Музыкальный критик сбежал от «черных риелторов» в Чечню. Он утверждает, что там его держали в рабстве и отбирали у него деньги за рецензии

Вечером 1 августа драматург Михаил Жилкин рассказал у себя в фейсбуке, как он стал жертвой «черных риелторов», потом год провел в плену в подмосковном Наро-Фоминске, после чего уехал в Грозный, где фактически попал на четыре года в рабство. По словам Жилкина, в Чечне бандиты у него отобрали все документы и банковские карты, ежемесячно присваивали себе его зарплату (Жилкин писал рецензии для интернет-сайта), а также угрожали расправой, если он попытается сбежать. Однажды его сильно избили, и он все-таки решил обратиться за помощью — директор московского «Театр.doc» Елена Гремина и сотрудники правозащитного центра «Мемориал» помогли Жилкину вернуться в столицу. «Медуза» поговорила с самим Михаилом Жилкиным — и с человеком, который, по версии драматурга, вывез его в Чечню: тот отрицает все обвинения Жилкина.

Наро-Фоминский пленник

Михаил Жилкин — драматург, он окончил филологический факультет в университете Иркутска. В 1993 году его пьесу напечатали в журнале «Современная драматургия», после чего его заметил режиссер Олег Ефремов и пригласил в «Лабораторию нового театра» при МХАТе. После смерти Ефремова в 2000-м лабораторию расформировали, а Жилкин устроился помощником художественного руководителя «Геликон-оперы».

«У матери был рак, нужно было делать очередную операцию, родители продали квартиру в Иркутске и переехали ко мне в Москву», — рассказывает Жилкин «Медузе». В 2009 году, чтобы расплатиться с долгами за операции, драматург продал московскую недвижимость и купил себе таунхаус в Подмосковье, около Наро-Фоминска. «Практически сразу я нанял фирму, которая делала ремонты. Спустя несколько месяцев я узнал, что ее руководитель — местный „черный риелтор“, обманным путем он оформил на себя половину моего дома, а потом передарил ее своей сестре», — говорит Жилкин.

По его словам, сестра предполагаемого мошенника была сотрудницей наро-фоминского отделения полиции, ее муж — оперуполномоченным там же, а отец работал прокурором в районе (в УМВД по Наро-Фоминскому району «Медузе» заявили, что затрудняются сказать, о ком из сотрудников может идти речь, — и обещали перезвонить). Судебное разбирательство, рассказывает Жилкин, закончилось тем, что его обязали подписать отказ и от второй половины дома. Слова Жилкина подтверждаются решением Наро-Фоминского суда, которое в марте 2012 года прекратило производство по делу о признании договора дарения недействительным по ходатайству истца.

А потом Жилкин на год попал в плен.

«Местной банде осетин было дано задание от меня избавиться», — уверяет Жилкин. По его словам, ему решили сохранить жизнь «в обмен на его заработки». Драматург утверждает, что его держали в съемной квартире в Наро-Фоминске, он писал рецензии на записи классической музыки для нескольких сайтов, а деньги у него отбирали.

Жилкин говорит, что пытался рассказать своим театральным друзьям о том, что он стал заложником, но ему никто не верил. «Что за бред, что за ерунду ты несешь?» — цитировал их Жилкин. По его словам, каждый раз, когда бандиты видели, что он пишет письмо, его били.

«В конце концов муж владелицы половины моего дома спросил у этих осетин, почему я еще жив, и они сказали мне готовиться», — говорит Жилкин. Тогда он, по его словам, решил позвонить знакомому чеченцу, с которым он познакомился в театре на одной из премьер. «На следующий день приехали семь крепких парней, избили всех, кто был в квартире, забрали меня, документы на дом и привезли меня в Москву», — рассказывает Жилкин.

Жилкин рассказывает, что после освобождения он решил принять ислам. Он отмечает, что всегда интересовался отношениями человека с Богом, задавался разнообразными жизненными вопросами, но ответы смог получить только благодаря исламу.

Чеченский пленник

«Один из моих спасителей — 28-летний Ибрагим Гуржиханов — стал уговаривать меня переехать в Чечню. Говорил, что мне как мусульманину там будет лучше, а здесь за мной будут продолжать охотиться бандиты из Наро-Фоминска», — вспоминает Жилкин. По его словам, в 2012 году Ибрагим (на тот момент Жилкину ничего не было известно о роде его занятий — хотя «у него были какие-то дела» в Санкт-Петербурге и Москве) «перевез» Жилкина в Петербург, где у него «были свои менты», помог с восстановлением документов, а также с получением пенсии по инвалидности — еще в 2001 году Жилкин перенес инсульт.

В конце 2013-го Жилкин и Гуржиханов переехали в Грозный. «Когда я приехал в Грозный, начался уже совсем другой разговор. Ибрагим забрал у меня все документы, банковскую и пенсионную карты. Сказал: скажи спасибо, что тебя не убили», — говорит драматург и критик. По его словам, Гуржиханов выдавал ему около восьми тысяч рублей в месяц на жизнь, а остальной заработок и пенсию забирал себе. Жилкин говорит, что продолжал писать рецензии и зарабатывал уже около 60 тысяч рублей в месяц.

«Он просто взял [документы и деньги], и все. Физического насилия не было, но я некрепкий человек, а он может и ударить», — говорит «Медузе» Жилкин.

Поначалу Жилкин жил на заброшенной автомойке в райцентре Шали, куда раз в два-три дня ему привозили еду. Там был плохой интернет, и Жилкин уговорил Ибрагима Гуржиханова перевезти его в Грозный — чтобы иметь возможность работать. Критик говорит, что он не был рабом в полном смысле этого слова — например, мог свободно передвигаться по городу и общаться с людьми. По его словам, соседи знали о его положении, но ничего сделать не могли.

Работодателям — сайту «CD в подарок» — Жилкин о себе тоже, по его словам, ничего не рассказывал. «Я сломался, — рассказывает Жилкин. — После того как я не получил никакого отклика, когда был в плену в Наро-Фоминске, я уже не верил, что кто-то сможет мне помочь. Я смирился. Просто жил, писал рецензии, Ибрагим требовал, чтобы я работал все больше. В какой-то момент, когда он увидел, что соседи приносят мне еду, он вообще перестал давать мне деньги. Когда я попытался поговорить с ним, он меня сильно избил. В тот день я написал [директору московского „Театр.doc“] Лене Греминой».

Бегство в Москву

Директор «Театр.doc» Елена Гремина знала Михаила Жилкина по ежегодному фестивалю молодых драматургов «Любимовка». «Однажды Миша написал мне в фейсбуке — в комментарии к ссылке на какой-то спектакль, — что он живет в Грозном и там нет никакого театра. Я спросила, что случилось, и он рассказал, как стал жертвой „черных риелторов“», — вспоминает Гремина в разговоре с «Медузой».

В марте 2017 года Жилкин прислал ей личное сообщение в фейсбуке. Гремина говорит: «Он писал, что его избили до полусмерти его чеченские хозяева, что они требуют денег и грозят его убить. Я посоветовала ему связаться с „Мемориалом“ — мы как раз тогда ставили спектакль „Правозащитники“ и много общались с [членом правления правозащитного общества] Александром Черкасовым».

«Поздно вечером мне на рабочий телефон позвонил испуганный человек, — вспоминает Черкасов. — Он сказал, что опасается за свою жизнь и свободу и боится обращаться в местные правоохранительные органы, потому что те, кто ему причинил ущерб, связаны с местными силовиками».

Черкасов позвонил Елене Греминой, чтобы удостовериться в личности Жилкина, после чего посоветовал ему «хватать такси и ехать в Ингушетию». «Мы отслеживали его передвижения. В приемном покое республиканской больницы Назрани он упал без сознания — у него было сильное сотрясение мозга, его поместили в нейрохирургию. В два или три часа ночи к нему в палату пришли ингушские полицейские — им не могли не сообщить о том, что поступил человек с травмами, похожими на нападение, а они не могли его не опросить», — говорит Черкасов.

Спустя неделю Жилкину купили билет, и он прилетел в Москву. По его словам, российский паспорт Ибрагим Гуржиханов ему все-таки вернул. Он не уточнял, как это произошло.

Черкасов говорит, что пока со стороны «Мемориала» не было подано ни одного запроса в прокуратуру или МВД — без заявления самого Жилкина этого сделать нельзя. Однако, по словам правозащитника, эта история довольно типична. «Берут в оборот такого не очень адаптированного к жизни человека — лишают его имущества и свободы», — говорит он и добавляет, что таких случаев на Северном Кавказе сотни. Впрочем, как поясняет правозащитник, грань между реальным рабством и моральным давлением бывает очень тонка.

В первые месяцы после возвращения в Москву Жилкин жил в помещении «Театр.doc». По словам Греминой, в начале лета 2017 года в театр пришли московские родственники Гуржиханова и уговаривали Жилкина молчать. «Когда Ибрагим узнал, что я в Москве, начался кипеж. Через моего друга мне передали, что если я буду молчать, все будет хорошо — его родственники даже приходили ко мне в Москве, извинялись за его поведение», — утверждает Жилкин, добавляя, что Гуржиханов «ликвидировал» его пенсию по инвалидности.

«Месяц назад Лена [Гремина] сняла мне комнату, и я сейчас пишу книгу [о своей истории], — продолжает драматург. — Лена сказала, что будет читка в „Театр.doc“, а потом, возможно, получится ее напечатать».

В начале августа с Жилкиным связался друг из Грозного и сказал, что критику грозит смертельная опасность. «Ибрагим собирается идти в замминистра [правительства Чечни], и он, видимо, решил, что мне лучше замолчать навсегда. Я посоветовался с Леной, и она посоветовала мне предать историю огласке», — отмечает Жилкин.

1 августа он опубликовал на своей странице в фейсбуке пост, в котором подробно описана эта история. Спустя несколько часов, по словам Жилкина, ему в почту начали приходить сообщения с угрозами, скриншоты которых он разместил в комментариях под текстом.

145 миллионов Миш

Ибрагим Гуржиханов в беседе с «Медузой» назвал Жилкина «аферистом» и «лицемером».

По его словам, он действительно помог Жилкину освободиться из «плена» в Наро-Фоминске и переехать в Петербург. Он говорит, что через полгода драматург позвонил ему и стал жаловаться на петербургский климат. «Он сказал, что там сыро, что у него из-за этого болит голова, что он постоянно падает, — у него же в голове накапливается жидкость», — рассказал «Медузе» Гуржиханов.

Он согласился помочь Жилкину перебраться в Чечню. «Я снял ему квартиру, где-то месяц мы не виделись, а потом началось: он начал мне названивать, говорить, что ему плохо, просил привезти ему лекарство. Из жалости ко взрослому человеку, принявшему ислам — хотя я даже не знаю, молится он или просто решил подстроиться под систему, — я привозил ему лекарства», — вспоминает Гуржиханов. Он отрицает, что забрал у критика документы и заставлял отдавать ему заработанные деньги.

По словам Гуржиханова, 14 месяцев Жилкин бесплатно жил в его загородном доме — а не на автостоянке. Он ежедневно привозил драматургу еду и лекарства. «За это время я потратил на него не меньше 140 тысяч рублей, его тогда уволили и он не мог найти другую работу, звонил мне, плакал, просил помочь», — говорит Гуржиханов.

По его словам, Жилкина опять взяли писать рецензии — и он попросил помочь ему найти квартиру в Грозном, ближе к центру. «Я заселил его в квартиру своих родственников, он сразу платил за нее, а потом опять стал жаловаться, что ему снизили зарплату и у него нет денег. Я каждый месяц давал ему около шести тысяч на еду. Потом выяснилось, что он эти деньги копил». Гуржиханов говорит, что действительно часто виделся с Жилкиным, они вместе ездили на природу, Гуржиханов даже приглашал его к себе на свадьбу. «Он часто повторял, что его жизнь проклята, что все его друзья — сволочи, только он хороший. Плакался, что все его кидают, что дом отняли», — рассказывает Гуржиханов.

Последний раз Гуржиханов встретил критика случайно в конце 2016 года: «Он внезапно съехал с квартиры. Спустя неделю я увидел его в городе, остановился, чтобы поздороваться, но он вел себя очень странно: играл на публику, кричал на меня, говорил, чтобы я его оставил, что я подонок. Я тогда ничего не понял и уехал».

На следующий день Гуржиханов узнал от знакомого, что Жилкин уехал в Москву. «Восемь месяцев [после этого] от него не было вестей, а несколько дней назад я узнал, что он такое написал про меня. Я попросил нашего общего знакомого спросить у Миши, почему он так поступил. [Жилкин] ответил, что ему терять нечего, дом у него отобрали, что ему плевать на все, но бомжевать он не хочет, а хочет, чтобы эта история дошла до Рамзана [главы Чечни Рамзана Кадырова] и он помог ему получить квартиру в Грозном — или вернуть дом в Наро-Фоминске. А я у него просто козел отпущения, чтобы он жертвой выглядел», — рассказывает свою версию происходящего Гуржиханов.

Он говорит, что намерен написать на критика заявление за клевету: «Мне нечего скрывать, я не прячусь, не меняю номер телефона. Мои родственники никому не угрожают. Кому вообще он нужен? Таких, как Миша, в России 145 миллионов».

О себе Гуржиханов рассказал, что сейчас он временно безработный, а когда-то действительно был чиновником. «Медуза» выяснила, что в 2015 году он был принят на работу специалистом-экспертом в управление Федерального казначейства по Чеченской Республике. В ведомстве эту информацию подтвердили и сказали, что Гуржиханов там уже не работает. По информации сотрудника отдела кадров казначейства, их бывший сотрудник ушел в мэрию Грозного, но там «Медузе» сказали, что о таком человеке не знают.

Пресс-секретарь главы Чечни Альви Каримов сказал «Медузе», что никогда не слышал ни об Ибрагиме Гуржиханове, ни о Михаиле Жилкине.