Родом ниоткуда Даниил Туровский рассказывает историю жителя Удмуртии, который забыл, кто он такой, 24 года прожил в Абхазии под чужим именем — а потом все вспомнил

В 1992 году молодой человек очнулся в душном сарае и не смог вспомнить, как его зовут и откуда он родом. Следующие 20 с лишним лет он жил в абхазском селе под именем Виталик — у него появилась новые семья и друзья. В 2014 году Виталик попал в автомобильную аварию — и память о его прошлой жизни начала возвращаться. Спецкор «Медузы» Даниил Туровский рассказывает о том, как мужчина с диссоциативной амнезией возвращал себе свое прошлое.

Он очнулся в темном сарае и нащупал вздувшийся под глазом синяк. Сразу пришла паника: он не мог понять, кто он такой. В голове пробежали мысли: что происходит? ЧТО ПРОИСХОДИТ? Где я? Как я здесь оказался? Откуда я? Зачем я здесь? Как меня зовут? Кто эти двое мужчин, которые спят рядом?

Мужчины, поворочавшись, проснулись и сообщили ему, что нужно скорее выбираться из сарая. В разговоре они обращались к нему «Виталик». Он сразу согласился пойти с ними и не стал признаваться, что не помнит ни их имен, ни как они познакомились.

Оказалось, что сарай находился недалеко от столицы Абхазии Сухуми. Вместе с мужчинами они добрались до города; в дороге те рассказали, что сейчас 1992 год, а познакомились они в поезде из Риги в Москву. Мужчины служили в армии в Латвии в разных военных частях и возвращались по домам (ничего этого Виталик не помнил, как и своего возраста). В Москве сослуживцы после пары бутылок водки уговорили Виталика поехать с ними к морю в Грузию — там, по их словам, можно было легко найти работу.

Выйдя из поезда на одной из станций неподалеку от моря, рассказали мужчины, они зашли в небольшое кафе со стоячими столиками. Виталик заказал местного пива. Вскоре к ним присоединились двое грузин, они принесли выпить. После этого все трое дембелей потеряли сознание. Их избили; потом они очнулись в сарае.

«Подсыпали нам что-то, хотели в Сванетию увезти», — объяснили Виталику попутчики из армии. Они же рассказали, что в Грузии, как и в Дагестане, распространено рабство: людей подпаивают, подсыпают снотворное, у них отбирают документы и увозят работать на заводы. Никаких документов при себе Виталик не обнаружил. Друзья были уверены, что грузины их преследуют, — и несколько дней они все вместе жили на улице: прятались то на детских площадках, то в подъездах.

В милицию, которая могла бы занести Виталика в базу пропавших без вести и отправить к врачам, мужчины решили его не сдавать, сочтя, что в смутные времена, когда вокруг нищета и обломки советской империи, один потерявшийся человек никого не заинтересует. На третий день их скитаний они познакомились в Сухуми с сотрудником автозаправки Нодаром Колбаей, который согласился ненадолго приютить Виталика у себя. «Очухаешься, оклемаешься, вспомнишь все и дальше поедешь», — сказали друзья напоследок и уехали.

Как его зовут на самом деле, он узнал только через 24 года.

«Скорая помощь» из Нижних Эшер

20-летний Виталик (свой возраст он точно не знал, но думал, что ему около 20 лет, раз он возвращался из армии) наслаждался размеренной жизнью в селе Нижние Эшеры неподалеку от Сухуми. Сначала его поселили на чердаке, а через несколько месяцев дали небольшую комнату в доме семьи Колбая (кроме Нодара там жил его брат-близнец Отар, потерявший ногу из-за сахарного диабета), двухэтажной постройке с большим открытым балконом, на котором каждый день сушились на веревках только что постиранные вещи. В комнату был отдельный вход с улицы, на полке стоял телевизор, из окна был виден двор, сарай, уличный туалет, баня.

Обычно Виталик просыпался около шести утра. Весной и летом сразу шел искупаться в море и полежать на галечном пляже. Когда было холодно, прогуливался вокруг дома и читал русскую классическую литературу, романы про «воров в законе» и книги по истории Абхазии. За все годы ему не попалось ни одной книги, которую он бы вспомнил. Через пару лет жизни в Нижних Эшерах он купил русско-абхазские разговорник и словарь — и довольно быстро начал говорить на абхазском.

Виталик сразу начал помогать семье Колбая по дому: доил коров, косил траву. В свободные дни любил смотреть хоккей, совершенно непопулярный в Абхазии. Он стал болеть за «Динамо» (позже он вспомнит, что всю жизнь болел за ЦСКА). Мужчина часто пешком прогуливался до Сухуми — для этого нужно было перейти через реку и пройти около шести километров. Там ел хачапури, выпивал кофе, приготовленный в турке, и покупал на рынке «Аргументы и факты», «Комсомольскую правду» и кроссворды, которые полюбил разгадывать в свободное время. Вопросы давались ему легко, в том числе по истории, — он помнил, что СССР больше не существует, знал, кто такие Горбачев и Ельцин.

Вскоре после того, как Виталик начал жить в Нижних Эшерах, началась грузино-абхазская война — и когда грузины взяли Сухуми, село оказалось на линии фронта. Братья-близнецы запретили Виталику участвовать в боевых действиях — вместо этого он помогал восстанавливать дома, разрушенные снарядами, и прятался от обстрелов в окопах и подвалах, наблюдая, как абхазским военным помогают добровольцы из Чечни. К сентябрю 1993 года погибли около 50 жителей села.

После войны в регионе появилось много новых людей. Виталиком не интересовались ни местные власти, ни полиция. Глава поселения Нижние Эшеры Тамара Эзугбая, у которой на войне погибли четверо братьев, говорила, что «после войны [все] десятилетиями жили в хаосе, все дома стояли поломанные, мы не смотрели, кто с паспортом, кто без». 

Виталик участвовал в восстановлении села. Себя он считал «скорой помощью» Нижних Эшер: выполнял любые поручения, ремонтировал, строил, учась на ходу и подсматривая, как делают другие. Когда его нанимали разнорабочим, документы никто не спрашивал — а никуда дальше Сухуми Виталик не выезжал.

Уже к концу 1990-х Виталик был уверен, что родился и вырос в Абхазии. Он не помнил ничего другого. При этом его не покидало ощущение, что он жил где-то еще, но Абхазия — это его родина, куда он приехал после какой-то длинной поездки. 

Сельская жизнь протекала не без происшествий. Летом 1998 года в поселке в очередной раз выключилось электричество. Когда Виталик залез на вышку ЛЭП, электричество включили обратно — его ударило током, он повис на проводах и провисел там, пока его не сняли. После удара он около 45 минут находился в состоянии клинической смерти, получил шесть ожогов до костей, лишился пальца на правой руке. Следующие три месяца он провел в местной больнице. 

А в 2002 году он вместе с несколькими жителями села попал в автомобильную аварию. Виталик был не пристегнут — пробил головой лобовое стекло, сломал руку и позвонок; еще шесть месяцев пролежал в больнице.

Осенью 2014 года Виталик вместе со своим знакомым по селу отправился ремонтировать баню в Верхних Эшерах, селе недалеко в горах. В сумерках они выехали в сторону Сухуми. По дороге автомобиль занесло, и он врезался в металлическое ограждение. Виталик, сидевший на пассажирском сидении, ударился головой о крышу. Отдышавшись, приятели завели автомобиль и отправились на заказ.

В ту же ночь Виталик проснулся от головной боли, унять которую помогли только шесть таблеток обезболивающего. Еще через неделю боль вернулась — и стала сильнее прежнего. Он бегал из угла в угол и не мог усидеть на месте; ему хотелось разбить голову об стену.

Со следующим приступом, который случился еще через две недели, в голове вместе с болью начались вспышки воспоминаний. Он из Удмуртии. У него там есть дом.

Владимир из Малой Пурги

Через несколько недель воспоминания стали более подробными. Это был деревянный одноэтажный дом, половину которого занимала другая семья. Виталик мог мысленно пройтись по комнатам и выйти во двор; он старался зафиксировать в голове это воспоминание.

Боль приходила все чаще — Виталик теперь всегда носил с собой таблетки. Иногда это была просто боль, без воспоминаний; иногда — с воспоминаниями. Через несколько месяцев он осознал, что родился в небольшом селе Малая Пурга в 40 километрах от Ижевска и у него есть две старшие сестры. В тот момент Виталик не умел пользоваться интернетом, у него был кнопочный телефон, ему не пришло в голову, что кого-то из Малой Пурги легко найти в социальных сетях меньше чем за минуту.

Весенним вечером в 2015 году Виталик держал в руках мобильный телефон и, нажимая кнопки, вспомнил какой-то номер. Ему пришло в голову, что номер может быть связан с Малой Пургой, но когда мужчина набрал его, ему ответили, что номер не существует.

В Нижних Эшерах постоянно отдыхали российские туристы. Они снимали комнаты и дома на побережье. Одна из отдыхающих семей приехала в Абхазию из Удмуртии. Познакомившись с ними, Виталик узнал, что в Малой Пурге сменился телефонный код, — и в июне 2015 года набрал уже правильный номер.

Трубку взяла его мать. Она узнала его голос, но не смогла почти ничего сказать и заплакала. На следующий день они созвонились снова, и Виталик узнал, что родился 13 июля 1971 года, а зовут его на самом деле Владимир.

В свой 44-й день рождения Виталик-Владимир взял планшет у соседа и позвонил по скайпу матери. Вскоре он связался и со старшей сестрой Валентиной — та сказала, что скоро приедет.

Небольшое село в Удмуртии казалось Виталику каким-то нереальным. Он сомневался в том, что ему говорили его новообретенные родственники, и рассказал о них Нодару только в конце декабря — за несколько дней до приезда Валентины.

Вечером 31 декабря он поехал встречать родственников у границы. Они опоздали на четыре часа; Виталик нервно ходил вокруг машины. «Такая радость, а ты нервничаешь», — сказал ему знакомый, сидевший за рулем. Оказалось, что его родственники перепутали дорогу и оказались в районе Красной Поляны. На границе абхазские пограничники посоветовали им поторопиться: в честь Нового года в Абхазии вместо фейерверков стреляют из огнестрельного оружия.

Когда Валентина вышла из автомобиля, она увидела усталого мужчину лет сорока; все его лицо было покрыто морщинами. «Да, это вроде брат мой», — сказала женщина. Они сели вместе в автомобиль и поехали в домик на берегу моря, который Виталик снял для сестры в Нижних Эшерах.

Валентина пробыла в Абхазии около недели, но они с братом так нормально и не поговорили — больше молчали. Сестра рассказала, что у нее теперь другой муж — первого посадили в тюрьму, там он умер. Уезжая, она пообещала Виталику скоро забрать его домой.

В феврале 2016 года сестра приехала в Нижние Эшеры вместе со свидетельством о рождении Владимира Вахрушева — таким оказалось полное имя Виталика. В российском посольстве ему сделали свидетельство на возвращение, документ, на 15 дней заменяющий утраченный загранпаспорт. Он попрощался с абхазской семьей, пообещав скоро вернуться.

В Малую Пургу они добирались на старой «семерке» больше двух дней. Спали в автомобиле. Всю дорогу Владимир-Виталик не верил, что у него есть родственники и он едет домой. 28 февраля, когда они прибыли в деревню, ему сказали, что там его больше десяти лет считали мертвым.

Эту историю и ее детали «Медузе» рассказал сам Владимир Вахрушев. Ее же он рассказал сотрудникам удмуртского ФМС и своим родственникам, которые искали его 25 лет.

Самый дружелюбный человек

Каждый вечер шестидесятилетние братья-близнецы Нодар и Отар Колбая усаживаются у себя на балконе с видом на Черное море за большой деревянный обеденный стол, который для них купил Виталик вместо хлипкого пластикового. Их двухэтажный дом, построенный в конце 1960-х, стоит на холме в селе Нижние Эшеры. От сарая к дому тянется виноград, который давно пора подрезать, но Виталика нет — и никто этим больше не занимается. Как и прочим в доме: пластиковую обшивку на втором этаже, которой Виталик отделал потолок, после летнего урагана унесло; забор покосился; за забором — столбы, на которые Виталик подвесил перекинутые через все село провода с электричеством, сейчас эти провода провисают.

В 2017 году большая часть Нижних Эшер и пригородов Сухуми выглядит так, будто война закончилась здесь только что: среди разрушенных домов, заросших деревьями почти до крыш, гуляют бродячие собаки. Единственное место в селе, за которым следят, — монумент и могила первого президента Абхазии Владислава Ардзинбы. И для братьев Колбая, и большинства жителей Абхазии старшего поколения война остается главным событием в жизни. Нодар и Отар за разговорами обсуждают только две темы: как бегали по окопам и как теперь живет Виталик.

Нодар точно помнит, что познакомился с Виталиком в октябре 1991 года — когда тот, по идее, еще должен был служить в армии (Владимир Вахрушев сказал «Медузе», что познакомился с ними в 1992-м).

В тот день он отвез бензин в Сухуми — и там к нему на улице подошли двое неизвестных мужчин. Они объяснили, что их приятель «попал в беду и ничего не помнит», попросили помочь. Нодар согласился. Вдвоем с Виталиком они молча сели в автомобиль Нодара и поехали в Нижные Эшеры — вдоль моря до старого пансионата, потом через реку Гумисту, потом под железнодорожным мостом и на холм. Нодар припарковался около ворот. На улице их встретил Отар. Он тоже не стал ни о чем расспрашивать гостя.

«У нас не может быть ни одной причины не принять гостя, — объясняет Отар. — По нашей культуре мы обязаны принять любого, кто приехал в наш дом». «Наверное, никто в тот момент не думал, что он останется так долго», — добавляет его брат.

Гость быстро влился в их жизнь и стал помогать по дому. Братья-близнецы полюбили его как сына. Виталик называл Нодара папой, а Отара — отцом.

За 25 лет жизни рядом Нодар так и не понял, что произошло с Виталиком. «В нем как будто жили два разных человека, — объясняет он. — Виталик закрывался на любые темы о прошлом. При этом, думаю, он был самым дружелюбным человеком, который когда-либо бывал в нашем селе. Он дружил со всеми, даже с теми, кого я не знаю за все 60 лет, пока тут живу». Когда у Колбая был грузовик, Виталик брал от него ключи и проезжал по улице, зазывая людей, чтобы вместе с ними спуститься к морю — искупаться и погулять вдоль берега.

Другие жители Нижних Эшер описывают Виталика теми же словами. Сосед Колбая рассказывает, что Виталик очень полюбил сухумское пиво и никогда не пил крепкий алкоголь. «Он говорил: „Из-за пьянки все и происходит“, — рассказал мужчина. — Это одна из его любимых фраз. Близких он пытался отучить от крепкого. По праздникам мы ездили на озеро Рица (высокогорное озеро в Абхазии, на берегу которого, в частности, находилась одна из дач Сталина — прим. „Медузы“), там никогда не было водки».

«В 1990-х чего только не бывало. Он быстро стал своим», — добавляет один из жителей Нижних Эшер. «С ним было веселее, — говорит продавец магазина, куда Виталик заходил за пепси (вернувшись в Удмуртию, он никогда не покупает кока-колу). — И он мог всегда положить кафельную плитку». 

«Мы его не разгадали, — говорит Отар Колбая. — Он что-то помнил, в какой-то момент он сказал про Удмуртию, но больше никогда этого не повторял. У каждого человека есть прошлое, которое он может забыть».

«Он говорил, что из Удмуртии, потому что я сказал ему, что он похож на удмурта!» — добавляет Нодар. По его словам, Виталик не стремился легализоваться в Абхазии — «папа», который с начала 2000-х работал в погранслужбе Абхазии, не раз предлагал ему воспользоваться своими связями, чтобы сделать документы, но тот отказывался.

Глава поселения Нижние Эшеры Тамара Эзугбая тоже утверждает, что Виталик не хотел оформлять документы. По ее словам, с 2011 года, когда мужчина устроился электриком в Сухуми, он получал зарплату за другого человека, формально числившегося в компании по документам, и отдавал ему часть заработка.

Как и везде, в Абхазии непросто жить без документов. Вахрушев рассказывал «Медузе», что часто прогуливался пешком от Нижних Эшер до Сухуми. На этом пути находятся как минимум два поста с полицией. Местные полицейские говорят, что у них есть задание искать «вражеских агентов». За два дня в Абхазии у корреспондента «Медузы» трижды проверили паспорт. 21 марта 2017 года трое сотрудников полиции задержали и обыскали корреспондента «Медузы»; заставили вытащить все вещи из рюкзака и показать последние СМС-сообщения и фотографии; увидев в телефоне фотографии разрушенных зданий, спрашивали, не приехал ли журналист делать закладки с наркотиками.

«Можно спросить — почему мы не отдали его полиции? Но зачем? Он ничего не нарушал, спокойно жил, не воровал, не морфинист, не алкоголик, — объясняет Тамара Эзугбая. — Я вообще считаю, что он полубог, который свалился на наше село из ниоткуда. Он перенес много неприятностей, попадал в аварии, его ударило так током, что обычный человек умрет, а он выживал, работал и всех веселил».

Нодар и Отар Колбаи также подтверждают и историю с ЛЭП, и автомобильные аварии Виталика. По словам Нодара, какое-то время он встречался с местной девушкой, но они расстались.

«Мне обидно, что он не сразу рассказал, что вспомнил про Удмуртию. Когда приезжала его сестра — он прятал ее от нас, — вспоминает Феруза Колбая, сестра Нодара и Отара. — Они жили в другом доме. Мы с ней так и не встретились».

Мимо дома братьев Колбая пробегает корова. Нодар кричит ей: «Декабринька-а-а! Опять хлеб хочешь?» Из-за его крика начинают пищать котята в коробке. Нодар кричит: «Бонька-а-а! Беги к своим ребятам!» Через забор перепрыгивает кошка. Нодар улыбается. Он просит Отара позвонить Виталику. Пока тот набирает, Нодар говорит, что они часто слышат, как соседи разговаривают с Виталиком по телефону, — и тогда братья-близнецы обижаются, что Виталик им в тот день не позвонил сам.

Виталик — теперь уже Владимир — быстро берет трубку: сейчас он на работе в автомастерской. «У нас тоже ничего, только дождь, — отвечает Отар. — Ну ты знаешь, как у нас в марте всегда».

Тракторист широкого профиля

По данным российского МВД, во всероссийском розыске ежегодно числятся около 120 тысяч пропавших без вести. Семья Владимира Вахрушева пыталась сообщить о нем не только в полицию, но и в СМИ — в частности, в передачу «Жди меня». Сестра Вахрушева Валентина рассказывала «Московскому комсомольцу» (с «Медузой» она разговаривать отказалась), что в марте 1991 года им пришло письмо из военной части, в котором говорилось, что Владимир самовольно ее покинул, но потом вернулся и попал в военный госпиталь. Из госпиталя он пропал, больше родственники о нем ничего не слышали. В 2006-м мать и сестра Вахрушева решили приватизировать квартиру, в которой он был прописан, — и по их заявлению суд признал его умершим.

«Когда он позвонил в прошлом году, не верили, что это он, — рассказывала позже Валентина местному телеканалу „Моя Удмуртия“. — Не верили, что нашелся».

Вернувшись в Малую Пургу, Вахрушев начал работать над восстановлением своей старой личности. Вместе с матерью и старшей сестрой он отправился в тот же суд. На заседание 10 марта 2016 года также пришла старая знакомая и одноклассница Владимира — подтвердить, что узнает его. Рассмотрев документы и свидетельства, суд признал, что Виталик — это действительно Владимир Вахрушев.

С решением суда он отправился в местное отделение Управления по вопросам миграции МВД, где провели процесс установления личности. Полицейские раздали матери и сестре бумаги, на которых разместили по три фотографии похожих людей. Среди них им нужно было опознать Владимира. Они его опознали. После этого ФМС отправил запрос в военкомат; через три месяца оттуда ответили, что сумели найти только один документ: в 1990 году Вахрушев действительно был призван в воинскую часть в Латвии.

Утром 12 декабря 2016 года Владимир причесался, надел черную рубашку, накинул теплую кожаную куртку. Около 10 утра он подошел к одноэтажному зданию малопургинского отделения ФМС.

В кабинете начальник отделения Дмитрий Григорьев протянул ему новый паспорт.

«Все закончилось, все получилось! — сказал он. — С возвращением, скажем так. И с обретением полноценного российского гражданства».

Вахрушев кивнул и молча взял документ. Выйдя из отделения, он дошел до дома сестры, а потом зашел в церковь. Настоятель протоиерей Михаил Кабанов посоветовал ему поменьше думать о прошлом. «Самое главное, чтобы память опять не потерялась, — сказал он. — То, что произошло, то и произошло». 

Дома Вахрушев нашел фотографии из детского сада и своего школьного класса, но никого на них не узнал. «Смотрю на них — и пустота, — сказал он. — Понимаю, что учился, но как и с кем? С вот этими тридцатью людьми я знаком? Вроде нет».

Знакомые и родственники рассказали Вахрушеву о его жизни до армии. Сам он мало что помнил, поэтому относился к этим рассказам с недоверием. Вахрушеву сообщили, что после восьмого класса школы он три года учился в малопургинском ПТУ. Он с гордостью произносит специальность, которую там получил: «Тракторист-машинист широкого профиля». На тракторе в местном колхозе он проработал около полугода.

В мае 1990 года у Вахрушева умер отец — сгусток крови закупорил легочную артерию. В июне юноша отправился в военкомат, его распределили в воинскую часть № 52241 недалеко от Риги в Латвии. Его друг Александр Тихонов сказал «Медузе», что в тот момент Владимир был крайне замкнутым человеком, ничего не рассказывал про свою жизнь и переживаниях об отце.

Уже в 2016-м, пока готовились документы, случился инсульт у матери Владимира — теперь она с трудом говорит.

Через несколько месяцев после возвращения Вахрушев устроился слесарем в автомастерскую. В первое время к нему часто заходили старые знакомые. По его словам, узнал он только одного приятеля, Александра Тихонова. «Мы с ним ездили воровать яблоки, жарили картошку на речке по ночам», — описал их юношескую дружбу Владимир. «На самом деле по бабам ездили в соседнюю деревню», — уточнил Тихонов.

Вскоре Вахрушев вспомнил о девушке по имени Маргарита, с которой встречался до армии. Теперь они живут вместе. «Расписываться не будем, — говорит Вахрушев. — Мне 45 лет, 24 года я прожил свободно в Абхазии, зачем сейчас хомут на шею надевать?»

Маргарита Пономарева рассказала «Медузе», что ждала Вахрушева из армии несколько лет, но в 1997 году вышла замуж, а в 2014-м — развелась. Сейчас ей около сорока, у нее рыжие волосы, она одевается в яркую одежду и всегда привлекает внимание на улицах Малой Пурги. Маргарита держит художественную галерею с собственными картинами и багетную мастерскую в трехэтажном здании на сельском рынке.

Периодически к ней заходят поклонники. Когда корреспондент «Медузы» ждал, пока Пономарева освободится, она разговаривала с мужчиной в спортивном костюме, который показывал ей пластиковую бутылку, объясняя, что внутри самогон, который он два раза перегнал дома и теперь «он пахнет как виски». «Сейчас закончится, тогда поеду к девочкам в сауну, но могу и остаться, — сказал он. — Здесь». Маргарита улыбнулась и не ответила.

«[Владимир] стал намного жестче во всем, и в разговорах, и вообще, а внешне вроде и не изменился», — говорит она. Она верит, что Вахрушев потерял память и не мог ничего придумать — ему не из-за чего было скрываться.

За те 25 лет, что Вахрушев отсутствовал в Малой Пурге, село сильно изменилось. Сейчас в Малой Пурге живут около семи тысяч человек, большинство из которых работают в Ижевске (до него ехать 40 километров). На улицах развешаны плакаты с портретом Владимира Путина. Каждый день — по пути из дома до автомастерской — Вахрушев проходит по родному селу, вспоминая, каким оно было раньше, и замечая, что многое в нем изменилось. Вместо клуба, куда он ходил смотреть индийские фильмы, построили гараж. Вместо парка — рынок. Вместо магазина радиотехники — церковь. 

Болезнь или симуляция

Глава Нижних Эшер Эзугбая рассказывает, что жизнь большинства жителей абхазского села проходит вокруг телевизора. «Не было бы Виталика, нам самим нужно было выдумать такой сюжет, чтобы попасть к Малахову, — добавляет она. — Главное, чтобы без Никиты Джигурды в этом сюжете обошлось».

К Малахову Вахрушев пока не попал — но в феврале 2017 года его уговорили сняться в ток-шоу «Прямой эфир» на «России 1». Из Ижевска в Москву он впервые в жизни добирался на самолете. В начале программы ведущий Борис Корчевников и гости студии договорились, что «нужно постараться не сломать жизнь Владимиру». Корчевников анонсировал эфир: «Что это: уникальный случай потери памяти с ее постепенным возвращением или тайна побега от себя почти на четверть века? Каково это — начать жить с чистого листа?»

Один из гостей — сослуживец Владимира Вахрушева — рассказал, что тот воровал деньги у других солдат и дважды сбегал из части. Услышав обвинения, Вахрушев выбежал из студии и, по его словам, «едва не упал в обморок от головной боли». Ближе к концу программы Владимира отвели в кабинет для проверки на полиграфе. Во время допроса у него спросили: «Вы сбежали из армии?» «Возможно, так говорят», — ответил он. 

— Перед нами симулянт или человек, потерявший память? — спросил Корчевников специалистов по полиграфу после проведенной экспертизы.

— Диагностика амнезии, которая случилась 25 лет назад и продолжалась, чрезвычайно сложна, — ответил полиграфолог Александр Давыдов. — Мы не исключаем, что амнезия у него в какой-то непродолжительный момент была. Судя по реакциям на наши вопросы, память у него быстро восстановилась. Находясь в Абхазии, он помнил достаточно.

— Что касается армии, товарищ помнит практически все! — сказал другой полиграфолог Роман Устюжанин. — Он признает, что он дезертир.

— Тогда перед нами, получается, актер? Он обманывал эту абхазскую семью 25 лет? — спросил Корчевников. — Как вы могли мать оставить в Удмуртии?

— Если бы я помнил, я бы так не поступил, — сказал Владимир и закрыл рот носовым платком.

Большинство психиатров считают, что не существует надежного способа отличить биографическую амнезию от симуляции. Такая амнезия — крайне редкое расстройство, официальной статистики о ней нет, сообщалось, что она встречается всего у сотни человек в России; указывалось, что из каждых 2,5 миллиона разыскиваемых около 200 человек оказываются людьми с потерей биографической памяти. В российской психиатрии расстройство называют биографической амнезией (иногда амнезией собственной личности, аутоперсонамнезией), в Международной классификации болезней (МКБ-10) — диссоциативной амнезией. В МКБ указано, что полная амнезия редка и обычно является частью «диссоциативной фуги», когда человек целенаправленно передвигается далеко за пределы своего ежедневного маршрута.

В декабре 2012 года в Ростовском государственном медицинском университете проходила конференция по психиатрии; на нее приехали не менее ста специалистов, чтобы обсудить расстройство потери биографической памяти. «Судьбы [потерявших свою личность] различны, но общим является ореол загадочности и таинственности их болезни», — сообщил собравшимся Виктор Солдаткин, заведующий кафедрой психиатрии университета. После этого он рассказал о симптоматике людей, забывших, кто они такие.

По мнению исследователя, при таком расстройстве всегда сохраняются интеллект, общие знания, профессиональные навыки. Названные им симптомы схожи с рассказом Владимира Вахрушева «Медузе»: амнезия возникает у мужчин среднего возраста; потере личности предшествует эпизод с опьянением; у больного есть подозрения на отравление неким токсическим веществом; восстановление сознания часто происходит возле автодороги; сопровождается растерянностью и тревогой; появляются сновидения с образами, которые кажутся знакомыми и позже становятся базой фрагментарных воспоминаний.

О том же синдроме в 2008 году рассказывал в «Российском психиатрическом журнале» Зураб Кекелидзе, заместитель директора НИИ социальной и судебной психиатрии имени Сербского. Его статья строилась на медицинских материалах 34 человек с предварительным диагнозом «биографическая амнезия»; при этом в исследование, чтобы исключить случаи симуляции, не включались больные, которые могли придумать всю ситуацию для выгоды, вроде решения финансовых или семейных проблем. Кекелидзе указывает, что все пациенты перед наступлением биографической амнезии исчезали из поля зрения знакомых, были в дороге, около 12–48 часов приходили в себя (период расстроенного сознания); после этого пациенты понимали, что не могут вспомнить никаких сведений о себе.

При этом Кекелидзе признает, что сам сомневался в реальности биографической амнезии. «Когда мне в первый раз показали видеоинтервью с человеком, который ничего о себе не помнил, я засомневался и даже спросил: „А это не симуляция?“» — говорил он в интервью «Комсомольской правде». Кекелидзе предполагал, что все случаи потери биографической памяти связаны с токсическим отравлением. В диссертации о синдроме биографической амнезии, проведенной на базе НИИ имени Сербского, указывалось, что из 60 исследованных в НИИ случаев 57 случаев произошли с мужчинами.

Во время психиатрической конференции в Ростове психиатры побеседовали с одним из пациентов (в 2012 году тот забыл на автобусной остановке, кто он такой, и был помещен в психиатрическую больницу). Как и Вахрушев, он заявил, что все воспоминания о его личности сопровождаются сильной головной болью. «Ночью мне приснилось [прошлое], в пять утра сильная головная боль, пытался дальше вспоминать — все сильнее и сильнее, разрывает и сдавливает, — рассказал он. — Я поэтому не сильно пытаюсь, потому что голова начинает болеть».

Случаи такого рода бывают не только в России. Издание The New Republic в 2016 году опубликовало материал про мужчину по имени «Бургер Кинг Доу», потерявшего память на десятилетия. В отличие от Вахрушева, «Бургер Кинг» находился под постоянным наблюдением медиков. Врачи заметили, что его сознание было слишком ясным для шизофрении; он, как и Вахрушев, помнил о событиях, не связанных с его жизнью: про то, что на президентском посту находился Джордж Буш-младший, а США снова ввели войска в Ирак. В итоге его личность установили с помощью теста ДНК: он оказался Уильямом Берджессом Пауэллом из штата Индиана — впрочем, большую часть своей жизни мужчина по-прежнему не помнит.

Наблюдавший его врач предполагал, что столкнулся со случаем ложной амнезии, трюком, которым пользуются люди, пытающиеся от чего-то убежать. Психолог Дэниел Шактер, исследовавший похожие случаи, указывал, что не существует надежного способа отличить амнезию от симуляции и большинство случаев симулированной амнезии имели очевидный мотив (например, сбежать от уголовного преследования или финансовых проблем). Врач Виктор Мрыхин на конференции в Ростове отметил, что случаи потери личности фиксировались только у людей с «серой, рутинной жизнью, которую не жаль было забыть». При этом в описании симптоматики диссоциативной амнезии в базе данных для врачей Uptodate упоминается, что ее возникновение зачастую связано с каким-либо пережитым травматическим опытом: им может быть сексуальное насилие, большой природный катаклизм — или, например, военные действия.

И Виталик, и Владимир

Съемки на «России 1» закончились около двух часов ночи. Ранним утром Вахрушев сел в обратный самолет до Ижевска. В Малой Пурге он сломал и выбросил свою сим-карту, чтобы его больше не беспокоили (корреспондент «Медузы» встретился с ним, приехав в село и спросив у местного священника, как его найти).

На следующий день после того, как программа вышла в эфир, Вахрушев заметил, что на него косо смотрят на улице. Один из жителей села в разговоре с «Медузой» заявил, что Владимир «поехал туда, чтобы жить в теплой Абхазии и есть фрукты у моря». Другие считают, что он придумал свою историю, чтобы попасть на телевидение. Друг Вахрушева Тихонов считает, что Владимир, возможно, все выдумал, «но это было очень давно и уже не важно». «На него все набросились, а он потерялся, заблудился, запутался, у него тяжелая жизнь, зависть у всех», — говорит настоятель местного храма, который, впрочем, недоумевает, отчего мужчина после возвращения из Абхазии побывал в церкви только один раз.

Сам Вахрушев, когда его расспрашивают о том, как он потерял память, хватается за голову — говорит, что от боли.

— Вы придумали свою историю?

— Нет.

— Вы оставляли военную часть?

— Возможно. Я не помню такого.

— Почему не искали дом и родных? Почему не пытались сделать документы?

— Я всегда жил с идеей: будь что будет. Я не противлюсь тому, что со мной происходит. Поэтому не искал выхода, не стремился уехать.

— Вы же до сих пор не ходили ни к одному врачу? Ни к неврологу, ни к психиатру?

— Я не хочу делать томографию, потому что боюсь рецидива. Мне и так хорошо и спокойно. У меня нет проблем, как говорят, со смыслом. У меня дом и работа. Я не задумываюсь о том, что со мной произошло. Вообще не много думаю. Я просто живу.

По его словам, у него почти каждую ночь болит голова. Весной он собирается сдать экзамен на водительские права, но иногда ему страшно садиться за руль. Во время работы в автомастерской он часто вспоминает годы жизни в Абхазии, которые «были лучшими в жизни».

Уже несколько месяцев они вместе с Маргаритой строят новый деревянный дом — Вахрушев хочет, чтобы он был похож на тот, где он провел детство. В феврале Владимир закончил строительство бани и туалета и приступил к внутренней отделке дома. «Ничего не планирую, хочу просто прожить остаток жизни, — говорит 45-летний Вахрушев. — Сколько мне осталось? Может, год или два? Хотел бы летом ненадолго в Абхазию съездить к моей семье».

Когда он приедет, Нодар и Отар Колбаи собираются уговорить его остаться в Абхазии навсегда. Отар говорит, что уже выбрал для друга участок земли.

Больше всего Вахрушев боится, что снова все забудет. «Тогда не останется ничего, кроме как повеситься, — говорит он. — Моя жизнь разделилась на три части. Я и Виталик, и Владимир. И всегда ими буду».