«А что думает о книге Лена?» Умерла Елена Макеенко, литературный критик, редактор «Полки» и автор «Горького». Два года она боролась с раком

В Израиле 11 августа умерла Елена Макеенко, литературный критик сайта «Горький», редактор «Полки» и куратор Красноярской ярмарки книжной культуры. Два года назад у нее обнаружили рак. Макеенко было 32. О Лене Макеенко, ее профессиональном пути и исключительном человеческом обаянии рассказывает литературный критик «Медузы» Галина Юзефович.

В начале июня 2019 года премию «Неистовый Виссарион» в номинации «Перспектива» получила 32-летняя Елена Макеенко, редактор проекта «Полка», обозреватель сайта «Горький» и многолетний куратор литературной программы Красноярской ярмарки книжной культуры (КРЯКК). В принципе, присуждение этой награды Макеенко было констатацией очевидного. То, что именно ей предстояло стать лидером нового поколения критиков, и, если так можно выразиться, новым типом «публичного читателя», было совершенно понятно всем, кто хотя бы косвенно соприкасался с литературой в последние годы. В значительной мере она уже и так всем этим была: в ее 32 года Лену знали далеко за пределами узких кругов — на нее ориентировались, к ней прислушивались читатели по всей стране.

И у них были для этого веские основания. За неполных два года, на протяжении которых Макеенко вела свои регулярные обзоры на «Горьком», она буквально вручную просеяла, по зернышку перебрала всю современную русскую прозу. В ее поле зрения попадали книги неочевидные, обычно скрытые от поверхностного читательского взгляда: публикации в толстых журналах, сетевой самиздат, продукция маленьких и провинциальных издательств, коллективные сборники. Сама она не без иронии называла эту свою подвижническую деятельность «никому не нужным экспериментом по прочтению всех лонг-листов всех литературных премий за год», но снаружи это порой выглядело настоящим — и довольно рискованным — приключением.

Отважно погружаясь в, увы, не слишком прозрачные воды отечественной словесности, она иногда выныривала на поверхность с редкими и от того особенно ценными сокровищами. Именно Елене Макеенко принадлежит честь открытия рассказов Натальи Мещаниновой (кто из серьезных критиков обратит внимание на крохотную книжку в тонкой обложке, выпущенную журналом «Сеанс» и продающуюся в двух книжных?). Именно она впервые написала о романе Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него» так, что на него обратили внимание другие критики и, что важнее, издатели. Впрочем, и для тех книг, которые не казались Лене выдающимися, она находила идеально точные, ироничные и в то же время бережные, не обидные для авторов слова.

Помимо этой — самой, пожалуй, заметной стороны ее работы — было много всего. Были глубокие аналитические статьи на сайте «Полка» (так, ее разбор «Нормы» Владимира Сорокина по праву может считаться золотым эталоном современного неакадемического литературоведения). Ежегодным менеджерским чудом была собираемая Еленой литературная программа КРЯКК, привлекавшая в красноярский выставочный комплекс «Сибирь» тысячи посетителей. Были публикации едва ли не во всех крупных культурных медиа — от «Афиши» до Esquire, преподавание в Новосибирском педагогическом университете, кандидатская диссертация по филологии, популярный телеграм-канал…

Все вместе это складывается в очень впечатляющую (особенно, повторюсь, для 32 прожитых лет) картину профессиональной известности, состоятельности и успеха критика Елены Макеенко. Однако что в этой картине отсутствует, так это ощущение по-настоящему огромного, редкого масштаба ее личности, ее невероятной человеческой и интеллектуальной яркости и мощи, которую трудно измерить, но которая присутствует в каждом ее тексте, в каждом публичном выступлении или поступке. Хрупкая, гордая и язвительная девочка-филолог из Новосибирска, ничья не ученица, не любимица, не протеже, она сразу и мгновенно вошла в жизнь литературного сообщества как взрослый, равный, а часто и куда более зрелый и умный товарищ.

«Спросить у Макеенко», «Посоветоваться с Макеенко», «А что думает о книге Лена?» — эти фразы на протяжении последних лет я слышала от людей, годившихся ей если не в родители, то во всяком случае в очень старшие братья и сестры. Авторитет Лены Макеенко — чем дальше, тем более весомый — основывался только на ней самой, на всеобщем молчаливом и безусловном признании ее исключительности. Ее принадлежность к тем, кого принято называть «любимцами богов», была настолько очевидной, что вызывала тревогу — увы, небеспочвенную.

Когда Лена заболела редкой формой рака и стало понятно, что без сбора средств не обойтись, она поначалу отказывалась просить о помощи — не верила, что ей, взрослой (хотя и молодой) женщине, кто-то станет помогать. Однако обрушившаяся на нее лавина любви, поддержки и прежде всего денег, позволивших оплатить сложнейшую операцию в Германии и продлить Лене жизнь на полтора года, показала, что ее удивительной силы обаяние распространялось далеко за пределы профессиональной среды. 

Чем больше масштаб человека, тем большее зияние он оставляет после своего ухода. Со смертью Елены Макеенко родители лишились дочери, друзья (как личные, так и виртуальные) — близкого человека, российские медиа — превосходного автора, а российская литературная критика — одной из самых привлекательных ветвей своего возможного будущего. Присужденная ей премия в номинации «Перспектива» зафиксировала энергию не кинетическую, но потенциальную. Всего, что Лена могла и должна была сделать, она не сделает, созданный ею пузырь так навсегда и останется полым. И всем нам понадобится очень много времени, чтобы зарастить, заполнить пустоту.

Статьи Елены Макеенко на сайте проекта «Горький» можно почитать тут. Здесь страница с ее статьями на «Полке».