Распните меня здесь Илья Жегулев рассказывает, как и на что первый президент СССР Михаил Горбачев живет после отставки

В последние сто лет руководители советского и российского государства либо умирали на своем посту — либо проводили годы после власти на тихой непубличной пенсии. Единственное исключение — последний генсек ЦК КПСС и первый президент СССР Михаил Горбачев. Став свидетелем распада страны, которой он управлял, и отдав власть человеку, с которым он боролся, Горбачев использовал свой статус одного из самых популярных политиков мира, чтобы заработать на жизнь и на исследовательские и социальные проекты, — а также попытался вернуться к борьбе за власть на родине. В день 87-летия Михаила Горбачева спецкор «Медузы» Илья Жегулев рассказывает, как бывший глава советского государства провел последние 27 лет; кроме того, «Медуза» публикует его интервью с Горбачевым.

— Михаил Сергеевич, вы меня помните?

Перед Михаилом Горбачевым стоял одетый в дорогой костюм самый богатый человек России, владелец крупнейшей нефтяной компании страны ЮКОС Михаил Ходорковский. Дело, как рассказывает сам бывший президент СССР в книге «Остаюсь оптимистом», было где-то на рубеже 1990-х и 2000-х — когда Ходорковский достиг пика своего могущества.

— Я-то помню, — ответил Горбачев. — А вы меня помните?

В советские времена руководители страны правили до конца жизни — или, как Никита Хрущев, уходили из политики не по своей воле. Первый и последний президент СССР Михаил Горбачев, пробывший во главе государства шесть лет, в декабре 1991 года сам подписал указ о своей же отставке. Как он сам вспоминал позже, его тогда это даже рассмешило — как будто сам себя уволил.

Горбачев ушел в отставку через пару недель после подписания Беловежских соглашений — и застал все стадии постсоветского развития России, ставшей наследницей страны, которой он управлял. Он видел Михаила Ходорковского одним из самых влиятельных людей в стране — и заступался за него, когда тот отправился в забайкальскую колонию. Он так и не помирился со своим главным оппонентом Борисом Ельциным, занявшим кабинет Горбачева в Кремле, — но приехал на его похороны и отстоял очередь вместе с обычными гражданами, хоть ему и предлагали зайти через VIP-вход. Он прошел через все этапы развития отношений с Владимиром Путиным — от подчеркнуто уважительных до демонстративно безразличных. Он занимался политикой, благотворительностью, медиабизнесом — но так и остался куда более востребованным и популярным на Западе, чем на родине.

При этом почти каждый будний день 87-летний президент в отставке проделывает путь от старой дачи бывшего советского министра сельского хозяйства на Рублевском, где Горбачев живет много лет, до офиса своего фонда на Ленинградском шоссе, а потом — обратно. Горбачев живет один. Семья в полном составе выехала в Германию, пожилому лидеру СССР помогает лишь горничная и сотрудники ФСО, положенные бывшему президенту по закону. Иногда им приходится решать нетривиальные для службы безопасности задачи. «Только сегодня я как раз выезжаю, смотрю — там потекло и обваливается, — рассказывает „Медузе“ бывший лидер сверхдержавы, признаваясь, что ни разу не делал в доме ремонт. — Приезжаю недавно домой, четыре ведра поставили — воду ловят».

Прогулки по лесному кольцу

В декабре 1991 года президент РСФСР Борис Ельцин уезжал в Беловежскую пущу на встречу с белорусским коллегой Станиславом Шушкевичем; должна была приехать и украинская делегация. Обсуждать собирались, в частности, новый союзный договор между республиками — главный тогдашний проект Горбачева, который пытался сохранить СССР, расширив права его субъектов. Субъекты, впрочем, смотрели на проект без энтузиазма — особенно после неудавшейся попытки государственного переворота в августе 1991 года. Перед отъездом Ельцин заехал к Горбачеву; тот потом вспоминал, что выдал коллеге напутствие: «Поговори с ними, особенно с Кравчуком. Украина должна быть, без нее Союз невозможен».

8 декабря, за день до того, как в Москве должна была состояться церемония подписания нового Союзного договора, Ельцин, Кравчук и Шушкевич заключили Беловежские соглашения, согласно которым государство СССР перестало существовать.

Бороться за власть и пытаться применять силу президент СССР не стал. «Я думаю, это пахло гражданской войной, — объяснял он. — Это выглядело бы, что я вроде как для того, чтобы удержать власть, пошел на такое, хотя надо было демократическими путями добиваться». Горбачев поначалу надеялся, что Беловежские соглашения не ратифицируют местные парламенты, но зря — за проголосовали даже российские коммунисты, причем, как позже утверждал Горбачев, один из лидеров компартии Геннадий Зюганов специально уговаривал коллег одобрить документ (сам бессменный лидер КПРФ категорически отрицал эти обвинения).

Вечером 25 декабря 1991 года, предварительно раздав массу интервью российским и зарубежным журналистам, а также попрощавшись с коллегами (последним он позвонил президенту США Джорджу Бушу-старшему), Михаил Горбачев выступил по телевидению и объявил, что прекращает деятельность как президент СССР «по принципиальным соображениям». «Возобладала линия на расчленение страны и разъединение государства, с чем я не могу согласиться», — заявил бывший генсек уже запрещенной к тому времени КПСС. Ельцина о своем обращении Горбачев не предупредил; узнав о нем, тот рассвирепел — и даже отказался лично приходить на процедуру передачи ядерного чемоданчика. Как позже вспоминал тогдашний охранник российского президента Александр Коржаков, в какой-то момент в приемную к Ельцину приехал ответственный за главный чемоданчик сверхдержавы генерал КГБ Виктор Болдырев и просто позвонил через секретаря.

На то, чтобы освободить кабинет, казенные квартиры и дачи, Горбачеву дали неделю — однако через пару дней, когда он ехал в Кремль на встречу с японскими журналистами, охранник позвонил бывшему президенту в служебный автомобиль и сообщил, что в его кабинете сидят и выпивают Ельцин, российский госсекретарь Геннадий Бурбулис и спикер Верховного совета Руслан Хасбулатов. Горбачев отменил интервью и попросил водителя развернуться и ехать домой.

С 1992 года Михаил Горбачев стал частным лицом. Государственную трехкомнатную квартиру на улице Косыгина освобождали в спешке — Горбачев потом жаловался, что, пока вещи грузили в машину, «какие-то типы ходили следом и вели оскорбительную ревизию, подозревая, что Горбачевы будут тащить казенное имущество». По словам основателя «Новой газеты» и большого друга Горбачева Дмитрия Муратова, коменданты в какой-то момент недосчитались столика из карельской березы, но потом все же его нашли.

По решению Совета глав СНГ за Горбачевым сохранили охрану, служебный автомобиль и квартиру поменьше в том же доме на Косыгина (уже в 2000-х ее продали композитору Игорю Крутому). Вместе с семьей он переехал на дачу в деревне Калчуге по Рублево-Успенскому шоссе — ту самую, в которой он жил, перебравшись со Ставрополья в Москву, еще до прихода на пост генсека. Следующие двадцать шесть лет Горбачев провел в этом двухэтажном доме: на первом этаже — столовая и кухня, на втором — два кабинета и спальня. «Он в десятки раз меньше современных домов, стоящих рядом на Рублевке. Это не просто скромное, а вызывающее по скромности помещение», — рассказывает Муратов, не раз бывавший там в гостях. Как рассказывает американский журналист Уильям Таубман в недавно вышедшей биографии советского президента, дочь Горбачевых Ирина говорила, что здание не только было скромным, но и находилось в плохом состоянии — однако чинить его государство отказывалось, а Раиса Горбачева, в свою очередь, «отказалась унижаться и просить помощи».

Зато вокруг старой советской дачи было десять гектаров соснового леса. В первые недели после отставки Горбачев каждый день с женой гулял среди деревьев по «кольцу» длиной 940 метров — и ежедневные часовые прогулки вошли у супругов в привычку. Абсолютная тишина, которая воцарилась дома у Горбачевых, резко контрастировала с тем, как он провел предыдущие годы. Как вспоминает в книге Таубмана Ирина Горбачева, все телефоны разом замолчали. Даже некоторые из тех, кого Горбачев считал близкими друзьями, как будто о нем забыли. Общественную жизнь лауреату Нобелевской премии мира и первому человеку в современной истории страны, добровольно отказавшемуся от власти, приходилось начинать фактически заново.

Ленинская школа

В конце 1991 года, понимая, что отставка неизбежна, Горбачев задумался о своем будущем — и решил поступить по примеру американских президентов: создать собственный исследовательский центр, где можно было бы переосмысливать прошлое и анализировать настоящее. Назвали его Фонд социально-экономических и политологических исследований — или, проще, Горбачев-фонд. С организацией помог Борис Ельцин, — несмотря на напряженные отношения между политиками, президент России, стараясь разойтись с предшественником по-хорошему, отдал ему на личные нужды целый Институт общественных наук, бывший вуз при международном отделе ЦК КПСС, готовивший кадры для коммунистических партий во всем мире (его еще называли Международной Ленинской школой).

Горбачев получил в свое распоряжение большое здание на Ленинградском проспекте со всеми работниками — «750 душами, которые оставались на бюджетном обеспечении», по словам источника, близкого к бывшему генсеку. «Весь Институт общественных наук преобразился в Фонд общественно-политических исследований, — объясняет Павел Палажченко, переводчик Горбачева, работавший в фонде со дня основания. — Отминусовали марксизм и ленинизм, и оказалось, что все это толковые люди». По словам приятеля и бессменного пресс-секретаря Горбачева Владимира Полякова, какую-то часть средств вносил сам Горбачев, но всех бюджетников и содержание здания оплачивало государство. Поляков вспоминает, что многие Горбачеву советовали приватизировать имущество фонда, однако тот отказался.

Ельцин отдавал Горбачеву учреждение с одним условием — тот пообещал не заниматься политикой (сам Ельцин говорил об этом на пресс-конференции в Ташкенте). Однако обещание, по мнению президента России, Горбачев не сдержал и начал жестко критиковать новую власть. Уже в марте он заявил, что чувствует, что «страна в нем нуждается», а чуть позже прозрачно намекнул на судьбу генерала де Голля, который, уйдя в оппозицию в послевоенные годы, в итоге вновь пришел к власти во Франции. «Шарль де Голль вернулся к управлению страной, когда ему было 68, — заявил Горбачев в разговоре с „Независимой газетой“. — А мне всего 61».

Как выяснилось, свое обещание Ельцину Горбачев понимал примерно в том же духе, как Михаил Ходорковский понимал свое обещание не заниматься политикой, данное перед выходом из тюрьмы в 2013 году Владимиру Путину, — бывший президент имел в виду, что не будет создавать на базе своего фонда партию, но не имел в виду, что не будет высказываться по актуальным вопросам. Ельцин отреагировал жестко: 2 июня 1992 года его пресс-секретарь Вячеслав Костиков обвинил Горбачева в «дестабилизации социально-политической обстановки в стране» и заявил, что президент «вынужден будет принять необходимые и законные шаги для того, чтобы курсу реформ не был нанесен ущерб».

Меры последовали: у Горбачева отняли личного садовника и закрепленный за ним «президентский» ЗИЛ, оставив скромную служебную «Волгу». Купить себе другую машину Горбачев попросту не мог: приставленная к нему охрана не допускала его до автомобилей, не сертифицированных Кремлем. «Михаил Сергеевич был в поездке в Германии, и ему подарили бронированный „мерседес“. Пригнали его в Москву, но ездить на нем было нельзя, — вспоминает Поляков. — Машина должна была быть лицензирована организацией, которая охраняла [бывшего генсека], а лицензии не давали».

Противостояние продолжалось. В сентябре 1992 года Горбачев отказался идти в суд в качестве свидетеля по делу о конституционности указов Ельцина о запрете КПСС и написал открытое письмо, в котором заявил, что такие процессы «могут стать сигналом к подавлению инакомыслия и вновь создать атмосферу допустимости расправ за политические взгляды и убеждения». В разговоре с тогдашним корреспондентом The Washington Post Дэвидом Ремником бывший президент выразился еще прямее: «Я не собираюсь принимать участие в этом сраном суде!»

В конце октября Ельцин неожиданно решил отдать Институт общественных наук, где располагался Горбачев-фонд, Финансовой академии, и фонду резко сократили площадь — из 5 тысяч квадратных метров оставили только 700. Остальные помещения, как вспоминает Поляков, опечатали, а у дверей поставили ОМОН. Выселение проходило как спецоперация — на место даже приезжал начальник ГУВД Москвы Аркадий Мурашов. «Не пускали никого, — вспоминает пресс-секретарь Горбачева. — Приехали утром на работу, стоим все на ступеньках. Тогда мобильных не было — на углу напротив здания была будка, из которой я обзванивал журналистов». Брифинг для этих журналистов Горбачеву пришлось давать там же — на ступеньках у входа.

В те же дни, вспоминает Палажченко, у Горбачева забрали загранпаспорт. Выезжать за границу бывшему главе государства запретил Конституционный суд в связи с его неявкой на процесс о запрете КПСС — но политик и его команда были уверены, что дело не только в этом. Популярность бывшего главы СССР на Западе Ельцина очень раздражала — он считал, что Горбачев специально ездит за границу и выстраивает мировых лидеров против него, но портить из-за оппонента отношения с заграничными партнерами президент России тоже не хотел. Когда через несколько недель Горбачева пригласили на похороны немецкого политика Вилли Брандта, МИД вернул ему паспорт. Острая фаза конфликта на этом закончилась — но Горбачев-фонд отныне был на самообеспечении и без полноценной штаб-квартиры.

Несколько лет Горбачев хотел построить собственное здание — рядом, на Ленинградском шоссе, где взял в аренду участок, — но денег не хватало даже с учетом кредита от Deutsche Bank. Тут помог старый знакомый Горбачева, американский миллиардер и основатель CNN Тед Тернер. Как рассказывает в своей книге Таубман, в 1997 году Горбачевы встретились с Тернером и его женой, актрисой Джейн Фондой, в Калифорнии — и Раиса Максимовна не выдержала и рассказала бизнесмену о проблемах мужа. «Тед в столь же прямолинейной манере спросил, сколько денег им нужно для того, чтобы достроить здание, — вспоминала присутствовавшая при этом менеджер CNN и благотворительной организации Global Green Пэт Митчелл. — Президент Горбачев не ответил сразу, продолжая смотреть Теду прямо в глаза, в то время как Раиса сказала в своей манере — тихим, но убедительным голосом, — что один миллион долларов помог бы продолжить работу. Тед бросил взгляд на Джейн — она утвердительно кивнула, обозначив свою поддержку, после чего решение было принято». Эскиз здания тоже нарисовала Раиса Горбачева; она же спроектировала его интерьер — который с тех пор так и не менялся.

Самый богатый пенсионер

Долларовым миллионером Михаил Горбачев стал еще в 1990 году, получив Нобелевскую премию мира. И тут же перестал им быть — полученный миллион долларов руководитель СССР честно перечислил в бюджет; как он вспоминает в разговоре с «Медузой», на эти деньги были построены шесть больниц по всей стране. После ухода с госслужбы по решению глав стран СНГ Горбачеву выписали солидную пенсию — 4000 рублей (на тот момент — примерно четыре среднемесячные зарплаты). Однако индексировать ее, как и пенсии других российских граждан, никто не собирался, так что к лету 1994 года Горбачев получал меньше двух долларов в месяц. В конце того же года Борис Ельцин своим указом исправил ситуацию и привязал пенсию предшественника к минимальной зарплате — бывший президент СССР до сих пор получает от государства 40 МРОТ в месяц; сейчас это 312 тысяч рублей, самая большая пенсия в стране.

В начале 1990-х Горбачеву необходимо было зарабатывать самому — и на себя, и на собственный фонд. Способ был — традиционный для отставных глав государства, например, в Америке: книги и лекции. В России вряд ли можно было заработать на мемуарах, к тому же печатать большие тиражи Горбачеву, как он сам утверждал, не давали. Гораздо лучше продавались гастроли на Западе — если на родине репутация Горбачева была неоднозначной, то за рубежом его четко воспринимали как героическую историческую фигуру, человека, победившего тоталитарную систему.

Как вспоминает Поляков, Горбачев и его команда начали обращаться в разные агентства — и в итоге стали сотрудничать с Робертом Уокером, у которого к тому моменту был уже большой опыт в этой области. Основанное Уокером American Program Bureau несколько десятков лет организует выступления знаменитостей в диапазоне от Ларри Кинга до Стива Возняка. Сам Уокер вспоминает, что представители Горбачева (а точнее — глава пресс-службы советского министерства иностранных дел) вышли на него, когда тот еще был президентом, и спросили, есть ли перспективы у идеи организовать его лекции в США. Когда американец заинтересовался, они с Горбачевым встретились лично. «Я помню, он посмотрел мне прямо в глаза и вместо рукопожатия правой рукой схватил своей левой рукой мою левую и сказал: „Надеюсь, мы будем хорошими партнерами“, — вспоминает Уокер. — Могу сказать, что 25 лет спустя мы по-прежнему хорошие партнеры».

Первая двухнедельная поездка Горбачева в Америку весной 1992 года напоминала классический предвыборный тур — местами даже слишком буквально. Через год масштаб даже увеличился. «Самое большое мероприятие было в Шарлотсвилле — в Университете Вирджинии, кажется, у него был юбилей, — вспоминает Уокер. — Горбачев произнес речь, реакция была невероятной. Там было около тысячи человек — ученые, студенты, — и многие из них говорили: „Горбачева в президенты!“» По словам американского промоутера, бывший советский лидер оказывал на публику магнетическое воздействие — даже президент Вашингтонской ассоциации руководителей «сказала, что ей пришлось ущипнуть себя, чтобы поверить, что она действительно находится в одном помещении с Горбачевым». «В нем было что-то колоссальное, — продолжает Уокер. — Он выглядел человеком, который действительно изменил мир».

Выступления бывших политиков перед бизнесменами или просто интересующимися — отдельная процветающая индустрия; так, в разгар последней президентской кампании в США Хиллари Клинтон и ее мужу, бывшему президенту страны, предъявляли много претензий за то, что они получали за подобные лекции сотни тысяч долларов. Как правило, эти деньги платятся за престиж и за статус выступающего, — как объясняет Уокер, так было и с Горбачевым: его слушателей восхищала возможность встретиться с «человеком, который сделал планету мирной». «Я бы сказал, что в течение 20 лет он был одним из востребованных политиков в индустрии лекций. Я представлял Рейгана, Миттерана, Валенсу, но с Горбачевым не мог соперничать никто, — утверждает Уокер. — На самом деле, он был настолько популярен в Америке, что многие считали, что он мог бы участвовать здесь в выборах и победить».

При первой встрече Уокер сказал Горбачеву, что его компания всегда будет предоставлять ему сопровождающего для его американских гастролей. В ответ на это Горбачев «снова пожал левую руку своей левой, а правой указал на меня и сказал: „Ты“». С тех пор продюсер всегда путешествовал с Горбачевым по США — а поездок у бывшего генсека было много: в среднем он проводил в турах где-то треть года (не только в Америке — вслед за первыми гастролями последовали приглашения в Японию и Германию). И если в Москве его ждала служебная «Волга» и обвинения в предательстве, то по США Горбачев передвигался на корпоративном джете семьи Форбс (по иронии судьбы он назывался «Инструмент капиталиста»), а в Японии на торжественном ужине несколько сотен человек исполняли для него «Подмосковные вечера». «То, как люди его любили и уважали, впечатляло, — вспоминает Уокер. — Скажем так: они его любили и уважали куда больше, чем дома».

По словам американца, Горбачев готовился к каждому выступлению отдельно и говорил о том, что от него хотели слышать. «Защита окружающей среды, изменения в глобальных приоритетах, проблемы власти в мире, — перечисляет Уокер. — Я давно в этом бизнесе и много кого представлял; часто у спикеров есть заготовки, речи общего характера. Президент Горбачев готовил уникальное выступление в зависимости от ситуации, в которой он должен был ее произнести. Это было очень эффективно». Горбачев выступал везде — в закрытых клубах, в больших залах и даже в церквях. Шли годы, а его популярность не уменьшалась — в 2000-х он произносил речи перед школьниками и студентами, которые читали о нем в учебниках.

«Вы бы видели эти мероприятия в конференц-залах на тысячи человек в Ванкувере, в Торонто, в Калгари — и этих детей, которые кричали, как будто перед ними Майкл Джексон, — рассказывает Уокер. — Я глазам своим не верил. Эти дети смотрели на него как на рок-звезду». Уокер признается, что один раз он даже прослезился: когда в одном из штатов молодой губернатор рассказал, как, будучи школьником, проходил тренировки по технике безопасности на случай ядерной войны, — и поблагодарил советского «господина президента» за то, что ему так и не пришлось прятаться от бомбы под партой в реальной жизни.

Уокер отказался раскрывать «Медузе» общую сумму американских заработков Горбачева, однако суммы его гонораров не раз публиковались. Так, в 2000 году он получал 100 тысяч долларов за выступление на мотивационном семинаре и 75 тысяч за получасовое выступление в закрытом клубе; по информации «Медузы», в прежние годы гонорары доходили и до 300 тысяч долларов. В Америку он приезжал как минимум дважды в год, каждый тур занимал две-три недели, в день могли проходить несколько лекций. Таким образом, в лучшие годы бывший советский президент мог зарабатывать больше миллиона долларов за поездку. Впрочем, как рассказывают несколько источников в его окружении, полученные деньги Горбачев тратил не на себя, а на проекты — свои и жены.

Еще одной статьей доходов Горбачева стали съемки в рекламе. Он повторял слово «Перестройка», разглядывая постройки и продукцию австрийского железнодорожного концерна. Рекламировал Pizza Hut — в видео русские в пиццерии спорили о роли Горбачева в истории и в конце концов салютовали ему куском пиццы (бывший генсек получил за это 160 тысяч долларов). Приходили к нему и более дорогие бренды — уже в 2007 году Горбачев появился в рекламе Louis Vuitton. На фотографии экс-президент ехал в лимузине вдоль Берлинской стены с дорожной сумкой, из которой торчал номер журнала The New Times, открытый на статье об убийствах журналистки Анны Политковской и экс-агента ФСБ Александра Литвиненко. Сам Горбачев сейчас утверждает, что ничего в виду не имел — и вообще: «Фотографы схитрили. Поставили чемоданчик и журнал, чтобы видно было».

Жест политика стал неожиданностью даже для главного редактора издания Евгении Альбац. «[Горбачев] был подписан на журнал практически сразу, — рассказывает она. — Но кто-то говорил, что он нам помогал [деньгами], — это неправда».

Зато помогал другим.

Мобильник для редактора

В своих мемуарах пресс-секретарь Ельцина Вячеслав Костиков вспоминал, что особенно резко Горбачев критиковал российского президента в интервью «Комсомольской правде». Брал его тридцатилетний редактор информации в газете — Дмитрий Муратов; начал он разговор с того, что попросил бывшего президента показать служебное удостоверение, а потом осведомился о том, сколько денег у него в кошельке (оказалось, 18 рублей с мелочью).

Муратов Горбачеву понравился — настолько, что после отставки он позвонил журналисту и предложил делать в «Комсомолке» свою ежемесячную рубрику «Раз в месяц у Горбачева». Вскоре, однако, в редакции возник раскол. Несмотря на то что директор издания Владимир Сунгоркин поделился с журналистами доходами от тиража, резко подняв их благосостояние (в начале 1990-х печаталось 23 миллиона экземпляров «Комсомолки»), некоторые сотрудники не были согласны с предложенной им концепцией газеты и считали ее уходом в «желтизну». Муратов и еще несколько журналистов в итоге покинули «Комсомолку», чтобы создать собственный проект — «Новую газету».

Быстро выяснилось, что без инвестиций будет тяжело: денег не было даже на компьютеры. Тут-то на помощь и пришел Михаил Горбачев. С Горбачевым Муратов обсуждал свой уход, и тот его отговаривал, однако когда все же редакция раскололась, Горбачев решил поддержать журналиста. «Мы вдруг получили двадцать 286-х IBM — в 1993 году это считалось суперсовременной техникой, — вспоминает Муратов. — Именно на компьютерах Горби мы и начали делать газету». Сам Горбачев рассказывает, что вложил в редакцию «Новой» 300 тысяч долларов, которые его жена получила за книгу мемуаров «I Hope» («Я надеюсь»).

Бывшему президенту достались 10% акций газеты, которыми он владеет до сих пор. Горбачев не только часто печатался в издании и регулярно приходил на корпоративные праздники, — по словам Муратова, «Новая» отчасти стала для политика средством «прямой связи с действительностью»: «Например, в октябре 1993 года я ему звонил из разных точек города и рассказывал, что где происходит», — вспоминает основатель «Новой».

Компьютерами помощь Горбачева редакции не ограничилась. В 1995 году в газете снова был кризис — «Новой» отчаянно не хватало денег, и Муратов полетел к Горбачеву за помощью прямо в Новосибирск, где у того была лекция. Тот выслушал и по возвращении в Москву перевел со счета газете из своих гонораров 100 тысяч долларов — гигантскую по тем временам сумму (месячный фонд оплаты труда на 50 сотрудников в тот момент составлял около 16 тысяч долларов). «Он закрыл почти все долги за аренду, а главное — за бумагу и типографию», — рассказывает Муратов.

В том же 1995-м, вспоминает журналист, он как-то пришел в гости к Горбачевым — и Раиса Горбачева подарила ему коробку, сказав, что ее муж часто разыскивает журналиста, чтобы что-то уточнить, а когда посылаешь сообщение на пейджер, Муратову необходимо найти телефон и перезвонить. В коробке оказался мобильный телефон, которые тогда в России были редкостью, — для них даже требовалось удостоверение Госсвязьнадзора (Владимир Путин отменил их одним из первых своих президентских указов). «Из операторов тогда был только „Билайн“, а телефоны такие носили только бандиты», — вспоминает основатель «Новой». Теперь этот телефон лежит в музее газеты.

Такого рода истории случались и позже — Горбачев время от времени выручал деньгами и редакцию в целом, и отдельных сотрудников (например, в 1998-м дал на лечение корреспондентки Эльвиры Горюхиной 50 тысяч долларов), — однако было ясно, что для долгосрочного развития «Новой» нужны постоянные, стратегические инвестиции. Бывший глава государства решил и этот вопрос. По словам Муратова, однажды ему позвонил человек, представился Александром Лебедевым и сказал, что обратиться в «Новую» ему посоветовал именно Михаил Сергеевич.

Как рассказывает Муратов, впервые Лебедев, банкир и долларовый миллионер, вложился в редакцию в 1996 году, а полноценным инвестором стал десять лет спустя. «Горбачев хитро все сделал, — объясняет основатель газеты. — Он не просто привел Лебедева. Он пригласил меня и его на Международный форум редакторов Всемирной газетной ассоциации в Манеже и прямо там заявил, что хочет официально представить акционера, для которого важно, чтобы газета была свободной и самостоятельной». Горбачев передал слово Лебедеву, который, смутившись, подтвердил, что вкладывается в свободу слова, а не в сиюминутную выгоду; Муратов называет этот ход Горбачева «репутационным IPO». Сам Лебедев в разговоре с «Медузой» сказал, что его доля в «Новой» (39%) оформлена на него «символически»: с 2006 года он ежегодно перечисляет газете 3 миллиона долларов в год, не требуя ничего взамен.

Муратов не единственный друг Горбачева среди журналистов; бывший президент также в хороших отношениях, например, с Евгенией Альбац и главным редактором «Эха Москвы» Алексеем Венедиктовым. Однако, помимо «Новой», единственным медиапроектом, в котором поучаствовал бывший генсек, стало бывшее Всесоюзное радио. К концу 1990-х некогда самая распространенная станция в СССР, теперь называвшаяся «Радио-1», потеряла свои прежние частоты и была должна кредиторам более миллиона долларов. В мае 2000 года новыми владельцами радио стали дочерние структуры Горбачев-фонда, причем больше трети компании принадлежали лично Горбачеву и его дочери. По словам Палажченко, вложиться в проект бывшего генсека убедили «двое активных людей» — президент «Национальной информационной группы» журналист Андрей Насонов и соучредитель той же организации Наталья Козырева. Поляков высказывается жестче: «Масса людей вокруг него вилась, выступали с интересными идеями, а потом пытались превратить это в свои кормушки».

Реанимировать «Радио-1» у новых владельцев не получилось: менее чем через год уволилось почти все руководство компании; через некоторое время станция стала заниматься в основном ретрансляцией (например, Международного радио Китая), а в 2010 году полностью прекратила свое существование. Последними звуками, прозвучавшими на радио, которое открыли еще в 1924 году, стала композиция из саундтрека к фильму «Миссия невыполнима».

Сам Горбачев о проекте практически не высказывался. Возможно, новые владельцы быстро потеряли интерес к радио еще и потому, что Горбачев, как многие тогда предполагали, покупал радио для поддержки своего нового политического проекта — а ни одна из многочисленных попыток бывшего президента СССР вернуться в политику удачной так и не оказалась.

Центристский блок

Борис Ельцин верно расценил поведение Горбачева в начале 1990-х — его предшественник вовсе не собирался прекращать заниматься политикой. В 1996 году, когда за несколько месяцев до президентских выборов рейтинг действующего президента составлял меньше 5%, Горбачев решился на попытку реванша — и заявил, что будет баллотироваться.

Против кампании выступали не только практически все ключевые работники Горбачев-фонда, но даже жена политика Раиса Максимовна, самый близкий Горбачеву человек. Муратов рассказывает, что однажды даже застал их спор — Горбачев пытался объяснить жене, что ему «надо встречаться, разговаривать с людьми, объясниться с ними». «В 1996 году у Горбачева было много сил и энергии, а участие в кампании для него было единственной возможностью получить публичную трибуну — выступать, чтобы его показывали, говорить с людьми, чтобы мог сказать то, что не мог сказать публично, чтобы встретиться с живыми людьми, ответить на вопросы», — подтверждает Палажченко.

Сам Горбачев в предвыборных выступлениях даже упоминал жену, вспоминая поговорку «послушай женщину и сделай наоборот». Обосновывал он свое решение, с одной стороны, тем, что не хотел, чтобы стране приходилось выбирать между Ельциным и Зюгановым. С другой стороны, он утверждал, что, пусть ему и не удастся выиграть выборы в одиночку, большинство голосов может получить «центристский блок», который Горбачев намеревался создать. Войти в него должны были кроме самого Горбачева создатель «Яблока» Григорий Явлинский, генерал Александр Лебедь и офтальмолог Святослав Федоров, также заявивший о президентских амбициях.

Поняв, что переубедить мужа не удастся, Раиса Максимовна не отходила от него всю кампанию. Она, разумеется, получилась непростой.

Почти на каждой встрече первые ряды в зале занимали коммунисты, обвинявшие последнего генсека в том, что он развалил страну и вверг ее в нищету. По словам Муратова, Горбачев отвечал на это резко: «Ну выйдите на сцену и распните меня здесь!» «После этого зал замолкал, и Горбачев два-три часа держал народ, — продолжает основатель „Новой газеты“. — Он говорил, что свобода не для власти, а для людей, что это вранье, будто страна к демократии не готова». В книге Таубмана упоминаются и более жесткие инциденты, случавшиеся с Горбачевым во время кампании: так, в Омске один из недовольных дал политику пощечину; оказавшись на трибуне, Горбачев несколько минут выслушивал оскорбления, а потом воскликнул: «Так вот как в Россию приходит фашизм!» — и покинул зал.

Пытался Горбачев и завоевать голоса молодежи, сотрудничая с диджеем Грувом, популярным электронным музыкантом. Как рассказывал Грув, на него вышли представители политика и попросили на музыку положить готовые слова Горбачева и его жены; так появилась, возможно, самая известная песня диджея — «Счастье есть». Впрочем, в молодежной музыкальной кампании за Ельцина — «Голосуй или проиграешь» — музыкант тоже поучаствовал, записав одноименный трек.

Убедить электорат Горбачеву не удалось. Выборы он провалил настолько, что Ельцин окончательно перестал видеть в нем соперника, — с унизительной половиной процента голосов бывший генсек занял седьмое место и проиграл даже Федорову, который, как и Явлинский с Лебедем, так и не стал частью его «центристского блока». Зато Горбачев и офтальмолог стали друзьями — и врач помогал Горбачев-фонду.

Поражение на выборах не отвратило Горбачева от дальнейшего участия в политике. В самый разгар политического противостояния 1999 года, когда казалось, что Кремль вновь ослаб и проигрывает политическому союзу Евгения Примакова и Юрия Лужкова, бывший президент решил возглавить Российскую объединенную социал-демократическую партию. Кроме него в ней состоял первый демократический мэр Москвы Гавриил Попов, а в общественный совет партии входили, например, актер Армен Джигарханян и режиссер Юрий Любимов. Партию создали в марте 2000 года — а уже в 2001-м к Горбачеву обратился Константин Титов, губернатор Самарской области, тоже пытавшийся пойти в президенты и тоже с треском проигравший (на выборах 2000 года он набрал 1,5% голосов). Титов в тот момент возглавлял Российскую партию социальной демократии, созданную ближайшим соратником Горбачева по перестройке Александром Яковлевым, — и предложил Горбачеву объединиться. Этот шаг был выгоден для обеих сторон: Титову Горбачев с его международным масштабом нужен был, чтобы придать партии веса; бывшему президенту СССР же нужна была организационная структура и средства.

Откуда у самарского губернатора деньги, Горбачев не интересовался. Люди из окружения политика рассказывают, что у Титова был богатый сын, который вкладывался в партию вместе со своим партнером по бизнесу. Компании, связанной с Алексеем Титовым, банк «Траст» в 2001 году выдал кредит в 57 миллионов долларов США — под гарантии самарского областного правительства, за которое, в свою очередь, поручилась нефтяная корпорация ЮКОС. Позже и компания сына Титова, и местные власти отказались расплачиваться по кредиту, и «Траст» списал их со счетов ЮКОСа, — таким образом, последнюю попытку Горбачева вернуться в политику фактически оплатил Михаил Ходорковский. Через несколько лет после этого «Роснефть», которой перешли активы ЮКОСа, отсудила эти 57 миллионов долларов у «Траста» обратно.

Социал-демократический тандем просуществовал недолго — в 2004 году Горбачев вышел из партии, поняв, что ни в каких выборах принимать участие никто не собирается. «Горбачев не думал, что Титов окажется авантюристом, и верил ему», — говорит Муратов (Титов, узнав о теме разговора, с «Медузой» общаться не захотел). Сам Горбачев называет Титова «подонком» и считает, что тот подыгрывал власти: «Снюхался с правящей партией, и они договорились».

Горбачев рассказывает, что бывшему генсеку мягко намекнул на бесперспективность партийного строительства Владислав Сурков, в те годы отвечавший в администрации президента за внутреннюю политику. «Михаил Сергеевич, вы уже такое сделали, что никому еще в истории не удавалось. Не нужно вам это», — цитирует Суркова Горбачев. По его словам, ответил он Суркову так: «Ну, этот вопрос глупый. Человек, который всю жизнь вот так с политикой связан, он уже… Это для меня существо мое».

«Если бы у нас партии строились по идеологическим рельсам, — вздыхает Палажченко из Горбачев-фонда. — В нынешней системе есть правящая партия и декоративные. Места для социал-демократической партии нет». Вскоре после ухода Горбачева партию покинул и Титов; в 2007 году она была ликвидирована Верховным судом.

В том же 2007 году Горбачев возглавил общественную организацию «Союз социал-демократов». Формально она существует до сих пор, но журналистка Людмила Телень, которая, согласно сайту союза, является заместителем его председателя, сказала «Медузе», что ей казалось, что «он давно самораспустился». «Это была такая общественная организация с благими целями, я поддержала ее, потому что хотелось поддержать общественно-политическую деятельность Михаила Сергеевича», — вспоминает Телень. По ее словам, поначалу союз проводил «какие-то конференции, связанные с социал-демократией»; в дальнейшем, как рассказывает «Медузе» собеседник, участвовавший в проекте, возникли проблемы с учредителями: «Просто не нашлось денег, и все постепенно заглохло». Последние новости на сайте союза датируются 2013 годом.

Сам Горбачев уверяет «Медузу», что организация действует: «По сути дела, это клуб социал-демократический». В 2011 году он вместе с тем же Александром Лебедевым вновь объявил о создании партии, но дальше намерений дело не зашло — хотя сейчас он утверждает, что все его соратники призывают Горбачева все-таки создать партию, которую он намерен назвать в честь классика российского марксизма Георгия Плеханова. Так или иначе, в последние годы политическая активность Горбачева сводится к немногочисленным интервью — а его основным жизненным проектом окончательно стала благотворительность.

Горбачев против химического оружия

В июне 1992 года Александр Лихоталь, бывший замруководителя пресс-службы советского президента, перешедший на работу в Горбачев-фонд, отдыхал на даче. Включив радиоприемник, он услышал неожиданную новость. В это время в Рио-де-Жанейро проходила конференция ООН по окружающей среде и развитию — крупнейшее экологическое мероприятие конца ХХ века. «Всемирный форум „Саммит Земли“ создал организацию защиты окружающей среды „Зеленый крест“, — сообщил диктор, — возглавить новую организацию поручено первому президенту СССР Михаилу Горбачеву».

Когда Лихоталь связался с начальником, выяснилось, что для Горбачева это назначение тоже стало новостью — однако опровергать ее он не спешил. «Подожди, все-таки там собрались главы государств, может, просто кто-то что-то неправильно понял, сейчас разберемся», — вспоминает Лихоталь слова экс-президента. Через две недели в Москву и правда приехала делегация из ООН — уговаривать Горбачева возглавить «Зеленый крест» и напомнить, что именно он впервые предложил создать подобное образование. В 1990 году в одном из своих выступлений президент СССР сказал, что, учитывая серьезность экологической ситуации, необходимо создать всемирную организацию по защите окружающей среды, аналогичную Красному Кресту; по словам Лихоталя, были даже произнесены слова «Зеленый крест». Однако за событиями следующих двух лет Горбачев забыл о своем предложении — в отличие от ООН, которая выделила на проект 700 тысяч долларов.

В итоге бывший генсек согласился стать основателем «Зеленого креста». Как рассказывает сам Горбачев, важную роль в этом сыграл митрополит Питирим. Один из самых влиятельных тогдашних деятелей РПЦ, отвечавший за внешние связи, болел темой экологии и был на том самом съезде в Рио-де-Жанейро. Митрополит был очень дружен с Раисой Максимовной и с самим Горбачевым, уговаривать которого долго не пришлось. Штаб-квартира организации располагалась сначала в Голландии, а потом переехала в швейцарскую Женеву — там же базировался «Зеленый крест для мира», НКО, созданная местным парламентарием Роландом Видеркером под впечатлением от речи Горбачева и уже имевшая несколько отделений в других странах. Все они в итоге вошли в общий «Зеленый крест».

По словам Лихоталя, Горбачев никогда не был «свадебным генералом» — а его политический вес позволял всерьез ставить вопросы, на которые не хватало ресурсов и других общественников. Важнейшим из них стала проблема уничтожения химического оружия: договоренности, достигнутые в конце холодной войны, выполнялись, по словам помощника Горбачева, не слишком активно, потому что никто не хотел вкладывать в это деньги; был даже период, когда Россия вовсе перестала финансировать работы по уничтожению оружия. Тогда Горбачев добился личной встречи с Путиным, после чего, как принято говорить в таких случаях, процесс пошел. Бывший генсек выбил финансирование на «Зеленый крест» даже у министерства обороны — благодаря чему в середине 2000-х был построен и запущен завод по уничтожению химоружия в Саратовской области (сначала его хотели построить неподалеку от Самары, в Чапаевске, но воспротивились местные жители).

В 2017 году Владимир Путин отчитался об уничтожении последнего химического боеприпаса. Михаила Горбачева он не упоминал. Сам Горбачев к действующему президенту со временем тоже стал относиться критично — хотя поначалу был рад тому, что преемник Ельцина начал признавать его исторический статус: президента СССР приглашали на инаугурации Путина и наконец начали официально принимать в российских посольствах.

Были у «Зеленого креста» и другие важные проекты — фактически Горбачев стал одним из первых политиков мирового значения, всерьез заявивших о необходимости защищать окружающую среду. Невольно помог организации несостоявшийся президент США Альберт Гор, который занялся экоактивизмом после того, как проиграл на выборах Джорджу Бушу-младшему. «До Ала Гора вся деятельность, связанная с экологией, казалась странным хобби, больше подходящим для хиппи, чем для лидера сверхдержавы», — поясняет Лихоталь. Созданный Гором фильм о глобальном изменении климата «Неудобная правда» получил два «Оскара», а самому политику в 2007 году вручили Нобелевскую премию мира — ту же, что когда-то Горбачеву, который уже в XXI веке в рамках работы в «Зеленом кресте» продолжал активно ездить по миру и встречаться с ведущими мировыми политиками: Ангелой Меркель, Бараком Обамой и другими.

«Зеленый крест» работает не только с государствами, — как рассказывает Лихоталь, значительная часть бюджета организации формируется из частных пожертвований, и спонсоры встречаются самые неожиданные. Например, от дизайнера Джорджо Армани фонд получает до двух миллионов долларов в год — эти деньги идут на то, чтобы обеспечить школы в удаленных местах в Африке водой (на каждую из школ уходит в среднем по 20 тысяч долларов). В пострадавшем от урагана «Катрин» Новом Орлеане «Зеленый крест» придумал строить экологичные дома на солнечных батареях, которые сами обеспечивают себя энергией, и заинтересовал этим местных девелоперов. «Мы создали идею, проекты, а профинансировано это все было местным бизнесом», — поясняет Лихоталь.

Были у «Зеленого креста» и заметные пиар-успехи: например, в рамках кампании по продвижению автомобилей с гибридными двигателями организация договорилась, чтобы голливудские звезды в 2003 году приезжали на них на церемонию вручения «Оскаров». Отвечала за это Диана Мейер, глава американского отделения «Зеленого креста» Global Green, которая до 2000 года была женой состоятельного американского девелопера и содержала организацию на собственные средства.

Мейер сама нашла Горбачева в начале 1990-х, откликнувшись на призыв участвовать в финансировании организации, и крепко сдружилась с бывшим президентом. Горбачев так часто бывал у нее в гостях в Лос-Анджелесе, что местные жители стали поговаривать, будто они больше чем друзья, — особенно после того как Горбачев овдовел. Все близкие бывшего генсека эту информацию решительно опровергают. По словам Лихоталя, Горбачев дружил как с Мейер, так и с ее мужем и никогда не останавливался у нее дома, предпочитая жить в гостиницах.

Дмитрий Муратов иллюстрирует отношения Горбачева с женщинами такой историей. Несколько лет назад бывший президент позвал основателя «Новой» на свою лекцию на журфаке МГУ. Муратов сидел на заднем ряду и в какой-то момент получил от лектора записку. Развернув ее, журналист остолбенел. «А поехали по девушкам», — было написано знакомым почерком. По словам Муратова, он даже позвонил приятелю и узнал «правильные контакты». Уже сев в машину, он уточнил у Горбачева:

— Ну что, едем по девочкам?

— Да. К Раисе Максимовне.

«На кладбище стояли час, — вспоминает Муратов. — Он с ней там тихонько разговаривает, а я стою поблизости. Потом пошли в маленький ресторанчик грузинский напротив кладбища. Помянули. Так и закончился поход по девочкам. У Горбачева юмор черный и жесткий — это одна из его черт».

Самодостаточный человек

Еще будучи первой леди, в 1990 году Раиса Горбачева посетила в Москве детскую клиническую больницу на Ленинском проспекте и встретилась с родителями детей, больных лейкозом. «Они плакали, говорили, что их дети обречены», — рассказывает Муратов. Под впечатлением от этой встречи жена Горбачева начала вплотную заниматься проблемами детского лейкоза и лейкемии. Чтобы создать отделение пересадки костного мозга в Институте детской гематологии, супруг отдал ей полмиллиона долларов, привезенных из первого турне по США, и убедил голландца Фреда Матцера вложить еще столько же; еще миллион предоставило правительство Егора Гайдара. Затем фонд Горбачевой начал заниматься созданием центров трансплантации костного мозга для детей, страдающих лейкемией, по всей стране. «Она начала выстраивать систему — ее же не было вообще, — рассказывала дочь Горбачевых Ирина Вирганская в одном из немногочисленных интервью (с „Медузой“ она разговаривать отказалась). — Все базовые основы лечения особенно детских лейкозов были заложены ею. И вдруг она умирает от лейкоза».

Раиса Горбачева умерла в 1999 году за два месяца; как считает ее муж — от депрессии и потрясения из-за критики и травли. Горбачев постоянно находился вместе с ней в палате в клинике в Мюнстере; проносить туда прессу было запрещено, но однажды он нарушил это правило — хотел показать колонку про нее в газете «Известия» под названием «Леди Достоинство». Горбачев, как он вспоминал позже, прочитал ее вслух, и вдруг Раиса Максимовна заплакала. «Прошептала: „Неужели надо умереть, чтобы меня поняли…“»

На поминки Раисы Максимовны в Горбачев-фонд неожиданно приехала Наина Ельцина — в то время первая леди страны, жена человека, с которым Горбачев так и не помирился. «Была такая атмосфера простая: водка, блины, винегрет, — рассказывает Дмитрий Муратов, тоже бывший на поминках. — Наина Иосифовна по-женски утешала Ирину [Вирганскую], они обе сдержанно поплакали».

После смерти жены Горбачев открыл в Санкт-Петербурге институт детской онкологии. Оборудование для него закупал Горбачев-фонд, а само здание построил на свои деньги все тот же Александр Лебедев. Он же не раз организовывал благотворительные аукционы, чтобы собрать средства на центр. В частности, продавали там и обед с самим Горбачевым — однажды киноактер Хью Грант заплатил за него 250 тысяч фунтов. А в 2009 году политик даже записал музыкальный альбом, на котором пел любимые советские песни под аккомпанемент лидера «Машины времени» Андрея Макаревича, — диск, изданный в единственном экземпляре, был продан на благотворительном аукционе за 165 тысяч долларов.

Сам Горбачев-фонд в 2005 году возглавила Ольга Здравомыслова — бывшая глава «Клуба Раисы Максимовны», созданного Горбачевой в 1997-м для продвижения, как бы сказали сейчас, феминистической повестки. Фонд продолжал заниматься разработкой ответов на вызовы времени, — впрочем, эти ответы не были востребованы государством. За все время своего существования организация не получила ни одного госзаказа, а доклады, созданные в рамках фонда, зачастую не слишком высоко оценивали достижения российской власти. Так, еще в 2005 году в одном из них сообщалось, что все атрибуты демократии в стране «декоративны, придавлены и обесточены», «политические партии не имеют официальных каналов влияния на состав правительства и процесс принятия решений», «авторитарные методы приумножились в характере и стиле деятельности бюрократии» и так далее.

Горбачев-фонд фактически был создан как первый в России think tank, но уже в 2000-х он плохо выдерживал конкуренцию с другими экспертными организациями — а деньги у его создателя постепенно заканчивались. По словам Здравомысловой, в 1990-х в фонде работало больше ста человек; в 2000-х — около 50; сейчас осталось всего пятнадцать. Здравомыслова и другие сотрудники фонда говорят, что финансирование организации сильно уменьшилось (судя по отчетам, в 2010 году бюджет Горбачев-фонда составлял 21 миллион рублей, в 2016-м — 17 миллионов). Не помогали уже и спонсоры — в 2017 году английские сквоттеры заявили, что обнаружили в лондонском особняке, который раньше занимало международное пиар-агентство, письма за подписью Горбачева. В них бывший президент безуспешно просил о финансовой помощи корпорации вроде Shell, HSBC и British Airways (в самом Горбачев-фонде тогда сказали, что это «утка»). После принятия закона об иностранных агентах исчез и этот потенциальный источник денег — для Горбачева, говорит Здравомыслова, была неприемлема сама мысль о том, что его детище может получить подобный статус.

По словам Полякова, сейчас сотрудники работают за мизерную зарплату. Впрочем, никого не увольняют — но люди стареют, а на место тех, кто умирает, новые люди не приходят. «В фонде работали те, кто в перестройку был вместе с Михаилом Сергеевичем, с кем он делал политику, его помощники и соратники, — говорит Здравомыслова. — Когда уходят эти люди, становится, конечно, одиноко». В разгар рабочего дня в здании Горбачев-фонда ошеломительно тихо.

Лучше чувствует себя другой проект бывшего генсека — бюджет «Зеленого креста» сейчас в шесть раз больше, чем он был в 1990-х. Впрочем, сам Горбачев к организации уже отношения не имеет: как рассказывает Лихоталь, в 2017 году, после того как Лихоталь сложил с себя полномочия президента, а Горбачев ушел на пенсию с поста руководителя совета директоров, представители швейцарской национальной организации внезапно совершили небольшой переворот и взяли «Зеленый крест» под свой контроль, избавившись от большинства людей, работавших с Горбачевым. Тот в ответ заявил, что снимает с себя полномочия основателя и почетного президента, а также запретил использовать свое имя в дальнейшей деятельности организации. Сам Горбачев прокомментировал это «Медузе» так: «Я не знаю, чем там закончилось. Там плохо все закончилось».

Когда Владимир Познер спросил Горбачева, в чем его слабость, тот ответил, что она в его демократичности. «Это во мне сидит, — добавил бывший генсек. — Я не просто болтаю. В ходе перестройки моим кредо было бескровие. С уважением к людям. Я не могу хамить». «Я много прощал», — говорит сейчас Горбачев, рассуждая, о чем он жалеет в жизни. Александр Лебедев говорит о друге так: «Он не меняется. У него такое же блестящее чувство юмора, он так же критически к себе относится и так же верит, что мир можно преобразить на основе идеалистических представлений».

Дочь Горбачева Ирина давно живет в Германии, куда она переехала вместе с мужем, владельцем крупной логистической компании. Там же, в берлинской квартире, купленной, как говорит Горбачев, на его семейные сбережения, теперь живет и его внучка Ксения — она уехала из России после того, как перестала быть главным редактором журнала LʼOfficiel (ее сменила другая Ксения — Собчак). Сейчас она одна воспитывает дочь, правнучку бывшего президента, и возглавляет одно из направлений семейного бизнеса — винную компанию ViniGrandi. Как она рассказывает «Медузе», в гостях у дедушки она последний раз была три года назад — зато не так давно в Берлин приезжал сам Михаил Сергеевич (несмотря на то что у Горбачевых в городе своя квартира, он неизменно останавливается в гостинице — чтобы не стеснять семью дочери). Никаких финансовых отношений друг с другом у старших и младших Горбачевых, по словам Ксении, нет. «Никто никому не помогает, — говорит она. — Он человек самодостаточный, обеспечивший себе старость».

Сейчас, по словам собеседника «Медузы», близкого к Горбачеву, с ним живет только женщина, за деньги помогающая по хозяйству. Кроме того, по закону его по-прежнему сопровождает охрана, — правда, уже не 17 человек, как раньше, а четверо мужчин, работающих посменно и помогающих Горбачеву передвигаться: у политика болит спина, ему приходится ходить с палочкой и бывает сложно самому встать с места.

Как Горбачев рассказывал Уильяму Таубману, сейчас он обычно просыпается в 6 утра и, прежде чем встать, уже на заправленной кровати делает «простейшие упражнения», потягиваясь и изгибаясь — примерно так же, как его кот. Бывший глава сверхдержавы, которому 2 марта 2018 года исполняется 87 лет, по-прежнему несколько раз в неделю (как правило, со вторника по пятницу) приезжает в Горбачев-фонд. Он сидит за столом в просторном кабинете, единственный портрет в котором — его жены. Недавно Горбачев выпустил книгу мемуаров «Остаюсь оптимистом»; сейчас он работает над новой книгой, основанной на его лекциях.

По словам Горбачева, родственники давно уже спрашивают, когда же он наконец успокоится. «Если честно, я тоже ставил себе такой вопрос, — признает бывший глава государства. — Но, думаю, для меня было бы еще хуже, если бы я отошел от политики». И добавляет, крепко ухватив корреспондента «Медузы» левой рукой за левую руку: «Я сейчас в таком возрасте, что могу только сказать: если бы молодость знала, если бы старость могла».