«Холоп»: хорошая российская комедия о мажоре, который стал крепостным От режиссера «Текста» Клима Шипенко

В прокат выходит «Холоп» — комедия Клима Шипенко о богатом избалованном москвиче, которого за плохое поведение отправили в XIX век и сделали его крепостным (о путешествиях во времени речи не идет, все это — постановка в духе «Шоу Трумана»). Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, почему «Холоп» — одна из немногих удачных российских комедий.

Как давно вы видели хорошую отечественную комедию — разумеется, новую? Вроде бы снимается их огромное количество, но за пределами сериального мира («Физрук») и его редких, сугубо несамостоятельных киновариаций («Полицейский с Рублевки») вспоминаются единицы. А если желать, чтобы комедия была и смешной, и актуальной, и самобытной, кроме двух «Горько» и «Я худею» за десятилетие вспомнить особо нечего. Так что выходящий к новогодним каникулам «Холоп» — настоящий подарок. 

Удивителен состав авторов: написавших остроумный и парадоксальный сценарий Дарью Грацевич, Антона Морозенко и Дмитрия Пермякова если и знают, то исключительно по сериалам, а молодой режиссер Клим Шипенко известен по фильмам иного рода — вспомните космический «Салют-7» и драматический остросюжетный «Текст». Тем не менее как человек, увлеченный игрой в воспроизведение и осмысление классических жанров, здесь он оказался поразительно уместным. 

Если совсем коротко, то «Холоп» — современный российский гибрид «Шоу Трумана» и фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Избалованный мажор (Милош Бикович вполне органичен в этой роли), гоняющий по Москве на красном спорткаре с номером 666, после очередного правонарушения отправляется в XIX век — в канун отмены крепостного права. Наказание беспощадно: теперь он холоп, конюх у провинциального барина среднего достатка. На самом деле это глобальная постановка, воспитательное шоу, профинансированное изнуренным отцом-богачом (Александр Самойленко) и поставленное его девушкой — продюсером реалити-шоу (Мария Миронова) в соавторстве с безумным режиссером-визионером (Иван Охлобыстин). 

Уже сама идея этого фильма блестяще совмещает две во многом противоположные концепции. С одной стороны, проницаемость временного потока, парадоксальное соединение сегодняшних поведенческих паттернов и моральных стандартов с архаичными, усвоенными нами во время школьных уроков литературы. С другой — прямое указание на условность наших представлений о прошлом, полностью сформированных фильмами — ведь не было бы гайдаевского «Ивана Васильевича» без эйзенштейновского «Ивана Грозного». А как удобно! Попробуйте поймать «Холопа» на анахронизме — и поймете, что любые несоответствия эпохе лишь на руку сценарию, поскольку подчеркивают условность и театральность затеянной игры, заодно высмеивая невежество всех ее участников (и соучастников, в роли которых невольно выступают зрители).   

У этого легкого, поверхностного, временами откровенно дурацкого, но отнюдь не глупого фильма есть несколько базисных достоинств. Первое — герой мажора-конюха Гришки. Залог удачной комедии — персонаж, который будет одновременно узнаваемым и вечным. Ничего актуальнее папенькиного сынка, походя разрушающего чужие жизни, не придумать — только что аналогичную фигуру, только трагическую, воплотил в «Тексте» того же Шипенко Иван Янковский. Вместе с тем стоит ему попасть на полтораста лет назад и встретить там свое назидательное отражение-двойника (барчука играет Кирилл Нагиев), как становится ясно: перед нами немеркнущий Митрофанушка из фонвизинского «Недоросля», собственно первый комедийный архетип-долгожитель русской классической литературы. 

Второе замечательное свойство «Холопа» — умеренная политическая фронда, умело закамуфлированная под дуракаваляние. Если коротко резюмировать содержание фильма, то оно сводится к одному тезису: крепостное право — важнейшая скрепа российской империи в любую эпоху. Формально крепостного можно освободить (в картине есть смешная и злая коллизия с дарованием «вольной» конюху), но, по сути, мы все привычны к рабству и без большого труда переобуваемся из барина в холопа — или из вертухая в терпилу, кому как. И так ли это плохо — быть чужой вещью, особенно если хозяин хороший? В конечном счете, впрочем, фильм прославляет свободу — это так же неизбежно, как обязательный для комедии хэппи-энд. Невольно, но показательно «Холоп» оказывается оппонентом и противоположностью верноподданнического «Союза спасения», причем не только в новогоднем прокате, но и в идейном поле. 

Наконец, «Холоп» — фильм о кинематографе, о природе иллюзий и их разоблачении; давним прообразом сюжета кажется «Комическая иллюзия» Пьера Корнеля, где череда невероятных приключений к финалу тоже оказывалась искусной постановкой. Осознавая это, Шипенко вовсю кайфует, отсылая своего зрителя в самые странные времена и места — от спагетти-вестернов Серджио Леоне до «Ностальгии» Андрея Тарковского. А заодно, разоблачая, разрушая и высмеивая искусственный мир, которым нам так нравится очаровываться, он прославляет единственную иллюзию, в которую не грех уверовать, — любовь. Понятно, что это палочка-выручалочка авторов любого фильма, комедии в особенности, но за счет харизмы и актерского дара двух центральных актрис, характерной-эффектной Ольги Дибцевой и естественной, живой, забавной Александры Бортич, фокус срабатывает. Мы все обманываться рады и желаем молодым счастья. А самим себе — сиквела.