Воскрешение Джона Сноу как оскорбление чувств На двух жителей Барнаула завели уголовные дела из-за мемов (причем по заявлениям одних и тех же студенток)

Жительницу Барнаула судят за смешные картинки про религию и чернокожих. Она сохранила их во «ВКонтакте» в 2015 году

«Всем привет, меня зовут Маша, мне 23 года, и я — экстремистка» — такой твит написала жительница Барнаула Мария Мотузная 23 июля 2018 года.

В следующих твитах девушка рассказала о том, что в мае 2018 года полиция неожиданно пришла к ней с обыском. Так Мотузная узнала о том, что ее обвиняют сразу по двум статьям Уголовного кодекса — в оскорблении чувств верующих, а также в возбуждении ненависти либо вражды. Основанием для обвинений стало то, что девушка в 2015 году сохраняла к себе в альбомы «ВКонтакте» картинки — мемы на темы религии и мемы, в которых речь шла о чернокожих. Например, на одной из картинок человек, похожий на Иисуса Христа, говорит: «Ну кончились у меня лужайки, ваших заек девать уже некуда». На другой был изображен чернокожий, неправильно решающий пример по арифметике, с подписью «Черная бухгалтерия».

Мотузная рассказала «Медиазоне», что обыск выглядел как постановка: полицейские будто для вида открыли только верхние ящики одного из трех шкафов, посмотрели другой, перебрали какие-то бумажки, забрали компьютер и телефон. На допросе ее не спрашивали, ее ли страница фигурирует в обвинении, хотя зарегистрирована во «ВКонтакте» девушка была под фамилией Фролова. Позже, по данным издания «Сибирь. Реалии», ей объявили, что в изъятой технике у нее нашли фотографии свастики и Гитлера. Сама Мотузная говорит, что «никогда не была фашисткой» и таких картинок никогда не сохраняла.

По ее мнению, настоящая причина ее преследования — ее общественная деятельность. Она неоднократно публиковала в соцсетях анонсы оппозиционных митингов, в частности — акций Алексея Навального.

Первое судебное заседание по делу Мотузной намечено на 6 августа 2018 года. «Я не верю, что мне не удастся избежать наказания, — говорит она. — Я не считаю себя настолько удачливым человеком».

Другого молодого жителя Барнаула также судят за экстремизм и оскорбление чувств верующих. За картинку с Джоном Сноу на кресте

Даниил Маркин — 19-летний студент Алтайского краевого колледжа культуры. В июле 2017 года в квартиру, где он живет с родителями, пришли полицейские с обыском. Они изъяли у него ноутбук и телефон и увезли на допрос в отдел по борьбе с экстремизмом. После этого, как рассказывал телеканал «Дождь», на Маркина было возбуждено уголовное дело за оскорбление чувств верующих. Тогда Маркин решил, что не хочет предавать свое дело огласке.

В разговоре с «Медузой» Маркин сказал, что полицейские давили на него психологически, не объяснили, что он имеет право на телефонный звонок и может не свидетельствовать против самого себя по 51-й статье Конституции России. «Мне „порекомендовали“ со всем соглашаться, ни в коем случае не отвечать следователю фразами: „Ну, я не помню, давно было“ или „Я не знаю“, если я хочу поскорее освободиться и в целом получить более мягкое наказание», — вспоминает он.

По словам Маркина, поводом для уголовного дела стало то, что среди тысячи сохраненных на его странице во «ВКонтакте» картинок у него нашли около десяти мемов на религиозную тематику. Один из них — это изображение персонажа сериала «Игра престолов» Джона Сноу, который по сюжету умер, но потом ожил. Картинка была снабжена надписью «Джон Сноу воскрес! Воистину воскрес!». После обыска, говорит Маркин, при первой же возможности он удалил все неоднозначные картинки, в том числе и эту.

«Я считаю, что для определенного процента людей это могло показаться оскорбительным, но не настолько, чтобы заводить уголовное дело», — добавляет Маркин. 30 июля 2018 года Центральный районный суд Барнаула провел пятое слушание по уголовному делу Маркина. Сейчас там идет допрос свидетелей защиты — Маркин говорил, что о нем рассказывают «положительные вещи» одногруппники и преподаватели.

Заявления на Маркина и Мотузную написали одни и те же люди. «Профессиональные» потерпевшие — частая полицейская практика

По словам Маркина, он решил рассказать о своем деле после того, как узнал: заявление на него написали те же люди, что и на Марию Мотузную, — Анастасия Битнер и Дарья Исаенко. До своих уголовных дел ни Маркин, ни Мотузная не были знакомы с этими девушками.

По данным издания «Медиаликс», Битнер учится на втором курсе Алтайского филиала РАНХиГС в Барнауле по специальности «юриспруденция». Исаенко учится там же на бакалавра — на платном отделении. У них есть несколько совместных фотографий, они живут в одной комнате в общежитии.

«Картинки из дела на моей странице не видел никто, кроме тех девочек, которые написали заявления. То есть реальных свидетелей — ни единого», — рассуждает Маркин. По его версии, уголовное дело против него могло возникнуть так: «Оперативники обнаруживают меня каким-либо образом, предлагают студенткам написать заявления за определенные „плюшки“ на учебе или даже финансовую помощь».

Похожая версия и у Мотузной. «Я более чем уверена, что ничем те студентки не оскорблялись, — говорит она. — Пользователи соцсетей присылали мне кучу скринов с их страниц (сейчас страницы во „ВКонтакте“ обеих студенток удалены — прим. „Медузы“), на которых видно: у одной девушки татуировка с довольно-таки попсовым изображением креста. А в православии, я знаю, татуировки — это табу: „Тело — это храм твой“ и так далее». По словам девушки, ее адвокат считает, что уголовные дела — это «работа оперативников, а не девочек».

«Специальной статистики дать вам не смогу, но, по моим ощущениям, „профессиональные“ потерпевшие или понятые встречаются довольно часто, — рассказывает „Медузе“ аналитик международной правозащитной группы „Агора“ Дамир Гайнутдинов. — Это могут быть практиканты, проходящие практику в Следственном комитете или полиции, либо, как в барнаульском деле, просто „сотрудничающие“ студенты. Определить такого человека не всегда возможно, но когда одни и те же граждане регулярно выступают в качестве понятых, становится очевидно, что привлекают их не просто так. Несмотря на очевидную заинтересованность этих лиц, на их прямую зависимость от следователя, суды, как правило, закрывают на это глаза. Во всяком случае, мне не известно ни одного случая, когда доказательства, полученные с их участием, признавались бы недопустимыми».