«Лоро» Паоло Соррентино: неудачный, но красивый фильм-фантазия о Сильвио Берлускони

В российский прокат вышел «Лоро» — фильм режиссера Паоло Соррентино о Сильвио Берлускони, политике и медиамагнате, четырежды занимавшем пост премьер-министра Италии. Это первая картина Соррентино, которую не спонсировала принадлежащая Берлускони компания Medusa Film. Кинокритик «Медузы» Антон Долин считает, что у итальянского режиссера получился эффектный и местами смешной фильм, сюжет которого, тем не менее, разваливается на части.

Замысел был идеальным. Один из самых именитых итальянских режиссеров, обладатель «Оскара» и создатель нашумевшего «Молодого папы» Паоло Соррентино снимает фильм об одиозном политике и бизнесмене Сильвио Берлускони. Такой проект просто не имел права провалиться. Но что-то пошло не так. 

Первой ласточкой стал Каннский фестиваль, который демонстрировал в конкурсе почти все предыдущие фильмы Соррентино, начиная с «Последствий любви» (его дебют «Лишний человек» показали в Венеции), но от этого отказался. Возникла конспирологическая версия о политической подоплеке такого решения. Потом пришли цифры из итальянского проката; мягко говоря, разочаровывающие. Решение продюсеров разбить картину на два полнометражных фильма — и таким образом дважды собрать кассу — обернулось против Соррентино. Ни критики, ни зрители не выказали энтузиазма, все в один голос говорили о затянутости в общей сложности четырехчасовой картины. В результате для мирового проката смонтировали версию на два с половиной часа: ее увидят и в России. Фестивальной судьбы у картины так и не сложилось. 

Конечно, все это технические детали. Но все-таки интересно, почему у баловня судьбы Соррентино на этот раз не случилось триумфа. Ведь были надежные гарантии — и провокационная тема, и постоянный оператор режиссера, виртуоз Лука Бигацци, и любимый его актер Тони Сервилло в главной роли, и, наконец, толпы полураздетых и совсем раздетых красавиц. Кстати, это они, а не Берлускони, дали фильму название. Загадочное «лоро» — всего лишь местоимение «они» по-итальянски; еще в большей степени, чем герой, режиссера интересует взгляд окружающих на него. У прокатчиков был резон не переводить это слово, ведь в нем спрятан каламбур. «Лоро» — это еще и «lʼoro», «золото». А избитая мудрость «не все то золото, что блестит» идеально подошла бы «Лоро» в качестве слогана для постера. Ведь все здесь искрит, сияет и переливается явственно фальшивым блеском. 

Первая проблема фильма именно в этом: в вызывающей эффектной визуальности, которая свойственна и всем предыдущим работам тандема Соррентино-Бигацци, но здесь доведена до апофеоза. «Лоро» настолько красив, что превосходит даже лучшие образцы рекламы, снятой большими мастерами кино. Это гламур высшей пробы: когда издевка над глянцевой оболочкой шоу-бизнеса и политики («А разве это не одно и то же?» — как будто риторически вопрошает режиссер) перестает считываться как пародия, искренне восхищая пустоголовых светских львов, львиц и львят. «Лоро» навязчиво вызывает ассоциации с Россией — вспоминается и спектакль «Идеальный муж», глумливый шансонный хит Константина Богомолова в МХТ, и видеоинсталляции арт-группы AES+F. Не исключено, что наша страна станет единственной, где «Лоро» преуспеет в прокате. 

Фокус ясен. Настаивая на примате формы над содержанием, автор фильма постулирует: так и устроены сильные мира сего — эстетика для них важнее этики. Но ведь существует и зритель, у которого собственные интересы. В театре есть антракты с буфетом, из галереи можно выйти в любой момент, а здесь совершенным построением кадра, игрой света и застывшими в усталых позах обнаженными статистками приходится любоваться несколько часов кряду. 

Сюжет «Лоро» рудиментарен. В начале фильма смазливый аферист Серджио (суперзвезда итальянского кино Риккардо Скамарчо) решает познакомиться с самым влиятельным человеком в стране и, чтобы привлечь его внимание, собирает на своей вилле — аккурат напротив виллы Берлускони — несколько десятков первоклассных проституток. Около полутора часов мы терпеливо ждем, когда это дело склеится. Потом Берлускони действительно заходит к Серджио в гости. За этим следует торопливый дайджест-эпилог еще минут на сорок, и фильм заканчивается. При всей протяжности зрелища, оно оставляет зрителя неудовлетворенным: маловато будет. 

Собственно говоря, «Лоро» можно было сделать совсем радикальным жестом. Например, вовсе очистить его от диалогов, заменив их мимикой и пением (да, здесь иногда поют), превратить в исключительно визуальный эксперимент, пригодный для выставления в музее современного искусства. Но Соррентино безуспешно пытается заодно рассказать об определенном этапе карьеры Берлускони, дать абрис его отношений со скучающей и неудовлетворенной женой, намекнуть на подкуп политических союзников. В отдельную сюжетную линию эти детали не склеиваются, лиро-эпическому сюжету о встрече с проститутками мешают. 

Вторая базисная проблема — главный герой. Сервилло, не только актер широкого профиля, но и специалист по комедии дель арте, театральный постановщик Карло Гольдони, не в первый раз превращает свое лицо в маску, на сей раз улыбающуюся. Этот Берлускони непроницаем, как бы ни пытались выведать его тайну упомянутые в названии «они». Но если на протяжении первого часа это интригует, то дальше начинает утомлять.

То ли Соррентино элементарно побоялся экстраполяций и личных выпадов, обойдясь обтекаемым импрессионистичным портретом (принадлежащая Берлускони компания Medusa Film финансировала все проекты режиссера, кроме этого). То ли долго пытался, но так и не смог подобрать ключ к своему герою. Обидно, ведь с другим бывшим главой итальянского правительства Джулио Андреотти, которого в чудесной комедии «Изумительный» играл тот же Сервилло, трюк удался. А в портрете вымышленного папы римского Пия XIII Соррентино удачно нафантазировал политика-загадку, интригуя аудиторию и не давая ответов на главные вопросы. Разница в том, что в «Молодом папе» он эти ответы знал сам, а в «Лоро», похоже, не знает. 

Впрочем, если «Лоро» и фиаско, то блистательное. В нем огромное количество незабываемых эпизодов и эпизодических персонажей, а эротически-пародийный флер придает пикантности даже самым неудачным моментам. Кроме того, фильм настолько фрагментарен, что позволяет изобретательному зрителю включать воображение и компоновать элементы по своему желанию, интерпретируя происходящее на экране как угодно. При желании можно выкопать даже символический христианский пласт: фильм начинается с заклания агнца, а завершается поверженной скульптурой Иисуса на руинах землетрясения, которое можно трактовать как своеобразный апокалипсис. 

Добавим к этому ритуальное сожаление: вот бы такой фильм снять о Владимире Путине (его имя здесь несколько раз упоминается, во вполне безобидном контексте)! Увы, у нас в стране пока нет ни одного режиссера, которому хватило бы таланта и смелости так рискнуть. С Берлускони, конечно, тоже не получилось. Но Соррентино хотя бы попытался.