Российская колония на Марсе Самарский микрорайон «Кошелев» считают новым гетто и урбанистическим адом. Мы узнали, как там живется на самом деле

В самарском микрорайоне, построенном строительной корпорацией «Кошелев», по данным самой компании, живут около 100 тысяч человек. Большинство из них — в одинаковых трехэтажных многоквартирных домах, стоящих стройными рядами на небольшом расстоянии друг от друга. Фотографии этих домов с птичьего полета выглядят как кошмар урбаниста — и в этом качестве регулярно возникают в соцсетях; их называют «бараками» и «гетто». По просьбе «Медузы» главный редактор самарского издания «Большая деревня» Полина Накрайникова описала свой опыт жизни в «Кошелеве» — и выяснила, зачем люди покупают там квартиры, как живут и на чем зарабатывают.

— Тебя когда-нибудь угнетало, что все дома здесь такие… Одинаковые, что ли?

Мы с мужем трясемся в 67-м автобусе — садимся на конечной, чтобы доехать почти до другой конечной: ежедневный путь от дома до работы занимает полтора часа в одну сторону. Чтобы дойти до остановки, нужно пройти около 600 метров по улице, с обеих сторон которой — такие же трехэтажные здания, как то, где живем мы.

После этого путь лежит мимо квартала одинаковых пятиэтажных домов (он называется «Детский мир») в «Баварию» — еще один квартал одинаковых трехэтажек, которые на сей раз расписаны под европейские домики со скатной крышей. Дальше — пешком через железнодорожный переезд и еще на одну автобусную остановку. Дальше — мимо зеленой трехэтажки, потом оранжевой, потом зеленой; еще несколько раз так — и наконец виден храм, а за ним и поворот на бульвар — выезд из микрорайона, дорога в город.

— Угнетало? Да нет, не угнетало.

Девушка с фиолетовым чемоданом

В 2015 году мы решили пожениться — и немедленно выяснилось, что жить нам негде. Ютиться в квартире с родителями не хотелось; ввязываться в ипотеку было страшно, как и в долевое строительство: моя семья — дважды обманутые дольщики. Сначала думали про квартиры на вторичном рынке, потом вспомнили про «Кошелев».

Официально микрорайон, который расположился на территории 130 гектаров, разделенных железнодорожным переездом, называется «Кошелев-проект», но в Самаре его называют исключительно по фамилии создателя — бизнесмена и председателя комитета по строительству Самарской губернской думы Владимира Кошелева. Известен «Кошелев» и за пределами области — благодаря фотографиям и видео, на которых бесконечными рядами стоят неотличимые друг от друга трехэтажки. Блогер Илья Варламов писал, что «концлагерь будет поинтереснее в плане архитектуры».

Споры про новый урбанистический проект шли еще до того, как завершилось строительство первых очередей. В 2012 году на конференции в музее Алабина самарские археологи заявили, что к ним обратился рабочий с местной стройки, нашедший несколько черепков древних кувшинов и фрагмент бронзовой сбруи. По словам ученых, находки принадлежали древневенгерским племенам — на месте «Крутых ключей» (так «Кошелев» называют неофициально) когда-то в IX веке располагался крупный могильник мадьярских племен, чьи кочевые маршруты проходили через территорию нынешней Самары. Самарские СМИ цитировали анонимных рабочих, которые говорили, что им запретили рассказывать о находках, чтобы не сорвать стройку; строительная компания заявляла, что никакие археологи к ней не обращались; в итоге дискуссия так ничем и не закончилась.

Когда в «Кошелев» начали въезжать первые жители, возникло еще больше вопросов. Одинаковые дома стояли друг к другу практически вплотную, парковочных мест не хватало, в квартирах было слышно буквально все, что происходит у соседей. «Кошелевский» балкон шириной в человеческую ступню и вовсе превратился в мем; его приспосабливали под хранение покрышек и платформу для цветочных горшков. Кто придумал эти дома и типовую планировку микрорайона, до сих пор неизвестно: директор по маркетингу «Корпорации „Кошелев“» Ирина Шведова утверждает, что эскиз «сам Владимир Алексеевич нарисовал на бумажке»; Кошелев рассказывал, что «надергал» архитектуру с самарской улицы Победы, отстроенной в послевоенные годы.

Незадолго до нашей свадьбы в «Кошелев» на новоселье попала моя мама — ее подруга раньше жила в старом доме, который то и дело грозились снести, устала от неопределенности и переехала в новый район. Ей все понравилось: чисто, тихо, рядом огромная «Мега». Маме в гостях у подруги тоже понравилось — к тому же однокомнатные квартиры на 29,84 метра в только что отстроенном «Кошелев-парке» стоили 1,2 миллиона рублей — купить готовое жилье за такие деньги где-либо еще в Самаре мы бы просто не смогли. Мы решили — надо брать.

«Кошелев» делится на несколько кварталов: первые очереди, которые называют «Крутыми ключами», «Бавария» у железнодорожного переезда, «Детский мир» с первыми в микрорайоне пятиэтажками и «Кошелев-парк». Мы попали в последний — его тогда как раз только достроили. Рядом с нами сейчас возводят кошелевские коттеджи — это называется «Русская Америка». Условный культурный центр микрорайона — огромная «Мега»; кроме нее здесь есть школы, детские сады, поликлиника, церковь, пара кафе и целая россыпь маленьких магазинов на первых этажах домов. В «Кошелеве» даже печатают собственную газету, которая освещает широкий спектр тем, от предстоящего субботника до «пяти путей Путина».

Родители оформили сделку в декабре 2015 года — они решили подарить квартиру в «Кошелеве» нам на свадьбу. В апреле маме уже вручали ключи — а также пачку скидочных сертификатов: на покупку дверей, мебели, установку окон (ни одним из них мы в итоге не воспользовались). Этим присутствие застройщика в жизни моей семьи не закончилось: несколько месяцев на телефон мамы приходили СМС с местными новостями — так мы узнали, что рядом строятся еще один детский сад и школа, а в микрорайон продлен маршрут 480-го автобуса, который раньше останавливался в соседнем поселке.

С тех пор родители говорят о Кошелеве с восторгом, — наверное, потому, что он оказался первым застройщиком, который их не обманул. В ноябре я сложила все свои вещи в фиолетовый чемодан, села на маршрутку и вышла на конечной, где меня встречал будущий муж. Так мы начали жить в «Кошелеве».

Наша серия домов оказалась удобнее, чем первые очереди. Пространства между зданиями хватает, чтобы можно было припарковать маршрутку (чем успешно пользуется мой сосед), смешных балконов в квартирах нет — и несмешных тоже. Кое-что, правда, не изменилось: например, гнетущее однообразие зданий.

Через пару месяцев после нашего новоселья я, как обычно, возвращалась с работы домой. Не глядя выскочила из маршрутки, по привычке завернула направо, поднялась по лестнице и машинально вставила ключ в замок. Ключ застрял в скважине и отказывался поворачиваться. Я резко выдернула его, попыталась снова — и поняла, что пытаюсь войти в чужую квартиру: автобус остановился у соседнего дома, но понять это я смогла, только оказавшись у дверей.

Чтобы помочь жителям сориентироваться и развеселить атмосферу, на фасадах домов в «Кошелев-парке» нарисовали животных: слонов, львов, оленей. «Изначально концепция была такой: вокруг — пустынный ландшафт, луга, — и я подумал, что визуально можно сделать отсылку к саванне как к среде обитания», — рассказывает архитектор Владимир Савченко (недавно он сменил фамилию на Любарски). В начале 2010-х он спроектировал для Владимира Кошелева личный дом — и в 2015 году, в возрасте 28 лет, стал главным архитектором проектов «Корпорации „Кошелев“». Впрочем, сам он в основном работал уже с готовыми планировками, а разрабатывал только коттеджи «Русской Америки» (по его словам, Кошелев требовал, «чтобы все дома были разными») — и в «Кошелеве» никогда не жил.

Изображение льва с фасада соседнего дома сошло примерно через год после того, как его нарисовали, — вместе с остальной краской, оголив серый фасад стен. Впрочем, его сразу начали ремонтировать — а остальные животные по-прежнему на месте.

«Возможно, я уже умер»

«Кошелев» построен практически в чистом поле — и вечерами здесь чувствуешь себя так, будто оказался в деревне. Между низкими домами гуляет сильный ветер, небо кажется очень высоким, машин на дорогах практически не видно. Здесь нет деревьев и птиц, а маршрутку после девяти вечера можно ждать около часа — в тишине и темноте. Иными словами, тут очень легко почувствовать себя одиноким — особенно учитывая, что после 11 вечера развлечься можно разве что прогулкой вокруг домов или походом в немногие магазины, работающие допоздна, — у нас это, например, «Бухен-хаус».

Молодой драматург Сергей Давыдов переехал в Самару из Тольятти в 17 лет, поступив в Аэрокосмический университет, — и девять лет мотался по съемным квартирам. «Я страдал, что мне 25 лет, а у меня ничего нет», — рассказывает Давыдов «Медузе». Но потом его мама тоже уехала из Тольятти и предложила продать тольяттинскую квартиру, чтобы купить свою в Самаре. На деньги, вырученные с трехкомнатной квартиры в Тольятти, можно было купить только однушку в «Кошелеве». «У нас с мамой всегда были сложные отношения, мы мало общались, и она все равно купила эту квартиру, сказав, что хочет выполнить свой материнский долг», — объясняет Давыдов. Новая однокомнатная квартира в квартале «Бавария» обошлась ему в 1,3 миллиона рублей.

До переезда Сергей жил в одном из самарских спальных районов — и разница с «Кошелевым» была колоссальной. «Людей здесь практически не было, а вокруг стояло огромное снежное поле — ни деревьев, ни животных», — вспоминает он. Давыдов редко выбирался в город, работая над своими драматургическими проектами из дома: «Сидел здесь в полном одиночестве неделями и думал о том, что возможно, я уже умер, просто не знаю об этом». Мужчина вспоминал, что на Марсе летом — те же минус 30, что тогда стояли в Самаре, и думал, что если бы на другой планете возникла российская колония, она выглядела бы как «Кошелев»: несколько однотипных домов и «Магнит» напротив.

Через несколько месяцев такой жизни одиночество допекло Давыдова окончательно — и, «чтобы вырваться из этого ужаса», он пошел работать в расположенный неподалеку торгово-развлекательный центр «Мега». «Там я открыл для себя субкультуру так называемых тэцэшников — молодых ребят в возрасте 18 лет, модно одетых и ничем не примечательных на первый взгляд. Но на деле это настоящая группировка, которая мутит мутки в „Кошелеве“ — примерно как это было в 1990-х, — утверждает Давыдов. — „Кошелев“ — это будущий Металлург (район Самары, считающийся самым криминальным в городе — прим. „Медузы“), хоть здесь и очень красиво. Он никак не располагает к социализации: построен далеко от центра, здесь нет никакой культурной инфраструктуры. Ты не интегрируешься в городскую среду и не можешь найти себе лучшей доли, потому что здесь нет работы, кроме кафе, шиномонтажек и „Меги“». Других свидетельств присутствия «тэцэшников» в «Кошелеве» «Медузе» найти не удалось.

«После переезда мой образ жизни здесь очень изменился. Каждый раз, когда мне нужно выбраться в город, я сразу представляю, что сначала поеду полтора часа в одну сторону, а потом полтора в другую, и прямо выть хочется. C кем-то встретиться или даже съездить на прогон своего собственного спектакля — это целое испытание», — продолжает Давыдов. Он говорит, что легко представляет себе, как в «Кошелеве» можно обустроить «семейное гнездо, где можно выращивать кинзу на подоконнике», но молодым и одиноким лучше снимать что-то поближе к центру. «Я в этом плане выбор уже сделал, — подытоживает драматург. — У меня уже есть квартира, и деваться от нее некуда».

Подозреваемый живет на третьем этаже

«Подскажите, пожалуйста, по какому номеру вызывать полицию либо участкового? достали уже… Не просто поют, а орут на весь подъезд „Король и шут“ и ногами топают…» Такое сообщение в день нашего новоселья написала соседка в группе «Кошелев Клуб: Парк. Кошелев Лайф. Самара» во «ВКонтакте». В течение нескольких минут она получила номер полиции, поддержку и участливое «ну как?». Так началось мое знакомство с соседями — и многочисленными пабликами «Кошелева».

В сообщества «Крутых ключей» можно написать в любое время суток — и незамедлительно получить ответ, совет или рекомендацию. Всего их 10; в самой популярной группе состоят 45 тысяч человек (почти половина населения района); в закрытой группе «Кошелев Клуб: Девишник. Мужчинам вход запрещен!» — 13 тысяч человек. Для сравнения: в официальном паблике администрации Самары — около 3500 подписчиков.

Все большие кошелевские сообщества созданы одним человеком. Максим Кочергин с женой переехали в Самару из Брянска — и задумались о собственном жилье, когда у них появился ребенок. В 2012 году Кочергины взяли ипотеку в «Кошелеве» — денежный фактор был главным, а тут можно было купить двухкомнатную квартиру с отделкой за 1,4 миллиона рублей. По словам Кочергина, то, что раньше из дома можно было пешком пойти купаться в Волге, а теперь туда надо ехать на машине, — это, конечно, минус, но есть и плюсы: «Не каждый житель города может себе позволить сходить пешком в „Ашан“ за хлебом».

Переехав в новый микрорайон, Кочергин начал «исследовать интернет-сообщество», чтобы познакомиться с местными — тем более что их тогда было немного, всего несколько сотен, а «из магазинов — один ларек». Поначалу все общение шло на форуме «Вдолевке.ру», но там, по словам Кочергина, «нормальным явлением были вбросы и провокации» — поэтому он решил закладывать «основы добрососедства» с помощью отдельного ресурса.

Сейчас Кочергин управляет сообществами размером от двухсот до десятков тысяч подписчиков — включая группы местных школ, паблики по поиску работы и жилья, а также сообщества любителей животных. Его ресурсы сотрудничают с местным храмом — публикуют расписание служб — и полицией: «Просят нас, например, опознать найденный велосипед, кидаем в сообщество, звонят — наш велосипед». Бывает и наоборот: «В „Меге“ ноутбук сперли, тут же пишут, что [подозреваемый] живет на третьем этаже».

Интернет-проекты приносят Кочергину около 15 тысяч рублей в месяц — а с недавних пор он еще и владеет собственным агентством недвижимости «Крутые ключи». Все его сотрудники — жители микрорайона, работают они в основном на вторичном рынке, но сотрудничают и с создателем микрорайона: выступают как агенты «Корпорации „Кошелев“» и помогают с вопросами ипотеки. О проблемах других местных бизнесменов Кочергин говорит неохотно: то, что здесь плохо развивается инфраструктура, он связывает с дорогой арендой и с тем, что «предприниматели не знают, что нужно присутствовать в соцсетях».

«Люди, которые заселяются сюда, проходят несколько стадий: от бешеной эйфории и желания знакомиться с соседями до усталости, когда человек все реже проявляет какую-то активность, — рассуждает Кочергин. — Я считаю, что мои проекты — это миссия, крест, который нужно тащить: мои сообщества создают среду, экосистему, где люди живут вместе. Мне хочется, чтобы это место было теплым и комфортным. Наверное, это родина».

Через десять минут после того, как интервью заканчивается, мы с Кочергиным сталкиваемся в «Ашане» — тянемся к сыру на одной полке, смущенно здороваемся и расходимся. «Кошелев» — это еще и очень малая родина.

Город с собственным мэром

Яна Костина с мамой переехала в «Кошелев» в 2014 году — раньше они жили в поселке в 60 километрах от Самары, а Костиной нужно было каждый день в любую погоду ездить в бассейн на тренировки. Сперва пробовали новый район «Южный город» — но никто не соглашался дать семье ипотечный кредит, а в «Кошелеве» был собственный банк. За однокомнатную квартиру заплатили чуть более миллиона рублей — и недавно выплатили ипотеку, продав старый гараж.

У Яны тяжелая форма ДЦП с нарушением координации движений. Шесть раз в неделю мама Лидия Федоровна в одиночку везет ее в бассейн в одном из спальных районов Самары, где девушка занимается плаванием вместе с тренером. Занимается успешно: в 2018 году Яна установила четыре российских рекорда по плаванию для людей с поражением опорно-двигательного аппарата. «В плавании я побеждаю моего главного врага — ДЦП, и это невероятно — заставить двигаться то, что не двигается, — рассказывает девушка. — У меня кроме медальных побед есть свои, и я кайфую больше от них. У здоровых такого нет, их спорт даже ущербен в этом плане».

Квартира Костиной — специально для колясочников: широкие коридоры, отдельный заезд, пандус. Правда, поначалу на пандусе не было прорезиненного покрытия, а дверь открывалась не в ту сторону. «Эта одинаковость домов иногда напрягает», — признает Яна Костина, а ее мама, смеясь, вспоминает свой случай, когда, не без труда открыв почтовый ящик, поняла, что находится в чужом подъезде. В остальном семья здешней жизнью полностью довольна — к тому же помог лично Владимир Кошелев: каким-то образом узнал о письме в администрацию с просьбой помочь, позвонил — и уже два года оплачивает Яне личного тренера.

Владимир Кошелев в районе имени себя — своего рода миф. «Помню, как пришел в местный отдел продаж — там у них висел телевизор, на котором все время показывали Кошелева, и везде он был таким красавчиком, чуть ли не русский Илон Маск, — рассказывает Давыдов. — Я спросил у одной из женщин: а что, Кошелев вообще мужик нормальный? И она так мечтательно улыбнулась [и сказала] — прекрасный!» Его впечатления подтверждает Максим Кочергин: «К Кошелеву здесь относятся примерно как царю-батюшке. Как только возникает проблема, грозятся: „Я Владимиру напишу!“»

«Он бывает в микрорайоне очень часто, каждую субботу — проезжает по улицам, выходит поздороваться — и люди сразу начинают делать с ним селфи, — утверждает директор по маркетингу „Корпорации „Кошелев““ Ирина Шведова (слухи об этом ходят и среди жителей, хотя я лично ни разу Кошелева в „Кошелеве“ не видела). — Владимир Алексеевич — очень популярная фигура. Он очень трепетно относится к микрорайону, это не коммерция, а дело всей его жизни».

По собственным словам, Кошелев начинал карьеру с работы токарем, в 1990-х «пытался пробовать себя в разных направлениях бизнеса» и в итоге остановился на строительстве. С 1999 года он работал в компании «Авиакор», которую четыре года назад переименовали в «Корпорацию „Кошелев“». В 2010-х, когда он начал строить доступное жилье (похожий на самарский микрорайон есть еще и в Калуге), у бизнесмена появились политические амбиции — сначала он был советником губернатора Ульяновской области, а в 2016-м был избран депутатом Самарской губернской думы и вошел в совет по жилищной политике при президенте. Занимается Кошелев и более элитной недвижимостью — при поддержке банка ВТБ он собирается строить большой отель на берегу Волги; с «Корпорацией „Кошелев“» связывают компанию, построившую в центре города пятизвездочную гостиницу Lotte.

Управлением районом в Самаре занимается не сам Кошелев, а Ирина Шведова — Яна Костина даже называет ее здешним «мэром». Именно она разговаривала как представитель «Корпорации» и с «Медузой». На стеклянных стенах офиса Шведовой — фотографии счастливых семей на фоне местной школы; телефон звонит каждые десять минут: пенсионерки жалуются на проблемы с начислением пенсии, мама некоего Сережи требует дать ее сыну выступить с номером на каком-нибудь концерте в микрорайоне.

Шведова пришла работать к Кошелеву в 2010 году с самарского завода технического стекла. «Меня пригласили, потому что у меня был опыт работы на промышленных предприятиях, — объясняет она. — Кошелев хотел конвейерного подхода к продажам и принципиально искал человека, который не работал в риелторском бизнесе». Управлять всей местной жизнью Шведова начала каким-то естественным образом: сначала кто-то предложил поставить новогоднюю елку, потом — устроить Масленицу, ну и вообще — с таким масштабом строительства «без комплексного подхода тут будет совершенно невозможно жить и продавать». Теперь директор по маркетингу работает председателем общественного совета микрорайона и в том числе организует местные праздники за счет строительной корпорации — больше не за чей: «К сожалению, у нас в микрорайоне нет учреждения культуры, и мы очень от этого страдаем». Получается, впрочем, с размахом — особенно на ежегодном дне микрорайона: в 2016 году под окнами жителей пела группа Serebro, в прошлом — Юлианна Караулова. Бюджет мероприятий Шведова «Медузе» сообщать отказалась.

Отсутствие дома культуры — не единственная претензия общественного совета «Кошелева» к самарским властям. Часть микрорайона город вообще отказывается признавать своим — формально новые дома «Кошелев-парка» относятся к Волжскому району области, а значит, продлевать туда муниципальные автобусные маршруты нет никаких оснований. Транспортная проблема — одна из главных для «Кошелева»: в первое время напрямую добраться невозможно было даже из одной части микрорайона в другую; путь до центра города тоже неизменно долог — первый сезон «Молодого папы» я целиком посмотрела в маршрутке.

Летом 2017 года Владимир Кошелев предложил решить проблему объединением «Крутых ключей» в новый, десятый район Самары. Чиновники встретили идею без энтузиазма, — в частности, районный депутат Иван Мотынга заявил, что выделение района имеет смысл, только «если Самара идет по пути деградации». «Если Араз Искендер-оглы Агаларов построил „Крокус-Сити“ в Москве, то он провел туда линию метро за свой счет, — рассуждал Мотынга. — А здесь хотят на халяву все сделать — за счет бюджета». Не поддержали идею Кошелева и в мэрии Самары — и Шведова о территориальных проблемах сейчас рассуждает уклончиво. «Для наших властей это новая задача, и опыта ее решения в городе пока нет, — говорит она. — Это вопрос, на который никто не готов ответить».

Сиротское гетто

Ирина Шведова не согласна с драматургом Давыдовым, грозящим «Кошелеву» бандами «тэцэшников»: по ее словам, это «один из самых спокойных» районов Самары, потому что большинство квартир здесь берутся в ипотеку, а значит, владельцев проверяет служба безопасности банка. Есть и другой способ переехать в «Кошелев» — получить жилье от государства: так происходит с переселенцами из аварийного жилья и выпускниками детских домов. Последних особенно много — в 2018 году городские чиновники специально для них купили 55 однушек.

«Дети стоят в очереди на получение квартиры по пять-семь лет», — объясняет Антон Рубин, директор волонтерской организации «Домик детства», которая оказывает постинтернатное сопровождение выпускникам детских домов и помогает им получить квартиру, гарантированную государством, к наступлению совершеннолетия. На первичный учет детей ставят в 14 лет; в 18 им нужно подтвердить, что они по-прежнему претендуют на квартиру — что они живы, не получили жилье по наследству и что их не усыновили (в этом случае право теряется). «После этого, по идее, человек сразу должен получить квартиру — но в действительности в 18 лет ее не получает никто, — продолжает Рубин. — Все время ожидания выпускники детдомов не имеют собственного жилья и не являются социально успешными, но уже строят семьи и рожают детей. Когда им предлагают квартиру в „Кошелеве“, они прыгают от счастья и едут туда, куда их позвали». Теоретически у сирот есть право отказаться от предложенного жилья и получить квартиру в другом районе — но, по словам Рубина, этим правом мало кто пользуется: детей «пугают, что после отказа кандидатуру передвинут в конец очереди».

Рубин считает квартиры в «Кошелеве» нормальными, но видит проблемы с тем, что у сирот фактически отсутствует социализация. «Нужно понимать, что у выпускников большие проблемы с коммуникацией: они всю жизнь живут в своем кругу и не знают социальных ролей, кроме как „воспитатель“ и „воспитанник“, — объясняет директор „Домика детства“. — Они выходят в реальную жизнь как в космос — и попадают на этот отшиб [города], где строить социальные связи особенно сложно». Он перечисляет потенциальные проблемы микрорайона: отсутствие социальной инфраструктуры, дефицит мест в детских садах и школах (в одну из них в 2018 году набрали 18 первых классов), мало рабочих мест. «Человек выходит из детского дома без мотивации к учебе и труду, и отсутствие работы становится лишним оправданием ни к чему не стремиться, — рассуждает Рубин. — Это толкает детей в социальную яму, откуда их очень сложно вытаскивать — ими движет страх, в том числе одиночества. Часто бывает так, что подряд стоят четыре квартиры — в трех пусто, а в четвертой живут владельцы, потому что вместе спокойнее, понятнее и привычнее. Как проводить время вместе, они не знают — так появляются алкоголь и наркотики. При этом они находятся в изолированном районе — и проблема разрастается, как снежный ком».

Сейчас, по словам Рубина, в «Кошелеве» покупают еще 110 квартир для сирот — он считает, что микрорайон таким образом просто превращается еще в один детский дом, в «сиротское гетто».

Тамара Тюхтяева получила квартиру в «Кошелеве» как сирота в 2014-м — после двух лет ожидания. До этого она несколько лет жила в приюте «Ровесник». «Мне кажется, это были мои лучшие времена: в комнате три-четыре человека, каждый год — ремонт, хорошие воспитатели, — вспоминает девушка. — Летом — лагеря, от нас ничего не требовалось — только хорошо учиться». После выпуска Тамара встретила отца своего ребенка, после чего пара сняла квартиру в «Кошелеве». Совместная жизнь быстро закончилась — Тюхтяева с дочерью оказались в центре для матерей, попавших в трудную жизненную ситуацию, прожили там год, а затем получили свое жилье — снова в «Кошелеве».

Семья живет в однушке на первом этаже; через стену — еще один выпускник «Ровесника». Тюхтяева получила квартиру с ремонтом и отделкой, но так и не смогла полюбить новый дом. «Здесь очень тонкие стены — когда сосед врубает музыку, мы не можем спать, но и когда он просто разговаривает, я слышу, о чем идет диалог, — рассказывает она. — Зимой холодно: вентиляция устроена так, что из вытяжки дует ледяной воздух — и хотя у нас есть газовый котел, квартира все равно не прогревается. Чтобы дойти до туалета, мы просто закутываемся в куртки». Не обходится, по ее словам, и без криминала: «Один сосед [по подъезду] дрался с женой, ударил ее ножом и сел, другой тоже начал бить свою. Особенно шумно летом дерутся — зимой почему-то потише».

Тюхтяева видит в «Кошелеве» некоторые плюсы — много магазинов, хороший, хоть и переполненный, детский сад (в группе ее дочери — 44 ребенка и два педагога), — но говорит, что вообще-то ждет, когда с момента получения квартиры пройдет пять лет. После этого по закону она станет собственницей жилья — и сможет его продать и переехать.

Бараки без будущего

Летним вечером мы в очередной раз возвращаемся домой от родителей: выходные наша семья стремится проводить вне дома, чтобы не делать мучительный выбор между вечеринками и поездкой на такси по цене коммунальных услуг (в «Кошелеве» они обходятся примерно в тысячу рублей в месяц). По дороге нам весело машет рукой соседка, которая хотела вызвать полицию в день новоселья, навстречу шлепают сланцами мужики из пивнушки, на улице зажигаются первые придорожные фонари — вечером в микрорайоне бурлит жизнь, и кажется, что все вокруг довольны.

По данным опроса, проведенного в 2015 году Фондом социальных исследований, среди жителей «Кошелева» оптимистический взгляд на будущее преобладает над пессимистическим — как и во многих других новых районах Самары. Вместе с тем люди из кошелевских домов куда реже других называют свой район перспективным и престижным.

«О „Кошелеве“ знают все урбанисты России, но большинство из них видели только пугающую картинку с высоты птичьего полета, — говорит Александр Антонов, главный архитектор московского Центра пространственной информации НИиПИ градостроительства. — Я же был в самом районе, и впечатления оттуда получше, чем от картинки с дрона: с торца каждого барака магазинчики, кругом жизнь, мамы с колясками гуляют. Но вопрос в том, где проходит эта жизнь: я вижу много однообразных маленьких квартир, которые через десять лет на вторичном рынке не купит ни один здравомыслящий человек». По его словам, у жилья далеко от центра должны быть хоть какие-то преимущества, которых у «Кошелева» нет, — и «люди по возможности будут стараться отсюда съехать, как только у них появятся деньги».

Антонов считает, что качество жизни в «Кошелеве» начнет падать, как только все квартиры будут достроены и проданы: у девелопера просто не будет мотивации для социальной активности. Жизнь поутихнет, продать такое жилье на вторичном рынке будет сложно — и ближайшие перспективы микрорайона неясны. «Я не знаю удачных примеров малоэтажной застройки в России, — подытоживает урбанист. — За рубежом подобная комплексная застройка сплошь и рядом, но она не располагается так далеко от города. И таких маленьких квартир в чистом поле сейчас тоже в мире не строят — это, конечно, нонсенс».

Я захлопываю железную дверь квартиры. Шум с улиц не становится тише; соседи врубают песню «Малинки» и начинают весело поздравлять кого-то с днем рождения. Выходные выдались душными: я распахиваю окна и свешиваюсь на улицу, вдыхая горячий воздух. Из окна точно такого же дома напротив улыбается светловолосая женщина — я четко вижу ее лицо, руки, узор на занавесках.

Она спрашивает: «Не мешаем?»