Убийство актрисы и «Большая игра» двух империй Два увлекательных русских романа: детектив Яны Вагнер и исторический роман Андрея Геласимова

Литературный критик «Медузы» Галина Юзефович рассказывает о двух увлекательных русских романах — детективе «Кто не спрятался» Яны Вагнер и историческом романе «Роза ветров» Андрея Геласимова.

Яна Вагнер. Кто не спрятался. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2017

Издатель отважно позиционирует «Кто не спрятался» как «детектив, в котором не так уж важно, кто преступник». Не сказать, чтобы применительно к детективу это звучало комплиментом, но, к счастью, рекламный слоган не вполне точен: кто убийца, разумеется, очень важно. Другое дело, что сюжетный каркас романа Яны Вагнер упруг и почти без деформаций выдерживает массив сведений, с точки зрения детективной интриги излишних. Это характеризует и роман, и его создателя с самой лучшей стороны: при наличии не остывшего еще толком трупа скормить читателю пару сотен страниц, не имеющих отношения к расследованию, и при этом не растерять читательского интереса и доверия — задача не из простых. Но Вагнер с ней справляется — не так хорошо, пожалуй, как Кейт Аткинсон или великая Патриция Хайсмит, и все же очень, очень прилично. 

Десять человек — девять старых друзей из России и их сопровождающий по имени Оскар — на неделю заезжают в уединенную виллу на горе. Почти все они приехали в маленькую восточноевропейскую страну снимать сериал (Вадик — режиссер, Ваня — спонсор, Соня — актриса, Татьяна написала сценарий, Егор отвечает за юридическое сопровождение проекта), но на самом деле сериал этот — производная от их давнишней, юношеской дружбы и скорее повод что-то поделать вместе, чем самоцель. В первый же вечер компания вусмерть напивается, подтверждая худшие представления тихого аборигена Оскара о русских туристах, а утром обнаруживаются сразу три весьма неприятные вещи. Во-первых, ночью с небес пролился ледяной дождь, линия электропередач оборвана, и потому в доме нет света, а подъемник — единственная ниточка, связывающая гору с «большой землей», — не работает. Во-вторых, рация, по которой можно вызвать полицию и спасателей, разбита. А в-третих (и это, конечно, хуже всего) их Соня — неотразимая Соня, звезда Соня, социопатка Соня, гениальная актриса и великий манипулятор — лежит в сугробе мертвая, с неаккуратными дырками от лыжной палки в груди и животе, с разбитым лицом и сломанной лодыжкой. 

Поскольку в отличие от персонажей многих других герметичных детективов, герои Яны Вагнер не потрудились, отправляясь на гору, захватить с собой профессионального сыщика, в этой точке интрига стремительно изгибается в сторону психологической драмы. За неимением Пуаро, способного быстренько все расставить по местам, все оставшиеся в живых обречены самостоятельно изводить себя и друг друга подозрениями (истинными и ложными), исповедоваться в грехах, признаваться в любви, а главное — вспоминать. Конечно же, мотив для убийства обнаружится у каждого: про кого-то покойная Соня (при жизни та еще стерва) выведала стыдную тайну, кому-то разрушила карьеру, кого-то терзала ревностью, кому-то много лет морочила голову несбыточной любовью. И конечно же, убийцей окажется тот единственный человек, которому, по сути, Соня не сделала ничего плохого — во всяком случае, не навредила лично.

Назвать роман Яны Вагнер поджарым и динамичным было бы некоторым преувеличением, однако совсем уж лишнего балласта в нем мало. Герои — сорокалетние потрепанные жизнью люди, с их долгими и сложными историями надежд и утрат, взаимных претензий, предательств и безусловной, не рассуждающей любви — кажутся настолько живыми и понятными, что просить их замолчать или хотя бы ускориться не повернется язык. Они говорят и говорят о себе, забалтывая собственный страх, выдавая массу избыточных подробностей, делясь интимным, — и все, что остается читателю, это слушать, умирая от сочувствия, узнавания и раздражения (Как, ну как же можно довести себя до этого всего! Да вот так и можно, нам ли не знать, сами такие). 

А вот кому некоторая сдержанность определенно не повредила бы, так это автору: Яне Вагнер настолько важно подробно проговорить какие-то вещи, что вокруг них она закладывает по два, а то и по три круга. Рассказывая историю девочки, которую в детстве избивал отец, назидательно подчеркивает (вдруг читатель не понял), что зажатая внутри, нереализованная агрессия чревата взрывом, а потом повторяет тот же тезис еще раз — эдаким контрольным в голову. Вычерчивая любимую свою идею о глубинной и мистической связи между женщиной и ее домом, приводит для большей доходчивости пример, а потом — чтобы уж совсем без вариантов — еще два. 

Впрочем — и эту мысль на манер Яны Вагнер не грех повторить еще разок — роман устроен таким образом, что даже балласт закреплен в нем очень надежно. Целая толпа героев, которых можно любить и которым хочется сопереживать, в сочетании с крепким сюжетом способны компенсировать любые издержки — даже системное авторское неверие в то, что читатель не такой дурак, как кажется.

Андрей Геласимов. Роза ветров. М.: Городец, 2017 

Если бы русская литература была устроена так же, как английская, то «Роза ветров» Андрея Геласимова стала бы хорошей заявкой на шорт-лист Букеровской премии. Консервативный и просторный исторический роман, написанный при этом свежо, прозрачно и ясно, да еще и основанный, как принято говорить, на реальных событиях (именно такова «Роза ветров») — ровно то, что неизменно высоко котируется в рамках англоязычной литературной традиции. Однако русская литература — совсем не английская, поэтому у нас роман Геласимова смотрится подозрительной экспортоориентированной диковиной, скроенной по каким-то совершенно чуждым лекалам. Как результат, первую треть книги читатель недоверчиво ждет хитрого постмодернистского коленца (не может же в современном русском романе все в самом деле быть так просто), во второй трети свыкается с мыслью, что коленца не будет, и только к третьей начинает понемногу получать удовольствие от чтения. Что, конечно, не совсем справедливо: при всех своих странностях роман Геласимова — доброжелательная к читателю, надежная и увлекательная проза, достойная если не восхищения, то во всяком случае благодарности и симпатии с самых первых страниц. 

В центре «Розы ветров» — судьба флотского офицера Геннадия Невельского, наставника великого князя Константина, а после — героического исследователя Приморья, в середине XIX века впервые прошедшего устьем Амура и доказавшего, что Сахалин — это остров. В начале романа мы встречаем героя в Лиссабонском театре, где Невельской лихо спасает юного императорского сына от загадочных злоумышленников, а в финале оставляем его на палубе транспорта «Байкал» во главе горстки русских моряков, отражающих нападение диких дальневосточных туземцев-гиляков. В зазор между этими двумя точками укладываются сложные интриги российско-английской «Большой игры» (Британия всеми силами рвется на китайский и японский рынки, что противоречит стратегическим интересам России), морские походы с подробным, но не утомительным описанием корабельного быта, полудетективная семейная драма в поместье самого Невельского, бал с участием гардемаринов и воспитанниц Смольного института, колониальная политика, романтическая история любви, несколько эпизодов с участием поэта Тютчева (к слову сказать, самого отталкивающего персонажа в книге) и — куда ж без этого — немного пресловутого «хруста французской булки» и «России, которую мы потеряли» (впрочем, без излишеств и в рамках хорошего тона). Роман катится от завязки к развязке плавно и уверенно, и хотя «невозможно оторваться» не совсем тот оборот, который первым придет вам в голову, в одном можно не сомневаться: «Роза ветров» писалась не для беззаконного авторского самовыражения, а с честной и редкой (а потому особенно ценной) интенцией сделать читателю хорошо.

Если искать роману Андрея Геласимова параллель в современной русской словесности, то, пожалуй, самой близкой окажется прошлогодний «Тобол» Алексея Иванова. И хотя, конечно, Геласимову (как и практически всем остальным отечественным романистам) далеко до ивановского драйва, многолюдия и масштаба, наметившееся возрождение жанра исторического романа в формате, отличном от набившего оскомину ретродетектива, — это отличная новость для российского читателя.