«Преступная общественность очень рада» Закон «день в СИЗО за полтора в колонии» — это хорошо или плохо? Отвечают правозащитники, юристы и бывшие заключенные

13 июля вступил в силу закон, согласно которому день заключения в СИЗО теперь засчитывается как полтора дня заключения в колонии общего режима и как два дня в колонии-поселении. При этом один день под домашним арестом теперь равен половине дня под стражей. Новые правила распространяются и на тех, кто уже отбывает наказание; сколько человек в результате этого выйдет на свободу, пока неизвестно. «Медуза» выяснила, что думают об изменениях в законе люди, которые работают с осужденными, — и те, кто сам сидел в тюрьме.

Валерий Борщев

правозащитник, член Московской Хельсинской группы

Мы говорили с [соавтором закона, председателем комитета Госдумы по госстроительству Павлом] Крашенинниковым об этом законе еще в конце 1990-х. Следователи держат подозреваемых в СИЗО по три года, по шесть лет — и это считается нормальным. Все это время они добиваются своей цели: сломать подозреваемого, чтобы он дал нужные показания. Сроки пребывания в СИЗО вообще-то ограничены законом, но на практике они могут быть безграничными — сколько хотят, столько и держат. Потом получают нужные показания и закрывают отбывать наказание.

Когда мы поняли, что ограничивать время пребывания в СИЗО не получается, мы решили разработать новый закон — как раз тот, что приняли сейчас. Человек, попадающий в СИЗО, оказывается в условиях, которые в разы тяжелее, чем в колонии; заболеваемость и смертность там выше. Долго правительство сопротивлялось, но наконец, благодаря стойкости Крашенинникова, все удалось.

Этот закон ограничит безбрежную власть следователя над подозреваемым. К тому же эта мера разгрузит наши СИЗО. Следователи станут меньше держать подозреваемых в СИЗО, потому что их выгода от этого снизится. Допустим, следователь продержит человека в СИЗО три года, при пересчете это превратится в четыре с половиной года, а на суде человеку назначат, например, шесть лет колонии. Станет меньше смысла в запугивании обвиняемых длительными сроками за решеткой.

У этого закона есть и слабые стороны. Например, то, что исключили 228-ю статью, — это неправильно. Мы знаем, что эта статья — резиновая. Люди, которых нужно лечить, вместо этого останутся сидеть в тюрьме.

Генри Резник

вице-президент Федеральной палаты адвокатов

Закон поддерживаю. Условия в СИЗО тяжелее, чем в колонии. Пребывание там должно засчитываться по справедливости. Я думаю, этот закон должен вполне хорошо работать. Если судья увидит, что человек уже отбыл достаточное наказание в СИЗО, она может дать ему такой срок, чтобы отпустить его. Никакой проблемы я в этом не вижу. Тем более что речь идет о правах людей, которые совершили не столь опасные преступления. Важно учитывать их состояние и то, что они уже пробыли очень тяжелое для них время в изоляторе.

Алексей Бушмаков

адвокат «Зоны права» — организации, защищающей права осужденных

Закона ждали многие заключенные, которые провели много времени в СИЗО и сейчас отбывают наказание. Правда, неприятно — и адвокатам и заключенным, — что новым законом осужденные поставлены в неравное положение. Для лиц, которые совершили тяжкие и особо тяжкие преступления, новые правила не действуют.

Не могу исключить, что люди сейчас будут даже стремиться попасть в СИЗО, чтобы побыстрее отбыть наказание, а судьи со временем начнут это тоже учитывать — и сроки приговоров будут расти.

Думаю, по этому закону отпустят примерно 15 процентов заключенных, которые сидят в колониях-поселениях и колониях общего режима. Это, конечно, хорошо, но я уже знаю в российских регионах одиозных лидеров преступных группировок, которые готовятся к освобождению. В целом «преступная общественность» очень рада. Многие родственники клиентов мне уже звонят и просят начинать пересчет.

Ольга Романова

руководительница правозащитной организации «Русь сидящая»

Этот закон полезен — вообще-то это «ура». У нас следователи прямо говорят подозреваемому: давай быстро признавай вину и уезжай на зону, там тебе будет полегче, а для невиновных следствие идет очень долго.

Такой же закон, кстати, по инициативе [сидевшей в тюрьме в России и на Украине] Надежды Савченко моментально был принят на Украине. Она предлагала принять его, еще когда сама сидела в [российской] тюрьме. С тех пор тюремное население Украины снизилось вдвое. Было 122 тысячи заключенных, а осталось 56 тысяч — там плюс ко всему еще и были декриминализированы экономические статьи.

Сколько людей выйдет из тюрьмы в России, до конца не понятно. Думаю, после принятия закона из тюрьмы выйдет примерно сто тысяч человек. А что касается людей, которые сидят за особо тяжкие преступления вроде серийных грабежей или убийств, — они пусть посидят.

Алексей Федяров

управляющий партнер в юридической компании CG Status

Я раньше работал начальником следственного отдела в прокуратуре в Чебоксарах. А потом по обвинению в мошенничестве пробыл год под домашним арестом, четыре месяца в СИЗО и год и три месяца в колонии общего режима. Я считаю, что такой закон был нужен, но в его нынешнем виде это подделка. В России СИЗО представляют собой колонию особого режима, тюрьму строгого содержания. Было бы справедливо, если бы засчитывался день в СИЗО за два в колонии общего режима и за полтора — в колонии строгого режима. Но строгий оставили, как он и был, день за день.

Теперь день домашнего ареста будет засчитываться как полдня содержания под стражей. Это просто абсолютный бред, это новый, совершенно неожиданный инструмент давления на бизнес. Человека ведут под домашний арест и говорят: «Ты сейчас год просидишь, а тебе зачтут только полгода». Обрадовались этому только решалы от правоохранительных органов. Для них это отличная возможность особым образом разговаривать с бизнесменами, которые оказались под домашним арестом. Вы еще увидите, как бизнесмены будут проситься в СИЗО из домашнего ареста, чтобы быстрее шел срок наказания.

С какого перепуга исключили 228-ю статью? Это же общероссийская беда, больных людей суют в тюрьму как сбытчиков, хотя они ими не были. Закон абсолютно недоделанный, неэффективный, и ничего, кроме возмущения, он не вызывает.