«Было бы обидно, если бы отец оказался какой-нибудь серостью» Как вырасти в неполной семье — и узнать о своем отце уже взрослым

По данным Росстата, в России около пяти миллионов неполных семей, где матери воспитывают детей в одиночку — это почти треть всех российских семей, где есть дети до 18 лет. Одиночное материнство считается чем-то вроде варианта нормы — отсюда и расхожая шутка про то, что в России давно узаконены однополые семьи, потому что многих воспитывали мама и бабушка. Специально для «Медузы» Кристина Сафонова поговорила с людьми, которые выросли без отцов — а потом узнали, кто они.

Подавляющее большинство людей, с которыми говорила корреспондент «Медузы», либо отказывались говорить о своих отцах вовсе, либо просили об анонимности. «Медуза» публикует два анонимных монолога и один — с реальными именем и фамилией собеседницы

Таня, 25 лет

«Мне казалось, что я сама себя воспитываю»

До пяти лет я жила вместе с мамой и ее родителями. Потом мама вышла замуж за очень богатого мужчину по имени Виктор, и мы переехали к нему. У мамы и Виктора были странные отношения. Мама говорила мне, что живет с ним из-за денег и запрещала считать его отцом. О своем родном папе я знала тогда немного — его звали Руслан, и он занимался каким-то бизнесом, а когда мне было восемь месяцев, уехал из дома и не вернулся. Полиция так и не смогла его найти. Поэтому долгое время я была уверена, что он погиб.

Мне хотелось узнать об отце больше, но на мои вопросы было некому ответить. Мама, бабушка и дедушка утверждали, что его больше нет и отказывались обсуждать эту тему. Иногда кто-нибудь из них добавлял, что если отец нас бросил, то общаться с ним не стоит. Родственников папы я не знала, а потому верила во все, что мне говорили.

Когда мне было одиннадцать, мама снова вышла замуж, и мы переехали из Москвы в Краснодарский край. У меня были очень плохие отношения с новым отчимом, Игорем. Мама говорила, что я должна смириться с ее выбором, потому что она влюблена — и если Игорь от нее уйдет, виновата буду я. Через два года отчим поднял на меня руку. Я поняла, что не смогу жить с ним под одной крышей, и уехала к бабушке и дедушке в город Дмитров Московской области.

После этого мы с мамой практически перестали общаться. Бабушка и дедушка дали мне дом и по возможности старались заменить родителей. Но часто мне казалось, что я сама себя воспитываю. Дедушка — заслуженный атомщик России — постоянно пропадал на работе, обеспечивая не только нас с бабушкой, но и новую семью моей мамы.

Бабушка и дедушка очень консервативные. Они закончили МГТУ имени Н. Э. Баумана и придают высшему образованию большое значение. Естественно, им было непросто воспитывать странного подростка с розовыми волосами. Под их давлением я все-таки поступила в университет, но так и не закончила его. Меня увлекла работа — в 16 лет я начала сама себя обеспечивать и жить отдельно. С бабушкой и дедушкой у нас сохранились очень хорошие отношения. Думаю, родители — не те, кто родил, а те, кто воспитал. В моем случае — это бабушка и дедушка. Я стараюсь помогать им, чем могу — кроме меня им не на кого рассчитывать. Правда, они до сих пор скептически относятся к моей профессии. Им кажется, что повар — это несерьезно.

«Он сразу признал во мне свою дочь»

О том, что мой отец жив, я узнала незадолго до своего совершеннолетия от маминой сестры. Она ничего не объяснила, только сказала, что мой папа не пропал без вести, и все скрывают от меня правду. Не думаю, что это было сделано из хороших побуждений — у тети плохие отношения со всеми в нашей семье. Я сразу же позвонила маме. Но вместо того, чтобы объяснить, она накричала на меня. Единственное, что мне удалось тогда узнать, — это то, что брак с моим отцом был для мамы вторым. И в один день папа просто бросил нас. После этой истории у нас с мамой начались реальные проблемы. Я не смогла простить ее за то, что она врала мне всю жизнь.

Найти отца было несложно. По имени и фамилии гугл сразу же выдал его страницу в фейсбуке. Я не похожа ни на кого из семьи, но увидев фотографию папы, поняла, что это точно он — моя копия, только постарше и мужчина. Я написала: «Привет» и, получив ответ, спросила почему он нас бросил. Отец попросил мой номер, позвонил, и мы начали общаться.

Он сразу признал во мне свою дочь. Сказал, что пытался меня найти, звонил, но ему не давали со мной общаться. На вопрос почему он нас бросил, папа сказал: «Такое было время. Но теперь ты будешь под моим покровительством». Вообще, первое время он требовал от меня постоянного интереса и внимания к себе. Все это было очень странно. Плюс, мама звонила без конца, говорила про отца гадости и просила прекратить с ним общаться. Вскоре подключились и дедушка с бабушкой. Дедушка рассказал, что перед отъездом мой папа украл у него документы и взял на его имя кредит. Об этом стало известно только через несколько лет, когда на дедушку подали в суд. Отец сказал мне, что не думал, что так получится.

Где-то через два месяца после знакомства папа пригласил меня к себе в гости в Петербург. Как раз тогда там был концерт Thirty Seconds to Mars. Я поехала с подружкой на три дня. Отец встретил нас в аэропорту. Подруга сразу сказала, что мы ужасно похожи. Он такой высокий, под два метра, полный. Но больше всего мне запомнились его многочисленные перстни и широкие цепи. Это была странная и не самая приятная встреча: мы довольно сухо поздоровались и пошли к машине, где ждал его водитель. Мне было страшно. На тот момент я уже знала, что мой папа дважды сидел.

Мы с подругой остановились в гостинице, но с отцом я виделась каждый день. Даже была у него в гостях. Обстановка у него дома произвела на меня странное впечатление — там все в сусальном золоте, джакузи с неоновой подсветкой. Оказалось, что у папы есть жена — довольно своеобразная женщина. Она делала вид, что меня не существует.

Судя по всему, мой отец занимается незаконной деятельностью, но напрямую он мне в этом не признался. Вообще, он оказался очень циничным и бесчувственным человеком. Рассказал мне много неприятных вещей, — например, о том, что никто меня особо не желал. Меня зачали только для того, чтобы он вышел из тюрьмы. Не знаю, за что именно папа сидел — эта история покрыта мраком. После этой поездки я поняла, что родственники скрывали от меня правду все эти годы, потому что хотели забыть о случившемся, как о страшном сне.            

«Я сказала, что прощаю его за все»

Когда я вернулась в Москву, отец начал мне звонить и диктовать условия жизни. Говорил, что женщина не должна работать, а потому он перевезет меня в Петербург и устроит к себе в фирму. Еще он хотел выдать меня замуж за сына своего партнера, когда мне исполнится 20 лет. Я спросила, где папа был всю мою жизнь. Он разозлился и сказал, что я ему не дочь. Меня это очень сильно ранило. Потом я несколько раз звонила отцу, но он не брал трубку. Один раз мне все-таки удалось дозвониться до него с другого номера. Я сказала, что прощаю его за все. Больше мы не общались.

Детские обиды до сих пор влияют на мою жизнь. От партнеров я жду заботы и даже какого-то замещения родителей. Осознать это мне помог психотерапевт — я пошла на сеанс, потому что меня очень тревожила ситуация с мамой. Она никогда меня не понимала и не поддерживала. Часто я думаю, что если у меня будут дети, я буду относиться к своим обязанностям намного серьезнее, чем, возможно, мои сверстники. У меня есть только один пример хороших родителей — это мой босс и его жена. Они общаются со своими детьми на равных, позволяют им иметь собственное мнение и не скрывают от них правду.

Мои отношения часто рушились, когда я понимала, что не хочу растить детей со своим партнером. Возможно, сейчас я встретила подходящего человека. Думаю, вместе мы могли бы воспитать детей правильно — чтобы они были самостоятельными, но при этом постоянно чувствовали нашу поддержку. Мне этого в жизни не хватило. Я всегда отвечала за себя сама. Было тяжело.

Егор, 37 лет

«Мама не пыталась играть роль мужчины»

Мои родители развелись, когда я был еще младенцем. Мама все делала за двоих. Очевидно, ей приходилось непросто. Да и кому было просто в девяностые? В моей школе неполная семья не считалась какой-то экзотикой. Развод родителей — довольно типичная картина в то время. Поэтому надо мной никто не издевался. Нехватка отца ощущалась, только когда моих друзей из полных семей возили на рыбалку. У меня такого не было. Мама не пыталась играть роль мужчины. Она отдавала меня в различные спортивные секции, но скорее потому что хотела приобщить меня к спорту. Позже мама во второй раз вышла замуж, и у меня появился отчим. Но отцом я его не считал.

Когда я вырос, начал понимать, что мне не хватало отца как примера. Дети ведь копируют поведение своих родителей. Наблюдая за мужчиной в доме, можно невольно научиться каким-то базовым вещам, — например, как обращаться с женщиной или когда нужно дать в морду обидчику.

При этом я всегда знал, где мой папа. Мне не говорили, что он космонавт или что-нибудь вроде этого. Я знал, что у него есть другая семья, и они живут в Москве. Тогда как мы с мамой — в Анапе. Отец с мамой порой созванивались. Но я с ним никогда не разговаривал, просто не чувствовал потребности. К тому же тогда не было мобильных телефонов, да и стационарные не в каждом доме стояли. Для междугородних звонков надо было идти в почтовое отделение. Стоило это недешево. Возможно, мы с отцом не общались еще и потому, что его новой жене это было неприятно.

«Я сразу начал называть его папой»

Я не искал отца, он сам меня нашел. В 19 лет я поступил в университет в Москве и начал жить в общежитии. Как-то раз мне позвонил папа. Понятно, что разговор из телефона-автомата, к которому стоит большая очередь, не мог быть очень продолжительным и сентиментальным. После этого он через друзей передал мне 200 долларов — большие по тем временам деньги. Я их потратил — строго говоря, всегда так спускаю деньги — на красивые ухаживания за своей будущей женой, сейчас уже много лет как бывшей. Не знаю, помогал ли отец нам с мамой до этого. Но вряд ли эти суммы были существенными, хотя папа жил достаточно богато. Помню, раньше меня это задевало.

Мы не общались до прошлого ноября, когда я сильно заболел. Отец тогда был проездом в Москве и предложил мне встретиться. Он искренне хотел меня поддержать. Не могу сказать, что у меня были какие-то ожидания на его счет или желание прижаться к отцовской груди. Просто любопытство.

У моего отца была очень яркая жизнь. Он еврей из донецкой Горловки, где сейчас идет война. В советское время работал в театре кем-то вроде продюсера. После распада Союза занялся собственным бизнесом. Потом на него «наехали», и он был вынужден все продать и переехать в Испанию. Папа живет там до сих пор, держит ресторан, в котором он и владелец, и повар. Ему помогают два моих сводных брата — светловолосые амбалы, оба кикбоксеры, один — чемпион Барселоны. Отец был женат раза четыре. У него пять детей — и это только те, которых я помню.

По поведению он больше испанец: шумный, разговорчивый, открытый, подкупающе веселый и очень непосредственный. Говорит с акцентом, временами переходит на испанский. Когда мы с ним сидели в ресторане, он перед уходом позвал весь персонал, поблагодарил сотрудников и пожал каждому руку. В России, по-моему, не принято так делать, но люди хорошо отнеслись к этому.

У нас с отцом есть общие черты, — например, еврейский нос. Вообще для своих 60 лет он очень крепкий, высокий и красивый мужчина. Знаю, что в молодости он, как и я, занимался боксом. Но это просто совпадение.

Мы с ним поговорили за жизнь. Что удивительно, чувства неловкости не было. Я сразу начал называть его папой. Он ведь мне не приятель, чтобы по имени обращаться. У меня не было вопросов вроде: «Почему мы не общались раньше?» или каких-то претензий. Это ни к чему. В целом, встреча была очень интересной и по-хорошему удивительной. Я тогда подумал, что отец — классный мужик. Было бы обидно, если бы он оказался какой-нибудь серостью.

«Биографию не выбирают»

После этой встречи мы какое-то время не общались. Отец звонил мне, но у меня был достаточно сложный период в жизни, не до разговоров. Сейчас я планирую возобновить общение. Может, даже съезжу к нему в гости в Барселону. Надо понимать, что нас с отцом не связывают какие-то сентиментальные чувства. Нам просто интересно вместе. Мама знает, что мы виделись. Она нормально к этому отнеслась.

Конечно, если бы родители не развелись, моя жизнь могла бы сложиться по-другому. Но это все равно, что представлять себя сыном маршала или питерского оперативника. Биографию не выбирают. Мне повезло, в моем окружении — в университете, на работе — было много достойных мужчин, у которых можно было чему-то научиться.

Конечно, были моменты, когда мне казалось, что если бы я рос в полной семье, я бы достиг большего. Но в этой ситуации есть и плюсы — сложности закаляют. Я привык всего добиваться сам. Окончил престижный московский университет, сделал не самую плохую карьеру и доволен. У меня нет желания свалить на кого-то вину за то, что у меня не получилось.

Анна Чесова, 30 лет

«Папа уехал»

Моя мама никогда не была замужем и родила меня достаточно поздно, в 29 лет. Так получилось, что она первой из всей семьи получила высшее образование — собрала вещички и из деревни поехала поступать в Днепропетровск. Отучившись, она устроилась на работу инженером-геофизиком — это человек, который занимается поисками месторождений природного газа. Мама работала на севере, в маленьком городе Лабытнанги. Выбор женихов там был небольшой. Однажды мой папа приехал в Лабытнанги по работе и закрутил с мамой производственный роман. Когда командировка закончилась, отец вернулся в Тюмень к жене, а мама обнаружила, что беременна. Тогда не было интернета и социальных сетей, и связаться с человеком из другого города было не так просто. Но не думаю, что найти моего отца для мамы было бы большой проблемой. Это был ее осознанный выбор — не сказать папе о том, что у него есть дочь на стороне. Позже она говорила, что в какой-то момент поняла, что ее характер не подходит для семейной жизни.

Эту историю я знаю в общих чертах. Мне рассказывали ее кусками и только в результате настойчивых расспросов. Сначала мама говорила, что папа уехал, потом — что его просто нет. Я была маленькой и не умела добиваться ответов на вопросы, которые меня интересовали. Но с годами, по чайной ложке в разговор, мне удалось собрать все детали воедино. У нас с мамой было всего несколько откровенных разговоров на эту тему. Мне кажется, она до сих пор не любит говорить об отце, и я могу ее понять.

«Меня дразнили безотцовщиной»

Я долго не знала о том, что у детей должны быть папы. В детском садике на это всем было более-менее насрать. А вот в младших классах школы, когда дети начали более-менее разговаривать и становиться злыми, сверстники объяснили мне, что отсутствие папы — это смешно и плохо. Меня дразнили безотцовщиной. Тогда же я стала интересоваться у мамы, почему у меня нет отца.

Всю школу самым унизительным процессом для меня было заполнение классного журнала. Каждое 1 сентября ученикам выдавали бумажки, на которых они должны были написать свое имя, отчество и фамилию, год рождения, имена родителей, места их работы и номер домашнего телефона. Получалось такое мини-досье на каждого ребенка. Естественно, я не могла написать ничего о папе.

Помню, как новая классная руководительница в пятом классе раздала нам эти гребаные бумажки. А потом при всех спросила, почему я не записала отца. Я встала и начала заикающимся голосом объяснять, что у меня нет папы. В ответ: «Как это нет папы? Твой папа умер?» Я говорю: «Нет», — но учительница все равно не поняла и продолжила: «Твои мама с папой развелись? Если развелись, все равно нужно папу написать». Я стояла на своем, но она отказывалась понимать: «А что с твоим папой?» Мне было 9 лет, и я была вынуждена при всем классе объяснять учительнице, что мой отец не знает, что у него есть дочь. Довольно унизительная история. До сих пор помню тот момент, и как смеялись одноклассники.

«Мама заменила мужчину в доме»

Мама воспитывала меня в девяностые, во времена тотальной нищеты. Ситуация, когда ей нечем было меня кормить, была реальностью на протяжении многих лет. Нам не к кому было обратиться за помощью, поэтому маме приходилось справляться самостоятельно. Так, чтобы выучить меня в институте в Москве, она делала уборку на собственной работе. До шести вечера выполняла обязанности инженера, а потом брала тряпку в руки и мыла все три этажа здания.

Мама не пыталась заменить отца, но заменила мужчину в доме. Тогда не было «Икеи», Avito и YouDo, да и вообще ничего не было, потому что мы жили в очень маленьком городе. Мама научилась делать мастерски несколько вещей. Например, класть плитку — причем лучше любого мастера-ремонтника. Еще она может поклеить обои, покрасить потолок, починить мебель и сантехнику, прочистить сточные трубы. В общем, сделать всю работу по дому, которой традиционно занимались мужчины. Никто не верил, что ремонт в нашей квартире делала женщина без специального инструктажа.

Я помню только один неприятный случай, связанный с отсутствием у моей мамы мужа. Мне купили письменный стол. Он как-то сложно собирался, поэтому мама обратилась за помощью к соседу по лестничной клетке. Он помог собрать стол, но не успел прикрутить дверцу. На следующий день сосед должен был вернуться и закончить работу. Но его не пустила жена. Испугалась, что моя мама таким образом хочет увести ее мужа из семьи. Отношение к одинокой женщине, которая просит о помощи, как к потенциальной разлучнице было ужасно неприятным.

Сейчас у нас очень близкие, но в то же время сложные отношения. Мама знает обо мне все: как я провожу время, с кем работаю, общаюсь, как зовут этих людей и как они выглядят. Она живет моей жизнью. Я — ее единственный по-настоящему близкий человек. Конечно, это накладывает определенный отпечаток. Если мои подруги могут раз в неделю написать своим мамам в WhatsApp, то я звоню своей каждый вечер. Это моя святая обязанность на протяжении всех лет, что я живу в Москве. С годами мы с мамой пришли к тому, что я могу не звонить ей в пятницу и выходные, когда отдыхаю от работы.

«Показалось, что мы совсем непохожи»

Обычно у людей, у которых нет пап, в графе «отец» свидетельства о рождении стоит прочерк. В моем записан некто Шаталов Виктор Федорович. Моего папу действительно так зовут, только фамилия другая — об этом я узнала лет в 15-16. Когда мама записывала отца в свидетельство, она придумала, что у нее есть муж, причем, с такой же фамилией, как у нее.

В 18 лет у меня появился интернет. Первое, что я сделала, — вбила в «Яндексе» ФИО своего отца. Первая ссылка вела на сайт крупной тюменской больницы. В свое время мама рассказала мне, что папа по профессии врач-хирург. В разделе «Начальство» была краткая сводка о нем и небольшое фото. Я увеличила эту фотографию в редакторе и долго всматривалась в лицо папы. Тогда мне показалось, что мы совсем непохожи. Что это какой-то чужой мужик, и я точно не могу быть его дочерью. Через время я снова взглянула на фото и нашла общие черты.

Я аккуратно рассказала маме о том, что нашла отца и узнала, что он руководит больницей в Тюмени. В ответ на это она помолчала, затянулась сигаретой и сказала: «Когда мы с ним были знакомы, он даже кандидатскую не мог защитить. А теперь, смотри-ка, руководит больницей!», — и тут же сменила тему. Это был единственный раз, когда мама позволила себе эмоциональное, саркастическое высказывание по поводу отца.

С тех пор как я нашла папу, прошло одиннадцать лет. Я знаю, где он живет, работает. Сообщить ему о своем существовании — дело пяти-десяти минут. Но я до сих пор этого не сделала. Не могу сказать, что мне не хватает решимости. Просто это не первостепенная задача. Был период, когда я не хотела ему писать, потому что считала, что это разрушит его семью. Жена узнает об измене. Дети (у него их двое) — о том, что у папы есть ребенок на стороне. Кто бы что ни говорил, а такое простить совершенно невозможно.

«Я убегаю, стремлюсь к одиночеству»

В прошлом году я развелась с мужем. У меня был сложный период в жизни, и я впервые пошла к психотерапевту. Причем сразу на четырехчасовую консультацию. Когда мы с доктором обсудили все насущные проблемы, остался еще оплаченный час, и я вспомнила о такой особенности своей жизни, как отсутствие отца. Я рассказала, что иногда мне кажется, что мои взаимоотношения с мужчинами не складываются, потому что я не существую для собственного папы. Из-за этого мне хочется как бы не существовать для мужчин, с которыми у меня романтические отношения, — я убегаю, стремлюсь к одиночеству, влюбляюсь в тех, кто не хочет быть со мной. Для меня не существует понятия мужчины, который готов поддержать. Я боюсь просить о помощи, особенно мужчин. И, как правило, не умею пускать их в свою жизнь.

Тогда доктор сказал мне фразу, которую я запомнила надолго: «Самое важное в нашей жизни — возможность выбора. Не сообщая отцу о своем существовании, вы лишаете его этой возможности. Может быть, он не захочет с вами общаться. А может, наоборот, вы станете для него еще одним близким человеком».

Прошел год, и я поняла, что доктор прав. Позвонить отцу я бы не смогла, а вот написать более-менее личное письмо хочу. Я решила, что сделаю это до того, как мне исполнится 31 год. Мне не в чем обвинить папу — у него был роман на стороне, он не знал о моем существовании. Все, что я хочу, — сообщить о том, что у него есть дочь, которой уже 30 лет. Если отец не захочет общаться, я пойму его и вряд ли расстроюсь. У меня никогда не было папы, что с того, если его не будет еще несколько десятков лет? Если согласится, думаю, я полечу в Тюмень и познакомлюсь лично. Хотя мне сложно представить, о чем разговаривать с человеком, который твой отец, но при этом вы друг другу совершенно чужие люди.

Я несколько раз говорила маме о том, что собираюсь написать отцу. Каждый раз она просто молчала.