«Ленин писал молоком между строк. А что можно сделать в эпоху интернета?» Монологи операторов узлов сети Tor. Один из таких операторов — Дмитрий Богатов — обвинен в призывах к терроризму

25 апреля Московский городской суд рассмотрит жалобу на арест математика Дмитрия Богатова. Пресненский суд Москвы отправил его в СИЗО по обвинению в призывах к терроризму. По версии обвинения, они содержались в одном из постов на сайте sysadmins.ru — запись якобы была сделана с IP-адреса, принадлежащего Богатову. Следствие считает, что ее сделал сам математик. При этом, Богатов мог и не размещать эту запись — известно, что на его компьютере был запущен выходной узел (exit node) анонимной сети Tor. Это значит, что оставлять комментарии с IP-адреса Богатова мог практически любой пользователь. Узлы сети Tor держат у себя, как правило, энтузиасты — сторонники свободного обмена информацией в интернете. «Медуза» поговорила с двумя операторами узлов Tor

Что такое exit node и как это работает?

Пока вы не пользуетесь сетью Tor (или другими анонимными сетями), узнать, на какие сайты вы заходили, и что там делали, несложно — например, история запросов с вашего IP-адреса к любому сайту хранится у его владельцев. Анонимная сеть Tor скрывает IP-адрес: вместо того, чтобы отправить запрос прямо на сайт, сеть пропускает его через цепочку серверов. И у владельцев сайта остается информация только о крайнем сервере в этой цепочке — его и называют выходным узлом или exit node.

Владимир Иванов

38 лет, закончил МГУ, работал в нескольких IT-компаниях

Я поднял первую экзит-ноду около десяти лет назад. Тогда Tor был совсем экспериментом. Официально заявлялось, что не надо всерьез полагаться на его анонимность. Это была новая забава для шифропанков. Идея, что деспотичные режимы могут фильтровать интернет или следить за людьми, тогда была довольно теоретической, ведь у таких режимов интернет еще был так себе — какая там слежка.

К 2009 году слежка в интернете стала реальностью, а к 2011-му — и цензура. Думаю, примерно тогда моя мотивация перестала быть исследовательской и стала политической. Tor для меня превратился в инструмент поддержки людей. В 2009-м я думал, что речь идет о диссидентах в условном Иране.

Из-за экзит-ноды, в среднем, раз в два-три месяца приходили предупреждения моему хостеру, в основном, это было связано с правами на какую-нибудь интеллектуальную собственность. Я писал, что у меня Tor-нода — и провайдеру этого было достаточно. Один раз мне написали голландские, кажется, полицейские, я им ответил, что у меня экзит, дал ссылку на описание Tor, все пояснил. Больше они не возвращались. Меня это особо не беспокоило, я понимал, что какие-то жалобы будут — надо вежливо отвечать и не раздражать сотрудников поддержки хостера. Российские правоохранители мне никогда не писали.

У меня было три ноды, две из них — выходные. Сейчас я все закрыл. Во-первых, цензура в России (у меня ноды стояли у российских хостеров) добралась до магистральных провайдеров. Так что если кто-то попадал на мой экзит и хотел посмотреть заблокированный сайт, то видел заглушку. У сообщества Tor нет строгого регламента, что делать в таких случаях, но все-таки глупо выглядит экзит-нода с цензурой. Во-вторых, [власти] стали говорить про передачу ключей шифрования организаторами распространения информации (речь идет о требованиях «пакета Яровой» — прим. «Медузы»). Tor-ноду можно считать таковым. Я решил, что лучше «положить» узел, чем скомпрометировать потенциальных пользователей. В-третьих, я переехал из России, и банально стало неудобно платить хостерам. Риторика по поводу Tor сменилась. Стало некомфортно.

Риторика такая, что Tor — это обязательно детская порнография, экстремизм и торговля наркотиками. Около года назад появилось поручение [президента России Владимира] Путина по итогам форума «Интернет-неделя», вот тогда стало понятно, что все — это конец.

Aлександр Батов

37 лет, Москва, секретарь центрального комитета партии «Российский объединенный трудовой фронт»

Сейчас у меня всего один узел — серединный. Работает стабильно уже несколько лет. Были мысли поднять и exit-ноду, но мешали технические проблемы: у меня маломощное железо и посредственный канал.

По образованию я инженер, кандидат наук, моя специальность связана с наукоемкой промышленностью. Мог бы работать технологом на заводе или развивать науку, Но, к сожалению, и промышленность, и наука в нашей стране влачат жалкое существование. Увлекся информационными технологиями: программирование, веб-разработка, базы данных, администрирование, мониторинг.

Многие несистемные оппозиционеры и мои товарищи беззаботно относятся к информационной безопасности. Они обсуждают в электронной почте планы на предстоящий митинг, делятся идеями в соцсетях, передают конфиденциальные данные по телефону. А потом удивляются, что их задержали у подъезда, акция сорвана, а у следователя оказались все явки и пароли. Государство не ограничивает себя никакими законами, никакой моралью. Они хотят контролировать все — не ради безопасности, а ради сохранения власти. Поэтому я начал задумываться, что можно противопоставить тотальному контролю в XXI веке. Ленин писал молоком между строк, большевики вшивали прокламации в корешки книг. А что можно сделать в эпоху интернета?

Я начал понемногу разбираться в таких технологиях как OpenPGP, Tor, i2p. Первоначально — как пользователь, но понимал, что этого мало. Тот же Tor строится на добровольной инициативе, и я стал одним из добровольцев. Надо не только брать, но и давать.

Конечно, я понимаю, что у меня могут быть проблемы из-за ноды. Но я уже достаточно «засвечен» — участвовал в протестах, выступал публично, несколько раз привлекался к административке. Одной проблемой больше, одной меньше — какая разница? В нашей стране могут «закрыть» любого человека, для этого даже не нужен повод. Впрочем, пока правоохранители ко мне из-за ноды не обращались, но, учитывая последние события, я буду теперь этого ожидать.

Дело Богатова — это очередной акт сознательного запугивания. То, что обвинения в его адрес не дружат со здравым смыслом, власть не волнует. Они тупо рубят всех, кто не вписывается в их концепцию законопослушного обывателя: пришел на нелояльный митинг — потенциальный «экстремист», поднял плакатик — злодей, помог кому-то сохранить анонимность — преступник. Они и дальше будут так поступать. Я не исключаю, что скоро они вообще запретят Tor.