Письмо театрального продюсера Екатерины Вороновой, которая уехала из России. Максимально коротко

«Медуза» 28 ноября опубликовала письмо театрального продюсера Екатерины Вороновой, которую Генпрокуратура России попросила объявить в международный розыск по делу «Седьмой студии». Для тех, у кого нет времени читать полный текст, мы сделали кратчайший пересказ письма — всего в шести абзацах.

Я, Екатерина Воронова, театральный продюсер, работала в 2011-2014 годах в «Седьмой студии» и занималась проектом «Платформа». Я сомневаюсь в справедливом разбирательстве по делу Кирилла Серебренникова. Я не давала подписки о неразглашении и готова рассказать все как есть.

С Серебренниковым я познакомилась в 2007 году и работала с ним. Он — выдающийся режиссер мирового уровня. С Итиным, Малобродским и Масляевой я познакомилась в 2011 году. Итин помогал мне взаимодействовать с главным бухгалтером Ниной Масляевой. С Малобродским у нас были рабочие отношения. Масляеву Итин представил мне как «достойного профессионала».

«Платформа» за три с половиной года работы выпустила шесть больших мультижанровых мероприятий, 15 театральных проектов, шесть танцевальных спектаклей, были подготовлены 32 концертные программы, представлены 30 отдельных перформансов в рамках трех медиафестивалей, проведены более 50 дискуссий, лекций и мастер-классов. По роду деятельности мы многие вещи покупали за наличные — например, реквизит; а зарплату сотрудники получали в кассе на «Винзаводе». Я перевела часть оплаты в безналичный расчет, но все по безналу покупать невозможно. Все траты, даже за наличные, тщательно документировались. Когда случался кассовый разрыв (например, в начале года, ведь финансирование от Минкульта поступало в середине февраля, а зарплату надо было платить), его восполнял гендиректор (Итин) из собственных средств — а потом деньги возвращались ему главным бухгалтером (Масляевой).

Серебренников ничего, кроме зарплаты и гонораров, никогда не получал. Он никогда не интересовался финансовой частью нашей общей работы. В офисе, где выдавались деньги, он не бывал.

В 2014 году мы провели независимый аудит «Седьмой студии». Он выявил множество бухгалтерских нарушений. Кроме того, выяснилось, что «Седьмая студия» платила дочери Масляевой, про которую до этого никто ничего не знал. И вообще по документам работу делали одни люди, а получали зарплату — другие; в отчетности не отражались некоторые покупки. Я была в ужасе. Мы хотели, чтобы Масляева исправила допущенные ею ошибки, но она почти не помогала и в итоге уволилась. В 2014-м, когда мы готовились к закрытию «Платформы», я решила, что часть внутренних документов — например, по расходованию наличных — можно уничтожить, поскольку они никому не понадобятся. Уничтоженные документы сейчас могли бы подтвердить мою невиновность и невиновность других обвиняемых по этому делу.

Методы «Платформы» по ведению дел не были безупречными, однако ни о каких хищениях речи быть не может.