«Жги!»: выходит еще один фильм о женщине и тюрьме (после «Кроткой» Лозницы) На этот раз музыкальный! И с Ольгой Бузовой!

В прокат выходит картина «Жги!» — режиссерский дебют Кирилла Плетнева. Фильм участвовал в конкурсной программе фестиваля «Кинотавр», на котором актриса Инга Оболдина получила приз за лучшую женскую роль. «Жги!» рассказывает о надсмотрщице женской колонии — ее приглашают принять участие в вокальном конкурсе на ТВ. Готовит ее к этому конкурсу заключенная, бывшая оперная певица. Кинокритик «Медузы» Антон Долин считает, что «Жги!» можно расценивать как разоблачение вертикали власти в современной России, а можно — как ее легитимизацию. 

Две недели назад на экраны вышла «Кроткая» Сергея Лозницы — радикальный и жесткий фильм, героиня которого погружается в ад русской сумы и тюрьмы; в поисках мужа-заключенного она отправляется в далекий сибирский городок и, по всей видимости, пропадает там без вести. Проходит несколько дней, и в прокате оказывается хит «Кинотавра» — режиссерский дебют артиста Кирилла Плетнева, комедия «Жги!», действие которой тоже разворачивается в далекой провинции, в женской тюрьме. И если гротескная «Кроткая» — в высшей степени неуютный, а временами откровенно страшный фильм, то «Жги!» настолько переполнен музыкой, оптимизмом и позитивом, что градус ужаса от просмотра возрастает просто до невыносимого. Хочется выбежать из зала, спрятаться под стул или хотя бы зажмуриться. 

Кроткая у Лозницы — гражданское лицо, добровольно признающее себя частью системы наказания и подавления. Две героини Плетнева — старший инспектор женской колонии Алевтина Романова (она же «Ромашка», кликухи в этом мире есть и у надзирателей) и заключенная, осужденная за убийство хромоножка Мария Стар, — непосредственные участницы вечной игры в «полицейских и воров». А если по-русски, то в «палачей и жертв». Их жизнь невыносима в равной степени. Только одной (нездешне-красивая Виктория Исакова) хватило пороха убить беспощадного мужа, за что она и загремела за решетку, а другая (Инга Оболдина) терпит вечные упреки и унижения сразу от двух мужчин, сурового и равнодушного супруга (Алексей Шевченков — пожалуй, лучшая актерская работа в фильме) и начальника зоны (Владимир Ильин), труса и хапуги. 

Ромашка умеет гаркнуть на подчиненных и замахнуться на заключенных, но она, конечно, и есть настоящая Кроткая. Более того, на ее кротости держится вся модель совершенной в своей цельности тюрьмы. Ромашка четко понимает, как функционирует иерархия. Младший надзиратель с лицом убийцы (до дрожи фактурный Данил Стеклов) — чей-то племянник, поэтому ему позволено насиловать, а в случае отказа — безнаказанно пытать и убивать самых симпатичных подопечных. Босс строит себе дачу, украв деньги из бюджета, и ни один мускул не дрогнет на лице честной Алевтины. Она знает: это нормально, так заведено. Мария, будто попавшая в этот фильм из какого-то другого (допустим, «Ученика» Кирилла Серебренникова, где Исакова уже проявляла свою непокорную натуру), пытается сломать систему. Разумеется, ничем хорошим это не кончится, и никто не встанет на ее защиту — ни более-менее порядочные подручные палачей, ни остальные жертвы. «Умри ты сегодня, а я завтра»: фундаментальных законов никто не отменял. 

Кирилл Плетнев — человек, вне сомнений, одаренный, и с актерами работает замечательно. Может даже показаться, что он умно и честно проанализировал нашу действительность, сложив ее в свой фильм. Однако «Жги!» — далеко не констатация, не бесстрастный анализ. Это попытка трансформации: поиска пресловутого лучика надежды, так называемого «позитива» в беспросветной реальности, которую ни в коем случае не должны принять за «чернуху». Жизнь — это жизнь, а в кино зрителю должно быть хорошо. 

«Жги!» — почти мюзикл, а еще — сделанная по голливудской модели история успеха. В детстве Ромашка пела на сцене, и голос у нее был исключительный, как у молодой Пугачевой (чей репертуар и исполняла девочка). Потом жизнь заставила замолчать. Теперь, когда на день рождения коллеги преподнесли караоке, позволила себе открыть рот снова: пока никто не видит и не слышит, потихоньку, ночью. Но кто-то снял это украдкой на телефон и выложил в сеть. Неизбежный скандал перерос во всенародную славу, а там недалеко и до вездесущего телевидения. В городок прибывает сама Ольга Бузова (в ее роли Ольга Бузова), приглашающая Алевтину принять участие в телевизионном шоу «Зажги!» И вот уже та, поборов робость и готовясь к выступлению, репетирует на чердаке тюремного корпуса, под руководством заключенной Стар — у той консерваторское образование — арию Флории Тоски. (Естественно, фамилию пуччиниевской героини здесь постоянно произносят с ударением на последний слог. Неизбежная на Руси шутка.) Воспользовавшись бесплатной рабочей силой, мучимая сомнениями Ромашка все-таки взойдет на немыслимый для себя подиум — в телевизор.

Важно понимать: музыка в «Жги!» — не способ преодоления кромешной тьмы, а способ с ней сжиться, сделать ее для себя более терпимой. А может, и извинительной. И даже нормальной. Надень парадное красное платье, сделай прическу, спой перед залом — какой бы он ни был (в первых рядах надзиратели, на галерке заключенные), — и почувствуй себя человеком на пятнадцать минут. Тебе хватит. 

Ни у кого не откроются глаза. Никто не покается. Никакого вознаграждения добродетели и наказания порока не случится. Насильники и воры не будут разоблачены. Зло продолжит торжествовать, и не только в масштабе одной колонии, а по всей стране: с песнями, плясками, тостами и тосками, с участием эпизодических Ларисы Долиной и Димы Билана. На финальных титрах все персонажи пустятся в пляс — жертвы с убийцами, мертвые с живыми. Все-таки мюзикл, кино, условность. Неужели правда хэппи-энд? Возможно ли такое? Кажется, авторы отворачиваются, не дают ответа. 

В системе координат, где единственный на всю страну музей на месте бывшего лагеря переформирован в музей правоохранительных, так сказать, органов, это выглядит леденяще органично. О чем еще переживать в фильме о зоне, живущей в 2017-м году по понятиям сталинской эпохи? Разумеется, о том, победит ли в песенном телеконкурсе лучшая надзирательница! Есть ли ирония в этой метафоре, сказать почти невозможно. Это как со многими явлениями нашей жизни: объявит на каком-нибудь сборище Путин, что баллотируется на очередной срок, и для одних это — черная комедия, антиутопия, Оруэлл, а для других — повод откупорить «Советское шампанское» и перестать сомневаться в завтрашнем дне. Так и «Жги!», в зависимости от вашего взгляда на мир и страну, можно расценивать как разоблачение «вертикали власти», а можно — как ее легитимизацию. 

«Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь», — отчаянно поет Ромашка, жалея о своей загубленной карьере певицы. Она еще не знает, что карьера ждет ее впереди. Жизнь можно повернуть назад — именно потому, что время давно остановилось. Даже за спиной у Алевтины на тюремной сцене —  нарисованные часы без стрелок. Она выступала на этой сцене еще девочкой-ромашкой, под аккомпанемент бабушки. Прошли годы, скоро и она сама станет бабушкой. Но песни — все те же, зона — все та же, и часы по-прежнему стоят. Вот она, вожделенная стабильность.