«Тот, кто выпьет бутылку бензина, пойдет домой» Письмо жителя Татарстана, который съездил в Москву на акцию протеста и получил обвинение в терроризме: «ОВД-Инфо»
Политик и создатель ютьюб-канала «Артподготовка» Вячеслав Мальцев после каждого нового выпуска в своем блоге говорил, что 5 ноября 2017 года в России состоится революция. Накануне этой даты он прямо призвал людей выйти на улицы — и не уходить, пока Владимир Путин сам не уйдет в отставку. Реакция была максимально жесткой: только в Москве задержали больше тысячи человек. «Артподготовку» суд признал экстремистской организацией и запретил, Мальцев сбежал из России. По итогам ноябрьских событий против его сторонников по всей стране были возбуждены дела по статьям об участии в запрещенной организации, хранении оружия, а больше 30 дел — за подготовку терактов. Житель Татарстана Олег Дмитриев заранее приехал на акцию 5 ноября из Татарстана, 1 ноября его арестовали и обвинили в терроризме; сейчас он сидит в «Бутырке». Проект «ОВД-Инфо» опубликовал несколько писем, написанных им и его приятелями. С разрешения редакции «Медуза» публикует полный текст одного письма (текст был незначительно сокращен и отредактирован для удобства чтения).
Меня зовут Олег Дмитриев, мне 39 лет. Я с периферии. В соцсетях меня знают как «Олег Регионы».
К моменту написания этого текста я уже более 10 месяцев нахожусь в [«Бутырке»] СИЗО-2.
Юность я провел в ЯНАО: учился, работал, ушел и пришел из армии; потом универ, родился сын, уволился с работы, развелся. Обычная жизнь.
Для смены обстановки поехал в Татарстан к бабушке. Она живет в частном секторе, пригород Альметьевска (поселок). Бабушка — ветеран труда СССР.
Столкнулся с огромными социальными и бытовыми проблемами. Нет водопровода, уличный туалет, ужасные дороги, плохая работа ЖКХ.
Я обращался в местное самоуправление. В различных социальных службах помощи и поддержки «ветеранов ВОВ и детей войны, помощи пенсионерам» разводили руками: «Можем покрасить забор или скосить траву».
Я забросил учебу. Построил баню, втихаря вырыл яму — отвел канализацию. Воду все так же носили в ведрах со двора.
Делал социальные видеоролики и работал в стройфирме наемным рабочим. Из-за ненормированного рабочего дня — в среднем по 10 часов в день и один выходной в неделю — имел средний для региона заработок: плюс-минус 20 тысяч в месяц, если работа есть.
Я ремонтировал садики, школы, больницы, поликлиники и санатории. Видел схемы «распила» выделенных на ремонт денег. Огромные выделяемые деньги в конечной точке назначения превращаются в копейки.
Снимая видеосюжеты, я распространял их в сети интернет.
* * *
5 ноября 2017 года подавалось много заявок на проведение митингов в Москве. Заявки подавали ЛДПР, КПРФ.
Я решил ехать [заранее]. Прибыл, заселился в хостеле в центре, там оплата была высокой, поэтому переселился в хостел подешевле — только опасался в нем за сохранность вещей.
Время проводил на Красной площади и в «Макдоналдсе» на Охотном Ряду. Там я встретил [активистку «Артподготовки» из Подмосковья] Надежду Белову. Она снимала цикл видеороликов о проблемах в стране. Побывала также в Альметьевске, ее сопровождал некий Вадим из Набережных Челнов.
В «Макдаке» Надежда Белова познакомила с Серегой Озеровым. Он приехал из [Нижегородской области] региона и нуждался в жилье. В инете нашли комнату за 1000 рублей в день. Общая кухня и душ. Соседи в другой комнате — рабочие, в основном из Узбекистана. Заселились.
Серега предложил подработать — монтаж электропроводки. Я согласился на подсобные работы.
Делать было нечего, основное время проводил на Красной площади. Пару раз Серега показывал Москву: Арбат, ЦУМ, ГУМ.
Периодически в «Макдаке» встречал Белову. Там же познакомился с девушкой, она была гидом по два-три часа в день. Ходил с ней на [мемориал Бориса Немцова на Большом Москворецком мосту] «мост Н», Красную площадь и другие места.
Белова позвонила в конце октября: «Общему знакомому нужно жилье». Имени не сказала. Договорились встретиться в «Макдоналдсе» на «Юго-Западной».
Приехал в «Макдоналдс», провел там много времени, позвонил Беловой: «Человека нет, мы уезжаем». Она сказала, что не хотела по телефону говорить имя человека и что он должен быть на месте — Вадим из Набережных Челнов. После чего я его узнал — за соседним столиком.
Поехали в квартиру, там он представился. Бывший контрактник, военный Вадим Майоров, награжден каким-то Черным крестом, показывал этот крест с документами. Я не смотрел толком, мало ли чего продают в подземном переходе. Интересовался, какой связью мы пользуемся; симки, говорил он, надо, чтобы не на себя оформленные; интересовался определенной моделью стартового пистолета Макарова, [как] его можно переделать. Также говорил, что 5 ноября — самый идеальный момент, чтобы создать шумиху и пощипать пару богатеев, а адреса у него есть. Надо только еще кого-нибудь с авто или арендовать авто.
Мне эти разговоры были неинтересны. Сереге тоже, он высказал: «Чтобы никаких пистолетов на квартире». Вадим замкнулся, периодически брал мой смартфон, смотрел инет — у него было два кнопочных телефона. Позже предложил отметить его приезд. Я и Серега отказались. Ночью Вадиму позвонили, он собрался и ушел. Утром очень рано возвратился и сказал, что сидел со знакомым в ресторане. Принес тучу сим-карт — чтобы брали и пользовались, деньги на них есть; два пакета с пивом и лимонад для непьющих.
Я отказался и пошел спать. Проснувшись, решил поехать в Подмосковье на месторождения (установить, о чем речь, не удалось, видимо, о подработке — прим. «ОВД-Инфо»). На вокзале купил билет, однако в последний момент позвонил Олег Иванов — я его знал. Он попросил помочь с жильем. Договорились встретиться на одной из станций метро. Проверили пару хостелов на наличие мест, мест не было. Повел Олега на квартиру. Там ему предложили поработать, он согласился — по профессии электрик. Жильцы из соседней комнаты относились к нам хорошо, кормили пловом.
Я продолжал ездить на Красную площадь каждый день. 31 октября я продлил срок аренды комнаты до 5 ноября.
1 ноября с раннего утра я пробыл в Подмосковье, обратно добрался поздно. В комнате находились Озеров Сергей, Иванов Олег, я и Майоров Вадим. Собирались спать.
* * *
Примерно в 22:30 послышался шум и топот у входной двери. Резко открылась дверь, влетел человек в маске и форме, в одной руке [него] был пистолет. Он кричал: «Лежать, лежать!» Я не понимал, что происходит. Меня уткнули лицом в пол. Слышно было, что открыли балкон, разбили бутылку. Комната наполнилась холодом и запахом бензина со сладким привкусом. Кто-то сказал: «Посмотри, что у них есть». С нас сняли футболки, забрали их, оставили по пояс раздетыми.
Разъедало глаза, трудно было дышать, кто-то наступал на меня берцами, оставлял черные масляные следы на линолеуме. Кто-то спросил: «Где документы?» Я сказал: «Где-то в вещах, лежа лицом в пол, трудно их предъявить». Ответили: «Значит, предъявлять документы отказываемся». (Это указано в административном деле: задерживаемые препятствовали действиям полиции, матерились, отказывались предъявлять документы — итог 15 суток административного ареста — прим. «ОВД-Инфо».)
Я сильно замерз, балкон был открыт. Очень холодно. Пролежали часа полтора.
После выстроили четверых вдоль стены, руки за голову. Я пытался смотреть по сторонам, это пресекалось. Один из задерживавших предложил: «Тот, кто выпьет бутылку бензина, пойдет домой». Я сказал: «Пей сам и уходи, и вообще, кто вы такие и что хотите?»
Позже на кухне с ним разговаривал, он уже был без маски, офицер. Он сказал: «Сейчас узнаешь, кто мы такие!» Его кто-то позвал, и он ушел. Через какое-то время Серега сказал, что у него спина [больная] и он долго так не простоит. Сказали: «Нам все равно». Я сказал: «Мне плохо, могу упасть в обморок от этого запаха». Сказали: «Падай». Я с грохотом упал на пол.
В этот момент увидел в коридоре женщину и какого-то человека с профессиональной видеокамерой. С кухни послышалось: «Что происходит?» — и [я] увидел входящих в коридор еще двух людей, один был в военном плаще и фуражке. Он сказал: «Прекратить, посторонних убрать отсюда!» Находясь уже в СИЗО-2, смотрел по НТВ в [программе] «ЧП» сюжет о террористах с нашим участием. Четверо мужчин стоят вдоль стены.
Замечу, что четверо, хотя в уголовном деле нас трое, Вадим Майоров там не значится. (Вадим Майоров упоминался среди задержанных в квартире в публикации «Московской газеты» 2 ноября 2017 года — прим. «ОВД-Инфо».)
После того как я упал, меня подняли, всем сказали поудобнее присесть и закрыли балкон. Через 20 минут начали выводить по одному. Вывели меня на кухню, уложили на пол в ковролин лицом, руки за голову, на лодыжки кто-то встал. В район почек приставили два провода, начали что-то крутить — било током. Удары были слабые, но [от них] шевелились пальцы и шумело в ушах.
Я сказал: «Что за детский сад, возьмите провод, воткните в розетку и ударьте током, чтобы я почувствовал». После меня посадили за стол. Возле меня стояли трое в спецформе, один из них без маски — и за столом человек в гражданке. Я подумал почему-то: как хорошо на нем сидит костюм с коричневым оттенком. Он представился, сказал, что производится наше задержание полицией (впервые за все время кто-то представился), что лучше мне все рассказать и что все уже сознались. Я отказался. Молодой без маски (это тот, который предлагал выпить бензин) сказал: «Ради чего упорствуете? Я офицер, ловлю вас, защищаю Родину» — и так далее. Я ответил, что офицеры свои лица не прячут за масками и что вообще я отказываюсь говорить.
Человек в гражданке сказал, что я, в принципе, прав. «Но вы задержаны по делу 5 ноября, что об этом известно?» — спросил он. Я сказал, что лучше об этом говорить после 5-го и вообще — я приехал на футбол и не понимаю, что тут происходит. «Хорошо, после 5-го так после 5-го». В комнату зашли двое полицейских. Серега спросил: «Одеваться можно или так поведете?» Полицейские переспросили у кого-то, им ответили: «Можно, но быстро». Я предупредил, в джинсах у меня девять тысяч рублей. Проверил карманы, кошелька с деньгами не было. Я заявил об этом громко и ясно. Полицейские растерянно переглянулись.
Джинсы и футболка были на видном месте, я надел футболку, кофту, зимнюю куртку и шапку. Личные вещи не разрешили брать.
По одному, застегнув со спины наручники, заломив руки вверх, вывели нас через лифт в автозак. Последнего выводили Вадима Майорова — и тут послышался топот, крики «Стой!», кто-то открыл дверь и сказал: «Один из ваших сбежал, но мы его объявим в розыск и поймаем».
Вадим Майоров худого маленького телосложения, выглядит как подросток. По моему убеждению, он является провокатором, внештатным сотрудником ФСБ и побег совершить не мог. Он не фигурирует в нашем уголовном деле.
* * *
Нас троих привезли в участок, провели обыск, сфоткали, сняли отпечатки, завели в коридор, опять надели наручники, застегнули со спины и затянули их. Руки синели — я их не чувствовал. Поставили лицом к стене и держали так долго. После какого-то времени вывели по одному. Меня завели в кабинет начальника участка. Там явно посторонний человек, взяв за наручники, поднимал меня и бросал об пол лицом, наступал и топтал руки и ноги. Рук я не чувствовал и боли тоже. Я молчал. После чего он сказал: «Оформляй», — и ушел. Начальник участка, сидевший все это время за столом, бледный, сказал, что он не при делах.
Показал на ящик с бутылками. В бутылки были воткнуты лоскуты промышленной ветоши. И сказал, что это привезли «они». Охраняли нас по двое полицейских. Мы с ними переговаривались. Многим из них эта ситуация не нравилась, втихаря они расслабляли наручники, давали сигареты, выводя в туалет.
Периодически приходил их командир, говорил, что мы враги, и затягивал наручники. После мы опять беседовали.
Опять пришел командир, сказал: «Что вы их слушаете? Они хотели вас сжигать». Мы начали дискутировать, в основном Серега. После чего командир сказал: «Смотрите сами, но я ничего не видел». После сказали: можете спать по очереди в наручниках — в кабинете для совещаний. Спали по полчаса.
В один момент вошли три женщины, разложили на столе бумаги, им сказали, что я террорист, они посмеялись, продолжили громко что-то обсуждать. Им еще сказали, что это прямо серьезно террористы. Они ушли, собрав бумаги, в это время я рассмеялся, со стороны это странно выглядело, но я дурачился.
После я плохо помню, спал стоя-сидя. Ночью нас перевели в [камеру] «стакан» рядом с дежуркой, сняли наручники, и мы спали на маленькой скамейке. В армии я научился спать [в любом положении], нужна только точка опоры.
Рано утром нас еще раз обыскали, сняли отпечатки, сфоткали, увезли в суд. По дороге мы договорились, что один из нас cходит в магазин купить еду. У Олега Иванова осталось около 60 рублей. Он хотел купить печенье и лимонад. Я заметил, что у него тряслись руки и было предобморочное состояние от голода. Я и Серега хотели курить, но согласились на еду, ну, если останется — поштучно сигареты. Полицейский, согласившийся сопровождать одного из нас в магазин, добавил на сигареты. Купили пачку сигарет, печенье и лимонад.
Перед судом пришел какой-то эксперт, снял мазки с рук, обмазав руки по локоть какой-то жидкостью. Впоследствии в СИЗО № 2 еще два раза брали какие-то «мазки», сказав, что первая экспертиза утеряна. Мое мнение, что на руках у нас искали следы бензина и для этого при задержании на балконе разбили бутылку с бензином с растворенным пенопластом. Пока мы лежали по пояс раздетыми на полу, пары его должны были проникнуть в кожу и одежду, но был сильный холод, одежду мы потом чистую надели, а после того как отпечатки два раза брали, также руки мыли начисто. Вот экспертиза и не дала положительный результат.
В суде я нагло спал. Судья периодически спрашивала, все ли со мной в порядке. Дали нам 15 суток административного ареста. Повезли в спецприемник, там долго смотрели на синяки и кровавые раны от наручников и отказались принимать. Отвезли в другой [спецприемник], там приняли. Заселили в камеру на 20 мест, там кроме нас сидело четыре человека.
Рано утром 6 ноября начали прибывать люди, в основном молодежь. Утром разговорились, среди них были: 18-летний музыкант, моряк с «Петра Великого», профессиональный фотограф из Иркутска, бизнесмен, учитель младших классов с 10-летним стажем (очень юридически грамотен). Молодые люди, рабочие и студенты. Часть из них вели себя агрессивно, обвиняя всех в своем аресте (суточники! сейчас это кажется смешным), но только не себя. Всех их задержали при подходе на Красную площадь, кого в метро, кого на улице. Они все шли на народный сход 5 ноября, тогда в Москве было задержано более тысячи человек —официально говорили по радио.
Два раза ко мне приходили следаки (хотя они не представлялись), говорили, что все [сообщники] уже заговорили. Я ничего не говорил. Суточникам каждый день давали звонить по 15–30 минут. Мы периодически звонили в «ОВД-Инфо», просматривали информацию в интернете. После звонка нам пришла передачка — сигареты и продукты. После 15 суток нас троих в шестом часу утра вывели за ворота и увезли в суд. На суде арестовали на два месяца, отправили в ИВС, где я отъедался и отсыпался. После отвезли в «Бутырку».
Обвиняют нас по ч. 2 ст. 205.4, ч. 1 ст. 30, п. «а», ч. 2 ст. 205 УК РФ [терроризм; организация террористического сообщества — до 20 лет лишения свободы]. Обвинение строится на домыслах и провокации.
Я, Сергей Озеров и Олег Иванов считаем Вадима Майорова провокатором, который принес «улики» — бутылки, канистру с бензином, ветошь, изготовил «коктейль Молотова» и в определенный момент вызвал сотрудников, которые сфабриковали дело и арестовали нас. В протоколе задержания он не фигурирует.
* * *
Да, нам тяжело, но многим из вас еще тяжелее и опаснее. Оглянитесь вокруг, каждого из вас могут схватить, сфабриковать дело и посадить, заклеймив «врагом народа». Нам в этом смысле проще — мы уже сидим.
Не обманывайтесь: ни социальное положение, ни толщина кошелька, ни положительные заслуги вам не помогут!
Многие люди, которые меня окружают, относятся с пониманием. Многие поддерживают — очень многие. Помощь приходит даже оттуда, откуда не ожидаешь, в том числе (в большинстве своем!) от незнакомых людей. Отстаивайте свои права, побольше общайтесь и помогайте друг другу. Это самая большая защита от произвола.