Критикуют всех. Как перестать бояться критики? Фрагмент книги Антона Маскелиаде «Твой первый трек», где он объясняет это на примере музыкантов

Музыкант Антон Маскелиаде написал книгу «Твой первый трек», которая скоро выйдет в издательстве АСТ. Там он рассказывает, как начать делать музыку (коротко об этом он, кстати, писал у нас в карточках) — и главное, как не бояться показать ее другим, поскольку интернет-критики могут быть жестоки. Мы публикуем фрагмент книги как раз о критике и считаем, что эти советы помогут не только музыкантам, ведь критикуют всех.

Прямо сейчас на компьютерах по всему миру лежат тысячи хороших песен. Под них кто-то мог бы плакать, радоваться, заниматься спортом, танцевать или делать уборку. Но эта музыка лежит в столах. Одна из причин — авторы не хотят, чтобы их критиковали.

Может быть, они когда-то что-то выпустили, и тут же хлебнули такого горюшка в комментариях, что захотелось уйти на дно. Может быть, где-то в детстве родители имели привычку требовать от ребенка консерваторской техники исполнения. Может быть, музыкалка отбила всякое желание. Неважно. Важна вот эта песня, которую кто-то сделал, но не выпускает, потому что боится критики.

У меня были такие песни. Меня много и злобно критиковали и критикуют до сих пор. Но я узнал секрет, который помогает мне спокойно выпускать и играть свои песни, несмотря на самую яростную критику. Чтобы раскрыть этот секрет, нужно зайти издалека.

Всю музыку критикуют. Нет ни одного современного артиста, которого бы не бомбили в комментариях. Неважно, известный музыкант или нет, зарабатывает он музыкой на жизнь или это для него хобби — его все равно будут мешать с грязью. Нет такого, что если ты классный музыкант, то все тобой восторгаются, а если тебя критикуют — значит плохой. Даже наоборот: чем ты самобытнее, тем больше тебя будут критиковать.

Есть песня Джона Леннона «Imagine», где он предлагает представить мир без войны, религий, жадности, агрессии и злобы. Леннона застрелили почти 40 лет назад. Открываем ютьюб: 10 тысяч дизлайков.

Среди комментариев, в основном, скорбящие из-за годовщины смерти Леннона. Но есть и такие комментарии:

«Унылая, сопливая и совершенно примитивная песня. Не говоря уже о лицемерии. Если бы не было Stairway to Heaven, то Imagine можно было бы смело назвать самой переоцененной песней всех времен и народов».

«Главный гимн терминальной стадии лицемерия. Представьте, что нет частной собственности — это поет человек, у которого в собственности две роскошные квартиры…»

«Imagine — самая переоцененная песня в истории. В ней никакого посыла, и только Леннон хочет повести за собой массы, прикрываясь своей псевдофилософией. Но это лишь игры его эго, не более».

У артиста в команде могут работать гениальные продюсеры, аранжировщики и музыканты — ему в комментариях напишут, что у него тупая музыка с примитивными гармониями. Откройте одну из самых почитаемых в джазе композиций Джона Колтрейна Giant Steps, и пожалуйста:

«Музыку писал шизофреник? Это же бессвязный шум!»

«Наверное, можно просто играть любые случайные ноты, и в итоге это все равно будет звучать лучше, чем эта каша!»

«Я не говорю, что эта композиция плохая. Очевидно, что раз вы все ее так яростно лайкаете, она хорошая. Но у меня вопрос… Просто один вопрос: сколько раз нужно прослушать эту адуху, чтобы начать воспринимать ее как музыку?»

Возьмем троих рэперов. Первый собирает концерт в «Олимпийском» — его будут обвинять в том, что это попса, а настоящий рэп — музыка улиц.

Открываете второго, который пишет для улиц — ему предъявляют, что он не востребован и никому не нужен. Вот третий артист-то — это настоящий актуальный рэп.

Открываете третьего артиста — а там пишут, что он уже давно не актуален, а сейчас «Олимпийский» собирает вон тот первый, и это настоящий рэп. Круг замкнулся. Где же настоящий рэп?

Критикуют маленьких независимых музыкантов, которые пишутся дома. Ругают тех, кого записывали в легендарной студии Abbey Road. Критикуют попсу, техно и людей из EDM. Меня критикуют за то, что я недостаточно музыкален; что не разбираюсь в музыке, а сделал школу; что я дергаюсь на сцене как эпилептик; что я слишком молод (мне 32); что музыка у меня слишком детская… нет, слишком суетливая… нет, слишком простая… нет, слишком механическая.

Мне кажется, я знаю причину. Эта мысль мне помогает жить и писать. Надеюсь, она поможет и вам. Люди критикуют не потому, что им не нравится музыка. Люди критикуют, потому что рядом с вашей музыкой они чувствуют себя неполноценными. Критика вашей музыки — это не про вас. Это про то, какими люди видят себя, смотря на вас в роли музыканта.

Сейчас объясню. Как обычный человек реагирует на музыку, которая ему не нравится? Он ее просто не слушает. Если человек не любит русский рок, он просто не подписывается на группы о русском роке в соцсетях. Он не настраивает «Наше радио». «Наше радио» звучит где-то на своей волне, а человек слушает свой плейлист Spotify.

Если тебе не нравится техно, вряд ли ты поедешь в Берлин, найдешь там легендарный техноклуб «Бергхайн» и встанешь у входа с плакатом «Техно — это скучно». Ты просто пойдешь на ту вечеринку, где играет любимая музыка. Почему тогда люди критикуют музыку?

Люди критикуют музыку, потому что через критику они могут почувствовать себя немного лучше.

Критики из институтов

Для некоторых людей критика чужой музыки — это способ защитить свой сконструированный мир, я называю его институтом.

Например, человек слушает супертехничный дэт-метал, — это такой стиль экстремального метала, в котором гитарист исполняет сложные техничные партии. Но наш слушатель не просто ценит такую технику. Он считает себя членом клуба ценителей техничного метала. Этот клуб и есть институт. Члены клуба говорят о канонах жанра, оценивают артистов на соответствие им, выносят вердикт: «Это настоящая музыка, а вон та — жалкое подобие».

Типичные комментарии институтских:

«Еще один клон Radiohead. Опять подражание Тому Йорку, это избито и старо как мир. Остановитесь, прошу!»

На самом деле в душе комментатора: «Если я признаю вашу музыку, мне придется от-казаться от чистоты собственных идеалов и верности собственным принципам. Я этого не допущу!»

«Какой это I D M? Возвращайтесь на „Русское радио“»

«Верховный совет моего института не одобрит, если я поддержу музыку, отклоняющуюся от канонов. За честь института!»

«Зачем тут флейты? Это что, фолк-фестиваль? Не оскорбляйте вкус нормальных людей…»

«Как заведующий кафедрой жанра я должен постоянно показывать, что я эксперт. Важно регулярно обозначать границы института»

Часто главный критерий качества на кафедре института — это техническая сложность музыки, трудоемкость ее создания. Если бы это был институт изобразительного искусства, нам бы сказали: «Фотореализм — это хорошее искусство, потому что требует очень большой техничности и стараний. А полоски Марка Ротко — это ерунда, любой школьник так может».

К сожалению, самые активные защитники чистоты стиля успевают только его защищать: собственной музыки у них обычно нет. Это им не в упрек: никто не обязан быть музыкантом, чтобы говорить о музыке. Это лишь свидетельство того, что самые строгие критики от институтов часто не имеют практического опыта в том, о чем они высказываются.

И все же быть частью института приятно. У человека появляется стройная система убеждений, что такое хорошо и плохо. Вокруг собирается понимающее окружение. Человек ощущает себя жрецом этого стиля, хранителем эталона и потому — важной фигурой в музыкальной системе координат.

И тут появляется отступник. Он играет не по канонам или играет проще. Он привлекает к себе больше внимания, потому что интересен и свеж.

Мир нашего героя пошатнулся: кто-то бросает вызов канонам, нужно этого нахала проучить. Отсюда и вся эта злоба или напускная холодность.

Люди из институтов держатся за иллюзию устойчивости созданного ими мира. Если начать признавать, что твой любимый жанр может быть разным, то из-под ног как будто выбивают почву. Во что верить? Через что себя определять? Следование каким канонам поднимет критика над толпой этих музыкальных неумех? Институты рушатся, человеку сложно самоопределяться, остается только агрессия.

Тожемузыканты

Иногда воспитанники институтов играют на инструменте в качестве хобби. Любитель метала может вечерами отрабатывать технику игры на электрогитаре. При этом он может уверенно исполнять чужие песни, но не писать свои.

Теперь представьте, что ютьюб начинает рекомендовать ему молодое рок-дарование, которое не стоит даже мизинчика нашего героя по технике игры. При этом у молодого дарования пятьдесят тысяч просмотров, а у нашего героя — ноль. Ощутите эту боль.

Или любитель электронной музыки годами собирает синтезаторные модули. Его студия — музей винтажной аудиотехники. Его аудиоинтерфейс использует ламповое предусиление, поэтому его нужно прогревать полчаса перед каждой сессией. Еще буквально полгода-год, и он отреставрирует свой главный синтезатор и наконец-то сделает свою первую песню.

И тут ютьюб подсовывает ему молодого электронщика, который делает всю музыку на ноутбуке и виртуальных синтезаторах из интернета. И его музыка востребована. Наш герой мог бы сделать такое же за полчаса, а с его винтажной техникой он смог бы сделать что-то в десять раз лучше. Но он не сделал. А молодой и дерзкий — сделал, еще и в тур поехал, еще и получил восемь премий Грэмми, поставив рекорд по количеству наград среди EDM-артистов (Skrillex).

Просто вообразите боль нашего любителя винтажных синтезаторов. Как ему унять эту боль, если не прицепиться к артисту в комментариях?

Санитары леса

Это гости из самого массового института — института качественной музыки. Они приходят в комментарии к любой песне, которая не соответствует их представлениям о качестве, и руководствуются такой логикой: «Мне не нравится, имею право высказать мнение. Я своим мнением огражу других от некачественной музыки».

Во-первых, дружище, кто тебя об этом просил? А во-вторых, у музыки множество измерений и свойств, а каждый человек воспринимает ее субъективно. И если копнуть глубже, часто человек подменяет понятие качества на понятие «мне нравится».

Санитара леса легко узнать по словам «качественно» или «примитивно»:

«И люди ходят на концерты этой?»

В душе при этом: «Я бы тоже хотела собирать людей на концертах, но у меня не получается. А у тебя получается, и я от этого как будто неполноценная».

«Трек неплохой, но когда уже эти молодые музыканты научатся качественно петь?»

«Когда-то я ходил на уроки вокала, но потом бросил. Без хорошего вокала треки писать нельзя, а ты пишешь. Это меня обижает, я завидую»

В целом вся эта критика сливается в общий гомон, который можно выразить такой фразой:

«Я бы тоже так мог, но не сделал. И теперь ты выглядишь красиво, а я — нет»

Страдальцы

В России очень силен культ страдания. Можно сформулировать так: «Страдай как мы, страдай вместе с нами, страдай лучше нас!» Страдальцы будут обесценивать работу из-за того, что кто-то не испытал социально приемлемую норму страданий. В их глазах человек имеет право заявлять о себе, только если за его плечами бесконечная череда лишений.

Почувствуйте боль типичного страдальца:

«Сейчас в музыку лезет кто попало! Лучше бы работали как нормальные люди!»

На самом деле в душе: «У меня дурацкая работа в офисе за компьютером, и я мечтаю заниматься чем-то творческим, но боюсь, что у меня не получится. Мне не хочется, чтобы кто-то другой смог реализоваться, пусть лучше страдает вместе со мной».

«Музыка на компьютере — это не музыка. Настоящий музыкант должен знать ноты и хорошо играть. А на компьютере любой может!»

«Я в детстве ходила в музыкальную школу, это было тяжело. Я потратила на это много времени, но так и не стала музыкантом. Мне обидно, что ты не страдала, как я, а добилась большего. И я теперь выгляжу хуже тебя!»

«Стыдно выходить на сцену с такой игрой. Хотя как в 18 лет можно научиться хорошо играть? Нужно не пиариться, а дома сидеть и репетировать! Гаммы играть, например…»

«Я неплохо играл на инструменте, но что-то потом подзабросил, хотя звали выступить пару раз. Но так как я сам не стал играть, я и тебе запрещаю, пока ты не пострадаешь»

Пограничники

Частный случай страдальца — люди, которые не разрешают себе творчески самореализовываться. У них в голове установлены границы дозволенного, за которые они боятся зайти: нельзя выпячиваться и проявлять себя; нельзя баловаться и самовыражаться на людях.

И тут вы со своей музыкой: приличные люди так себя не ведут, а вы тут устроили балаган. Как так? Наказать! А если вы родом из его города, учились с таким критиком в одной школе или просто с ним знакомы, злобы будет еще больше.

Беда пограничника в том, что рядом с вашей музыкой он остро чувствует свои ограничения. Когда вы выкладываете в интернет очередную песню, он ощущает свою никчемность, потому что он не осмелился переступить через свои ограничения, а вы — осмелились.

«Gucci надел, татухи набил, значит типа музыкант? Ха-ха, может в цирковое пойдешь?»

«Я хочу такого же внимания и вещей! Хочу быть свободным и делать все, что захочу!»

«Дура, позоришься на всю страну! В твоем возрасте нужно давно мужа найти и детей рожать, а ты в трико по сцене прыгаешь, как малолетка! Противно смотреть! А ведь неглупая баба…»

«Господи! Вот бы и мне хоть на минуточку в это трико, чтобы прыгать по сцене и не испытывать этот постоянный стыд за себя; стыд за всю эту чертову жизнь, где, что бы я ни делала, я не могу избавиться от осуждающего взгляда собственной матери…»

Эксперты

Есть стратегия «критика как бы сверху». Это когда человек начинает разбирать чужую работу по косточкам. Это делается с одной лишь целью: показать, что раз критикан может экспертно рассуждать о нашей музыке, то он как бы с нами на одном уровне.

Так покритиковал Тейлор Свифт за примитив гармонии — и оп, ты как будто мультиплатиновый американский артист, который выступает перед полумиллионом человек на стадионе. А не ютьюбный Вася, которому завтра к первой паре.

«Мда… Со сведением тут, конечно, проблемы. Все звучит плохо»

«Обратите на меня внимание, пожалуйста! Я разбираюсь в музыке! Я классный звукач с опытом!»

«А бит нормальный не могли подобрать? Тошнит уже от бесплатных библиотек»

«Я разбираюсь в битах. Может, послушаете мои биты? Пожалуйста, послушайте!»

«Боже, какая же это пошлость — использовать в треке банальные лупы из Ableton. У тебя на всем альбоме эти готовые лупы!»

«Смотри, я знаю программу Ableton! Обрати на меня внимание! Может, я смогу чем-то тебе пригодиться, ты возьмешь меня в команду, мы поедем в тур и я стану знаменитым?»

«Поешь по-английски, но русский акцент не вытравишь. Звучит дешево. Надо ставить фонетику…»

«Я закончил факультет иностранных языков и неплохо разбираюсь в языках. С музыкой не сложилось, правда, но вдруг вы возьмете меня к себе?»

Школьники и тролли

Есть люди, которые развлекаются, унижая и провоцируя людей в интернете. Им плевать, кого и как они оскорбляют, их цель — спровоцировать эмоциональную реакцию. Зачем они так делают — я не знаю. Может быть, им скучно. Может быть, их не любят в классе или дома. Но я знаю, что к вам их выпады не имеют отношения. Просто ребята так куражатся.

«Молодец, держишь уровень. Как всегда — г…но!»

«Хочу лайк, лайк, лайк…»

Завистники и тайно влюбленные

Редкий вид критика — тот, кто в вас тайно влюблен, хочет быть с вами или хочет быть вами. Такой человек через критику пытается как-то к вам прикоснуться, получить частицу вашего внимания. Это могут быть издевки или регулярные задевания вас в соцсетях. Назойливые советы, глупые шутки или откровенная агрессия. Такие люди пытаются сбросить хоть как-то стресс через вас. Особенно если вы стараетесь часто рас- сказывать о себе и своих успехах.

О критике нашей музыки важно понять одну вещь: это не критика нашей музыки. Это чей-то крик души. Кто-то, смотря на нас и слушая наши звуки, чувствует себя очень плохо. Он нам завидует, он чувствует себя неполноценным, он хочет к нам, он хочет самореализации; у него проблемы на работе или в семье; у него в принципе несчастная жизнь или ему хронически не хватает любви к себе. И это не наша вина.

Мы не можем отвечать за то, что этот человек так болезненно реагирует на нашу музыку. Мы можем лишь делать следующую песню.