. Мы очень заинтересовались этим проектом, поскольку это был вызов для нас — я не представляю себе, как можно петь песни на стихи Мандельштама. У нас не было какого-то долгого выбора, это стихотворение появилось само по себе в ходе дружеской беседы. Мы стали прикладывать его к нашему стилю и эстетике, подбирать аккорды и гармонии, но ничего не получалось. Мы поняли, что оно не поется совершенно. Его можно проплакать, прошептать, прокричать даже, но никак не пропеть. Тогда мы решили прочитать его, как и задумано автором, но заключив в форму саундтрека — звукового фильма, который пока нельзя посмотреть. Все это произошло в рамках странной метафизической импровизации как на электронных, так и живых инструментах. Это была абсолютно апокалиптичная звуковая сессия, такое маленькое кино.

Пожалуй, это один из самых необычных треков в моей дискографии. Я в такой манере никогда еще не пел, ее продиктовал сам стих: захотелось создать сибирскую шаманскую атмосферу. В качестве третьего куплета я использовал «черновые» строки, которые позже вылились в совсем другое стихотворение Мандельштама — в жутковатую, как мрачная сказка, «Неправду».

Готовясь к трибьюту, я нашел и заказал сборник стихотворений Осипа Мандельштама, где стихи были составлены строго по годам их написания, вне циклов. Меня интересовали стихи, написанные именно в последний период. Был уверен, что получится с воронежским циклом. Это 35–37-й год. Получив посылку, распаковал ее еще на улице, и так вышло, что я открыл книжку именно на стихотворении «О, как же я хочу». Я его не прочитал, а именно напел, мелодия сложилась, что называется, сама и с ходу. Мне оставалось только напеть ее себе в телефон и дома собрать на гитаре. Позднее мы аранжировали ее с музыкантом Антоном Макаровым. Получилась песня о свете внешнем и внутреннем. Об их сочетании и следствии этого союза. Несмотря на то, что стихотворение называется по первой строке, я позволил себе все же дать песне название — «Луч».