40 лет назад в Японии придумали хонкаку-детективы, где читатель может раскрыть преступление раньше героя. Теперь их можно почитать и на русском

В 1980-х знаменитый японский писатель Содзи Симада создал новое направление внутри детективного жанра — романы-хонкаку. Детективы такого типа больше похожи на интеллектуальную игру, чем на литературу. Автор дает читателю столько же подсказок, сколько главному герою, чтобы тот мог попытаться раскрыть преступление самостоятельно — и, возможно, даже раньше сыщика в книге. За несколько десятилетий хонкаку-детективы стали популярны далеко за пределами Японии. Теперь главный бестселлер Содзи Симады «Токийский зодиак» впервые выходит на русском. Литературный критик «Медузы» Галина Юзефович рассказывает, что такое хонкаку и кому могут понравиться подобные романы, а также советует, какие еще японские детективы почитать.

Содзи Симада. Токийский зодиак. М.: Эксмо, 2019. Перевод С. Логачева

Накануне Второй мировой войны Япония потрясена серией загадочных убийств: последовательно уничтожена целая семья. Сначала в запертой изнутри мастерской найдено тело ее владельца — пожилого художника Хэйкити Умэдзава. В ящике стола полиция обнаруживает записки покойного, из которых следует, что накануне гибели тот был одержим маниакальной идеей: убить двух родных и двух приемных дочерей, а также двух дочерей своего младшего брата, после чего из фрагментов их тел в строгом соответствии с законами алхимии и астрологии создать идеальную женщину, способную принести своему творцу богатство, а встающей с колен Японской империи — могущество. Каков же оказывается ужас и недоумение общественности, когда через месяц с небольшим после убийства Хэйкити его дьявольский план, казалось бы, надежно похороненный вместе с создателем, внезапно начинает приводиться в исполнение: шестеро девушек из семьи Умэдзава убиты, а их расчлененные тела одно за другим находят в разных уголках Японии.

На протяжении последующих сорока лет тайна так называемых «убийств по Зодиаку» будоражит лучшие умы страны, однако разгадать ее удастся лишь гениальному и безалаберному «Холмсу» — Киеси Митараи, астрологу и детективу-любителю, и его верному «Ватсону» — художнику-иллюстратору Кадзуми Исиока. В их руки попадает важный документ, проливающий свет на некоторые детали громкого убийства, и друзья вновь берут давно остывший след.

Классический детектив — конструкция трехчастная: он состоит из сюжетообразующей головоломки, харизматичной и запоминающейся фигуры следователя и антуража, на фоне которого разворачивается интрига. Из всего этого в романе Симады сохраняется, по сути дела, только первое. Образ сыщика Митараи намечен лишь скупым контуром — ни единой детали сверх строго необходимого, а его верный оруженосец и летописец Исиока и вовсе остается практически безликим.

Антураж (действие происходит в Токио и Киото) обзначен еще более схематично: автор даже не пытается создать в романе какое-либо подобие атмосферы и погрузить в нее читателя. Элементы же собственно детективной головоломки, напротив, описаны в мельчайших — порой весьма утомительных — подробностях, причем узловые моменты проговорены по нескольку раз — очевидно, для самых непонятливых.

Впрочем, все эти особенности — следствие не писательской неумелости, но продуманной цельной концепции. Жанр хонкаку (в переводе с японского — «истинный, ортодоксальный»), изобретателем и первопроходцем которого значится Симада, — это, в сущности, не вполне литература, скорее — разновидность интеллектуальной игры. В отличие от всех прочих детективщиков, с большей или меньшей ловкостью имитирующих честную игру, Содзи Симада в самом деле сдает сыщику и читателю одинаковые карты. Более того, временами он прерывает повествование, прямо призывая нас включиться в соревнование с Митараи и Исиокой и разгадать загадку «убийств по Зодиаку» раньше, чем они.

Технически это реализуемо: все элементы пазла выложены на стол, и при большом желании из них правда можно собрать картину произошедшего. Более того, до последнего оставляя читателю шанс найти ответ (или хотя бы его часть) самостоятельно, Симада растолковывает развязку трижды: сначала посредством намеков и подсказок, затем на уровне технической схемы, а в заключение еще разок — уже с подробностями и психологическими нюансами.

Однако всерьез увлечься предложенной автором игрой удастся, пожалуй, только самым заядлым спортсменам или пылким фанатам ребусов и головоломок. Если же соревновательность — не ваше определяющее свойство, а детектив в вашем понимании — не столько механистичный интеллектуальный тренажер, сколько утешительная и терапевтичная история обаятельного сыщика в сверкающих латах, вступающего в поединок со злом и одерживающего над ним победу, то скорее всего «хонкаку» — не ваш жанр.

И еще три увлекательных японских детектива

Хидео Екояма. 64. М.: Центрполиграф, 2018. Перевод А. Кровяковой

Международный бестселлер Хидео Екоямы — прямой антипод «Токийского зодиака»: если в минималистичном романе-ребусе Содзи Симады детективная интрига непомерно разрослась, подмяв под себя все остальное, то в масштабном и многофигурном «64» она играет роль едва ли не служебную. 14 лет назад в крупном провинциальном городе Д. была похищена и убита семилетняя девочка, а ее похитителю удалось получить выкуп и скрыться. И вот меньше чем за год до закрытия дела и как раз во время визита в город Генерального комиссара всей японской полиции история повторяется: сценарий тот же, но на сей раз исчезает юная девушка.

Собственно расследование, вокруг которого организован текст романа, занимает едва ли четверть его объема, а все остальное — это драматичная, напряженная и бесконечно экзотичная для европейского читателя корпоративная борьба внутри полицейского департамента, ведущаяся с безукоризненным соблюдением формальных приличий и этикета.

Иори Фудзивара. Тьма на ладони. СПб.: Азбука-Аттикус, 2005. Перевод Д. Коваленина

Клерк средних лет (и, как мы узнаем по ходу романа, далеко не средних способностей) по имени Хориэ после долгой карьеры в рекламном бизнесе покидает ряды саларименов — его компания стоит на грани банкротства и вынуждена проститься с многими своими сотрудниками. Однако внезапно Хориэ узнает, что президент корпорации, некогда совершивший широкий жест и принявший его на работу в обход всех правил, покончил с собой.

Герой решает выяснить, что случилось с его покровителем, и оказывается зажат между двумя жерновами: с одной стороны охоту на него открывает якудза, с другой — корпоративные бюрократы, стремящиеся любой ценой замять некрасивую историю. Однако Хориэ вовсе не тот скромный корпоративный солдатик, за которого его принимают и читатели, и противники, а это значит, что игра будет куда более сложной и опасной для всех участников.

Медитативный, не всегда последовательный, балансирующий на грани жанровой прозы и большой литературы, роман Иори Фудзивары, скорее всего напомнит русскому читатателю книги Харуки Мураками (с поправкой на масштаб дарования, конечно) — и это неслучайно: на русский «Тьму на ладони» перевел тот же Дмитрий Коваленин, который некогда познакомил нас с «Охотой на овец» и другими книгами современного японского классика.

Миюки Миябэ. Горящая колесница. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2012. Перевод И. Мельниковой

Миюки Миябэ называют «японской Агатой Кристи», но это, пожалуй, некоторое преувеличение: для притязаний на этот титул в романах Миябэ слишком много, как сказала бы кэрролловская Алиса, «картинок и разговоров» — то есть отвлеченных подробностей и бытовых деталей. Многообещающий поначалу поиск пропавшей девушки — невесты родственника главного героя — оборачивается прикладным пособием по потребительскому кредитованию с последующим подробным бичеванием язв японского общества. Российскому читателю, возможно, будет приятно узнать, что проблемы в этой сфере — явление повсеместное.

В «Огненной колеснице» чувствуется влияние жанра «хонкаку», так что при желании по выданным ключам читатель способен самостоятельно восстановить картину произошедшего и вычислить беглянку. Однако Миябэ работает куда тоньше, чем Симада: ее герои существенно больше похожи на живых людей, а увязшая в болоте кредитования и перекредитования Япония выглядит в ее исполнении одновременно узнаваемо, необычно и — несмотря ни на что — притягательно.