«У меня снова есть агент и менеджер. Я готова вернуться к работе» Шэрон Стоун — о сериале Содерберга «Мозаика» и скандале с Харви Вайнштейном

В «Амедиатеке» вышел сериал HBO «Мозаика» — детективная история об убийстве женщины, оказавшейся в центре любовного треугольника. Российским зрителям сериал покажут привычным способом — все серии по порядку, а вот в США его можно посмотреть в специальном интерактивном приложении: зритель выбирает линию того или иного персонажа — и следит за развитием сюжета с точки зрения этого героя. Снял «Мозаику» Стивен Содерберг, одну из главных ролей в нем сыграла Шэрон Стоун. Специально для «Медузы» журналистка Жанна Присяжная поговорила с актрисой о новой роли, возвращении в профессию после болезни, борьбе за мир на Ближнем Востоке и скандале вокруг Харви Вайнштейна.

— Только, пожалуйста, не задавайте мне вопросов из серии «расскажите о вашем персонаже», а то у меня случится нервный срыв! Но обещаю ответить на любые другие вопросы.

— Хорошо, что вы думаете о президенте [Дональде] Трампе?

— Извините. Я прошу прощения, мне очень жаль.

— Это был ответ? Очень откровенный! Может, тогда расскажете о своей работе со Стивеном Содербергом? Если сравнить работу с ним и с другими режиссерами, какую строчку в вашем личном рейтинге он займет?

— Вы же знаете, что он дружит с Марти? С Мартином Скорсезе? Для меня причина их дружбы очевидна — они оба великолепные режиссеры. Да что уж там, Стивен, пожалуй, самый-самый-самый лучший режиссер из тех, с кем я работала. Он всегда сам стоит за камерой, представляете? Он прекрасно рассказывает истории, а монтирует, кажется, прямо у себя в голове. А еще он снимает с естественным светом и не носится по площадке с осветительными приборами. И на площадке у него всегда очень тихо. Вне работы с ним тоже очень приятно проводить время — у него отличное чувство юмора. 

— Но, при всем уважении, разве работа с ним на площадке не отдает сумасшествием? Говорят, у актеров [на съемках сериала «Мозаика»] даже не было полноценных сценариев — каждый знал только свои реплики и то, как будет развиваться его персонаж.

— Нет, никакого сумасшествия, напротив, я бы сказала, что Стивен очень собран, очень погружен в работу. Его команда всегда сфокусирована на работе, а сам Содерберг не тратит ни минуты понапрасну. У него на съемочной площадке ты всегда знаешь, что делаешь, — приходишь подготовленным, снимаешь буквально один-два дубля, и готово. Ничего из этого не похоже на сумасшествие.

— На протяжении всей карьеры вы играли в кино волевых и активных женщин, и в «Мозаике» ваша героиня такая же. Как вам кажется, ваши роли отражали то, какой вы были все это время за кадром? И получалось ли у вас как у актрисы быть такой, как ваши героини, — сильной, способной постоять за себя?

— У меня был очень хороший учитель — Рой Лондон. В сложные моменты моей карьеры, особенно в самом ее начале, он мне говорил: «Мужчинам не интересно знать, что ты думаешь, — говори им, что ты чувствуешь. Кто угодно может оспорить твои слова — но не чувства». Он научил меня подходить так к любому диалогу. Сейчас мы живем в другом мире, где женщины могут говорить, что думают, где их мысли и слова имеют значение, — мы вступаем в новую эру, и это огромное облегчение.

Мы можем по-настоящему быть собой — это очень важно. «Мозаика» тому подтверждение: это очень личный проект, в чем-то даже расследовательский, снятый как документальный фильм. Здесь мы видим настоящую, живую женщину, без притворства, с ее реальными чувствами и эмоциями, — и это настоящее отражение перемен, которые происходят в обществе. Дело тут не только в моей карьере или даже во всем кинобизнесе — просто то, над чем трудились наши мамы и бабушки, наконец-то начало приносить плоды. А наше дело — показывать происходящие перемены на экране. 

— У американских зрителей есть выбор — можно смотреть сериал в традиционном формате, а можно скачать приложение и самому выбирать, в каком направлении идти, за каким героем следовать. В этом смысле сериал — абсолютно инновационный. А как у вас обстоят дела с технологиями?

— У меня есть дети 10, 11 и 17 лет. Когда старшему было 10 лет, он начал давать уроки по обращению с техникой мне и моим друзьям.

— За биткоины?

— Нет, 10 долларов за 10 минут! И мы рады были ему платить, потому что он учил нас самым азам — как пользоваться нашими телефонами, компьютерами — и в итоге развернул огромный бизнес. Было очень смешно: мне звонили друзья, но не говорили со мной, а просили сразу его к телефону, чтобы он им объяснил, как что-то починить.

В итоге он начал сам собирать компьютеры, и у него здорово получалось. Когда он был маленьким, мы вместе собирали «Лего» — я раскладывала перед ним все детальки, потому что понятия не имела, что с ними делать, а он собирал какую-то конструкцию. А потом он подрос и стал собирать компьютеры. У меня очень умные дети — куда умнее меня в том, что касается технологий.

— У вас очень плотные и тесные контакты с Израилем, вы всегда поддерживаете эту страну. Откуда такая любовь? И трудно ли сегодня жить в США и поддерживать Израиль?

— Вся наша история началась оттуда, из Израиля. А моя личная история с Израилем началась, когда [в 2005 году] я поехала в Давос на Всемирный экономический форум в рамках образовательной программы против СПИДа и ВИЧ. Тогда я помогала собирать деньги в помощь пострадавшим от цунами [в Таиланде в 2004 году]. А потом я неожиданно помогла [президенту Танзании] собрать средства на сетки от малярии — собрала миллионы долларов.

Тогда ко мне подошли и спросили: «А сама ты чем бы хотела заниматься?» И я сказала, что хочу работать над миром на Ближнем Востоке, — конечно, прозвучало это так, будто я полная идиотка. Но потом мне позвонил Шимон Перес и сказал: «Я слышал, что ты хочешь нам помочь». Он пригласил меня читать лекции для израильских и палестинских женщин на экономическом форуме; потом я учила актерскому мастерству израильтян и палестинцев в совместных группах; а потом я вместе с Шимоном работала над помощью детям, которые пострадали от войны.

Шимон оказал на меня огромное влияние. Он был одним из лучших президентов, он очень заботился о мире на Ближнем Востоке, а еще он сам был инноватором и сделал очень много для исследований мозга. Когда [в 2001 году] у меня обнаружили аневризму сосудов головного мозга и артерия в моей шее практически закрылась, туда вставили конструкцию, которую изобрели в Израиле, — и это спасло мне жизнь. 

Шимон так многому меня научил — мы работали вместе вплоть до дня его смерти. Вместе мы сделали YALA (Young Adult Leadership Alliance) — теперь это самое крупное онлайн-движение мира, в нем состоят больше миллиона молодых людей со всего мира. Они работают в Сирии, в Иордании, в Египте — везде, где были или есть конфликты; они помогают друг другу во всем, в том числе — избегать мест, где идет бомбежка. Я получила за это израильскую награду Isaiah, и это огромная честь, ее присуждают раз в 18 лет.

В эту работу было вложено столько сил… И то, что сейчас без какой-либо причины и цели делает Трамп, разбивает мне сердце. Это провоцирует еще больше беспорядков в регионе, где и так все неспокойно. Раньше, когда госсекретарем был Джон Керри, нас финансировал Государственный департамент США, больше у нашего движения государственного финансирования нет.

— То есть действия Трампа отодвинули мир на Ближнем Востоке еще дальше, чем когда-либо? 

— Нельзя на это так смотреть. Нет смысла расстраиваться из-за того, что кто-то сделал, — надо понять, что ты сам можешь сделать. Мы продолжаем работать — например, вместе с Бетти Уильямс, Нобелевским лауреатом мира, которая занималась урегулированию конфликта в Северной Ирландии, мы строили лагеря для беженцев. А с [итальянским певцом] Андреа Бочелли мы строили школы в Иордании и Италии.

Если вернуться к «Мозаике», можно смотреть на сериал как на метафору всего мира — каждый персонаж вырастает как личность в те моменты, когда принимает на себя ответственность в сложной ситуации, когда смотрит на себя, а не вокруг. Именно поэтому этот проект такой личный, такой интимный: герои решаются заглянуть внутрь самих себя и наконец могут сами себя понять. Мне кажется, на глобальном уровне сейчас происходит примерно то же самое, и просто убивать всех подряд — это не решение проблемы.

— Когда вы решили работать над «Мозаикой», были ли у вас какие-то опасения, страхи?

— Вот мой страх, как он есть: я потеряла кратковременную и долговременную память после аневризмы и с большим трудом восстановилась. Я даже не была уверена, что смогу запомнить свои реплики, — так что я попросту боялась, что не справлюсь. Но и сценарий был уж очень большой, честно говоря.

— Да, я слышала чуть ли не 500 страниц!

— Но я была очень рада поработать с [актером] Гарретом Хедлундом. Я видела, как он сыграл Джонни Кэша, — он так поет! И потом, он очень симпатичный.

— А вы сами воспринимаете «Мозаику» как свое возвращение в большое кино?

— О, я надеюсь, что да. У меня даже снова есть агент и менеджер. Я обсудила это с детьми, и мы всей семьей решили, что я готова вернуться к работе. Работа над «Мозаикой», была для меня большим достижением, она помогла мне сфокусироваться, стабилизироваться и снова почувствовать себя самой собой — актрисой. Так что я наняла агента и менеджера только после съемок «Мозаики» — как только я сама себе все доказала.

— Не могу не спросить про Харви Вайнштейна. Вас хоть немного удивило то, что с ним случилось, и то, что сейчас происходит с женщинами в Голливуде?

— Я работала с Харви очень долгое время — мы вместе были заняты в фонде по борьбе со СПИДом, а в какой-то момент у нас даже намечался совместный проект в кино. И нет, я не удивлена. Я не думаю, что все происходящее касается только Харви, — это началось с избрания нашего президента и с того, что многие люди просто не были услышаны, — они решили, что вот теперь их точно услышат.

Знаете, мой учитель говорил, что сами перемены происходят за секунду, но вот подготовка к этим переменам всегда занимает чертову кучу времени.