Почему Трамп и Ким Чен Ын не смогли ни о чем договориться. Отвечает Андрей Ланьков: Carnegie.ru

Мировая пресса описывает досрочно завершившиеся переговоры между Дональдом Трампом и Ким Чен Ыном в весьма драматических тонах, говоря об их провале. В статье для Московского центра Карнеги кореевед Андрей Ланьков объясняет, что это не совсем верно. Просто в отличие от большинства саммитов, которые давно превратились в шоу для публики, на встрече в Ханое проходили действительно значимые переговоры. Такие переговоры всегда могут закончиться неудачей, но она вовсе не означает, что поиски компромисса не будут продолжены. И Северная Корея, и нынешняя американская администрация очень заинтересованы в его достижении. С разрешения Carnegie.ru «Медуза» публикует статью Ланькова целиком.

Дональд Трамп — весьма необычный президент, и тот неожиданный поворот, который приняла его встреча c Ким Чен Ыном в Ханое, стал еще одним подтверждением и без того хорошо известного факта. 

Ожидания vs заявления

27 и 28 февраля в столице Вьетнама должен был пройти второй американо-северокорейский саммит, на котором, как официально считалось, президент Трамп и председатель Ким должны были обсудить «вопросы, связанные с решением северокорейской ядерной проблемы».

Большинство экспертов полагали, что ханойский саммит завершится компромиссом — более того, существовал даже консенсус по поводу контуров этого компромисса. Ожидалось, что северокорейская сторона согласится демонтировать часть ядерных объектов (предположительно, в главном исследовательском комплексе в Йонбене), а на некоторые допустит иностранных инспекторов.

Предполагалось, что в качестве ответного шага США пойдут на заметное ослабление санкционного режима. Считалось, например, что США могут согласиться ввести специальные исключения, которые позволят Южной Корее возобновить экономическое взаимодействие с КНДР (речь идет о субсидируемой из южнокорейского бюджета торговле, туристской деятельности и о совместных производственных проектах). Кроме этого, многие полагали, что США согласятся открыть постоянное представительство США в Пхеньяне и пойдут на ряд дипломатических шагов, которые откроют путь к формальному признанию КНДР.

Хотя некоторые наблюдатели, включая и автора этих строк, высказывали предположения, что саммит может окончиться безрезультатно, подавляющее большинство экспертов были уверены: и Трампу, и Киму нужен какой-то результат, а значит, результат этот будет достигнут.

Однако события в Ханое приняли неожиданный поворот. Вечером 27 февраля Трамп и Ким встретились на ужине, который, судя по всему, прошел в самой благодушной атмосфере, а утром 28 февраля начались переговоры. Ожидалось, что в переговорах будет сделан перерыв на обед, но у накрытого стола ни Ким, ни Трамп, ни сопровождающие их лица так и не появились.

Вместо этого обе делегации покинули зал переговоров в 13:25 и направились в свои резиденции. Одновременно официальный представитель Белого дома заявила, что переговоры окончились без какого-либо соглашения и что никакой декларации по их результатам опубликовано не будет.

Ситуация отчасти прояснилась на пресс-конференции, которую дал Дональд Трамп в 14 часов 28 февраля, то есть перед самым отъездом из Ханоя (Ким Чен Ын с журналистами общаться не стал). Американский президент заявил, что причиной того, что переговоры окончились ничем, стало несогласие сторон по поводу конкретных форм компромисса. По его словам, северокорейская сторона предлагала закрыть ядерный центр в Йонбене в обмен на снятие американцами всех санкций, а американская сторона и лично Трамп сочли такой обмен неравноценным — ведь у КНДР, помимо Йонбена, есть немало других ядерных исследовательских и производственных центров.

Появившееся поздно вечером 28 февраля официальное северокорейское сообщение дает несколько иное описание того, что произошло на переговорах утром 28 февраля. По версии Пхеньяна, корейская сторона требовала у Трампа отмены не всех санкций, а лишь тех, что были введены в 2016-2017 годах (секторальные санкции). Более ранние санкции ООН, введенные Советом безопасности в 2006-2015 годах, касались в основном запретов на ввоз предметов роскоши, оружия, технологий и материалов, необходимых для производства ядерного оружия.

Секторальные санкции в первую очередь направлены на то, чтобы создать Северной Корее экономические проблемы — в своей нынешней форме эти ограничения близки к полному запрету на торговлю с Северной Кореей. Именно секторальные санкции являются главным инструментом давления США на КНДР, а их полная отмена будет означать, что у США не останется почти никаких возможностей влиять на действия Пхеньяна. С этой точки зрения решение Трампа не подписывать соглашение выглядит логичным, даже если ситуацию более точно отражает северокорейская версия.

Неизбежность продолжения

Мировая пресса описывает произошедшее в Ханое в весьма драматических тонах и говорит о «провале переговоров». Но нельзя не заметить, что официальные заявления сторон по своему тону серьезно отличаются от того, что пишут в СМИ.

На пресс-конференции Трамп не допустил ни одного выпада в адрес северокорейской стороны — наоборот, и он, и принимавший участие в пресс-конференции госсекретарь Майк Помпео постоянно подчеркивали, что саммит хоть и окончился неудачей, но прошел в самой дружественной обстановке. Более того, даже не договорившись, делегации расстались дружески. Сам Трамп сказал, что переговоры будут продолжены, хотя и на рабочем уровне.

В таком же духе выдержаны и официальные заявления Пхеньяна. В них тоже подчеркивается, что переговоры носили самый дружественный характер, а неудача в целом преходящая. В пхеньянских документах также выражена — и подчеркнута — готовность вести переговоры и дальше.

В принципе, ничего удивительного в этом нет: Северная Корея не хочет разрыва переговоров, потому что это усилит позиции вашингтонских ястребов, которые всерьез говорят об упреждающем ударе по северокорейским ядерным объектам. Кроме того, руководству КНДР неуютно под санкциями. Введенные в 2016-2017 годах секторальные санкции не привели к масштабному экономическому кризису, но затормозили тот весьма значительный экономический рост, который начался в Северной Корее с приходом к власти Ким Чен Ына. Таким образом, переговоры нужны КНДР, как минимум, чтобы держать Трампа под контролем, а как максимум — чтобы добиться полного или частичного снятия секторальных санкций.

Нужны переговоры и Дональду Трампу. С самого начала своего правления он сделал северокорейский вопрос одним из главных во внешней политике. Понятно, что пресловутой «полной, необратимой и верифицируемой денуклеаризации» Северной Кореи ему добиться не удастся — все свое ядерное оружие Пхеньян не сдаст ни при каких обстоятельствах. Но репутация человека, опасно непредсказуемого, в сочетании с выглядевшей весьма правдоподобно кампанией угроз привели к тому, что КНДР, опасаясь конфликта, ввела мораторий на ядерные испытания и запуски ракет. Этот мораторий был в очередной раз подтвержден в Ханое, о чем сообщили обе стороны.

Трамп указывает на прекращение испытаний и на заявления Ким Чен Ына о готовности к ядерному разоружению как на признаки того, что ему удалось приблизиться к решению северокорейского ядерного вопроса, с которым ничего не могли поделать его предшественники. Это, конечно, не так, но в самой Америке подобным заявлениям верят многие, и эта вера повышает рейтинг Дональда Трампа.

Так что ханойская неудача, скорее всего, не означает конца переговорного процесса. Причиной ее стала одна из особенностей поведения Трампа. Во время подготовки саммита было очевидно, что американский президент не доверяет собственным чиновникам и дипломатам и предпочитает решать вопросы непосредственно с Ким Чен Ыном.

Большинство саммитов — это шоу для публики, лидеры подписывают там уже заранее согласованные документы. Но встреча Трампа и Кима стала тем редким случаем, когда на саммите действительно велись значимые переговоры. Однако любые реальные переговоры, являясь по сути своей торгом, далеко не всегда заканчиваются успехом. Это, кажется, произошло в Ханое.

Пока единственной пострадавшей стороной оказался Сеул. Администрация южнокорейского президента Мун Чжэ Ина возлагала немалые надежды на скорую отмену санкций. Широкой публике говорили, что экономическое сотрудничество с Севером принесет Южной Корее немалые дивиденды, а для себя правительство рассчитывало, что торговля и совместные проекты (вообще-то возможные только при щедрых субсидиях со стороны южнокорейских налогоплательщиков) помогут «умиротворить» Северную Корею и трансформировать ее в диктатуру развития, более или менее похожую на Китай или Вьетнам.

Эти надежды во многом обоснованны, но их претворение в жизнь придется отложить. Введенные Совбезом ООН санкции нельзя смягчить без прямого согласия США, а значит, нынешний санкционный режим сохранится еще некоторое время. То есть почти все виды взаимодействия с Северной Кореей будут под запретом, и Южной Корее, несмотря на свою готовность тратить на Пхеньян немалые деньги, придется подождать.

Кроме того, сам президент Мун Чжэ Ин во многом подает себя во внутренней политике как искусного дипломата-миротворца. Понятно, что ханойский провал, несмотря на то, что Мун Чжэ Ин не несет за него никакой ответственности, негативно скажется на его репутации.

В общем, пока кажется, что ничего совсем катастрофического в Ханое не случилось. Переговоры будут продолжены — как об этом заявили представители обеих сторон. Даже в случае успеха эти переговоры не принесут заявленного результата (то есть ядерного разоружения Пхеньяна). И тем не менее, тот финальный компромисс, который может стать их итогом, сделает мир менее опасным, а не наоборот. 

Читайте также на «Карнеги.ру»:

Ядерная программа Северной Кореи. Как ограничить угрозу

Саммит для Трампа. Зачем две Кореи изображают потепление

Почему все верят в разоружение Северной Кореи, которого нет