Три хороших (и легких) переводных романа «Все, чего я не сказала», «Орхидея съела их всех», «Книга зеркал»

Литературный критик «Медузы» Галина Юзефович рассказывает о трех хороших и легких переводных романах для необременительного чтения: «Все, чего я не сказала» Селесты Инг, «Орхидея съела их всех» Скарлетт Томас и «Книга зеркал» Э. О. Чировици.

Селеста Инг. Все, чего я не сказала. М.: Фантом Пресс, 2017. Перевод А. Грызуновой 

Утром третьего мая 1977 года Джеймс Ли, профессор-историк китайского происхождения, едет в машине на работу и крутит ручку радиоприемника, пытаясь настроиться на новостную волну. Его жена, очаровательная домохозяйка Мэрилин, только что накрыла на стол к завтраку. Дети — старший, 18-летний Нэт, на днях поступивший в Гарвард и уже предвкушающий скорый отъезд из родительского дома, и младшая, 10-летняя тихоня Ханна, сонно ковыряются в мисках с хлопьями. На этой идиллической картинке не хватает только16-летней Лидии — второго и самого любимого ребенка в семье Ли, вопреки всем законам генетики унаследовавшей материнские голубые глаза. Лидии — одной из самых популярных девочек в школе. Лидии — вечной отличницы, легко перепрыгивающей через классы. Лидии — будущего врача и объекта неиссякаемой родительской гордости. Но Лидии здесь нет и уже никогда не будет, потому что тело девочки лежит на дне соседнего озера, и его едят рыбы…

В этой точке дебютный (и, как это часто бывает, автобиографичный) роман американки Селесты Инг закладывает изящную петлю, возвращаясь в прошлое — к истокам трагедии. За десять лет до описанных событий Мэрилин, молодая мать и любящая жена, исчезла, и на протяжении двух с половиной месяцев Джеймс, Нэт и Лидия не имели от нее никаких известий. Еще десятью годами раньше, в эпоху, когда межрасовые браки были под запретом в доброй половине штатов, белокурая красавица Мэрилин, бунтарка и единственная девушка на курсе, осмелилась поцеловать своего преподавателя — худощавого и неловкого молодого китайца. А за двадцать лет до того Джеймс Ли волей случая попал в престижную школу, где учились сплошь белые, упорно отказывавшиеся замечать своего смуглокожего соученика…

Вместо желанной карьеры медика, вместо свободы и независимости Мэрилин получает уютный дом, любящую семью и толстую поваренную книгу в красной обложке. Вместо того, чтобы стать своим в мире светловолосых великанов, Джеймс оказывается чужаком вдвойне — женившись на американке, он теряет связь с корнями, но и белым он не ровня. Двое раненых, травмированных и разочарованных взрослых становятся родителями и начинают уже калечить собственных детей, неосознанно навязывая им свои — такие разные и такие несочетаемые — мечты и картины будущего.

При всей своей укорененности в американских реалиях роман Селесты Инг — универсальная история про травму, транслирующуюся через поколения, и для российского читателя она будет ничуть не менее актуальна, чем для любого другого. Причем — и это важно — читать ее можно, что называется, с обоих концов: с позиции родителя (и задуматься о том, почему же тебе так важно, чтобы ребенок блистал на уроках химии) и с позиции ребенка (и попытаться понять, наконец, что же в тебе — твое, а что — наведенный родителями морок).

Единственное, что можно поставить в упрек книге «Все, чего я не сказала», — это огорчительная одномерность героев. Покуда они остаются в рамках отведенного им амплуа («измученная родительскими ожиданиями дочь», «азиат в ксенофобском обществе», «одинокий гомосексуальный подросток»), они выглядят абсолютно убедительными и живыми. Однако малейшая попытка заглянуть за обусловленный их романной функцией фасад обнаруживает в персонажах досадное отсутствие объема. Правда ли Мэрилин так любила медицину или ей просто нравилось, как блестит на солнце стетоскоп? Джеймс — историк-американист, но что он находит в этой дисциплине и почему выбрал именно ее? А Лидия — чего она хочет на самом деле, что любит и вообще — какая она?.. При взгляде сбоку главные герои и их дети больше всего похожи на барельефы — выпуклые спереди, идеально плоские и ровные сзади. Впрочем, если выбрать правильный ракурс и не крутить головой лишнего (а также не пытаться найти глубину там, где ее не предусмотрено авторским замыслом), то роман Селесты Инг способен не только тронуть душу, но и пробудить мысли о вещах по-настоящему важных. 

Скарлетт Томас. Орхидея съела их всех. М.: АСТ: Corpus, 2017. Перевод И. Филипповой

Давным давно, без малого тридцать лет назад, три лучшие подружки, красавица Грейс, бесстрашная Плам и неукротимая Роуз (Плам прихватила с собой еще и мужа) отправились на затерянный остров в поисках таинственного, не известного науке растения — никто из четверых так никогда и не вернулся домой. После их исчезновения осталось изрядное количество безутешных родственников: дочь Роуз по имени Флер, дочь Плам Бриония, дети Грейс — Чарли и Клематис, ее муж (по совместительству брат Плам) — Аугустус, а еще незамужняя тетка Аугустуса Олеандра и мать Беатрикс… Все эти многочисленные отпрыски почтенного семейства Гарднеров, славного своим вековым интересом к ботанике и пристрастием к «растительным» именам, страстно желают узнать, что же стряслось с их родными… 

Поначалу книга Скарлетт Томас (русскому читателю писательница известна в первую очередь фантасмагорическими романами «Наша трагическая вселенная» и «Наваждение Люмаса») кажется образцовым «романом с тайной» — читатель ожидает, что все прихотливо разбросанные по тексту сюжетные нити сплетутся в толстый канат, который рано или поздно вытянет на свет божий разгадку давнего исчезновения Грейс, Плам и Роуз. Однако очень быстро оказывается, что разбираться в хитросплетениях этих самых нитей куда интереснее, чем дожидаться развязки (которая, однако, тоже будет предъявлена читателю в должное время и в надлежащем качестве). 

Бриония выходит замуж за добряка Джеймса, у них рождаются дети — девочка Холли и мальчик Эш, но Бриония совсем не счастлива в этом уютном и обманчиво «нормальном» браке: она жиреет, слишком много пьет, а вдобавок влюбляется — ну кто бы мог подумать! — в лузера Олли, непутевого мужа своей двоюродной сестры Клематис. Клематис (или как ее зовут в семье Клем) поглощена своим творчеством — она режиссер-документалист, снимает фильмы об удивительных растениях, а еще она тяжело переживает бесплодие мужа — у них с Олли нет и не может быть детей… Изысканная красавица Флер, безродный приемыш в семье Гарднеров, внезапно становится наследницей огромного дома для медитаций «Намасте» — культового нью-эйджевского санатория, созданного загадочной тетушкой Олеандрой, и вместе с домом, похоже, наследует все фамильные секреты. Сесилия, вторая жена Аугустуса, на которой тот женился после исчезновения первой, страдает от нервного расстройства, а 90-летняя Беатрикс мастурбирует, глядя на экран ноутбука, и инвестирует деньги в модный бизнес…

Опасный секс, инцест, роковая любовь, компульсивный шоппинг, университетские интриги, наркотики, скелеты в шкафу и даже палеодиета, которой одержим один из младших Гарднеров Чарли (он даже свои сексуальные предпочтения пытается адаптировать под традиции каменного века) — Скарлетт Томас мастерски играет с читателем: то пугает на манер Горацио Уолпола, то смешит как Вудхаус, то трогает и щемит, как Шарлотта Бронте, то заставляет трепетать в ожидании детективного катарсиса, как Конан Дойл. Словом, предлагает все типы развлечений, доступных в рамках британского литературного канона — причем в крайне оригинальной и артистичной аранжировке.

Впрочем, есть в «Орхидее» и еще одна тема, пожалуй, никогда прежде не являвшаяся в художественной прозе с такой цветущей пышностью — и это, конечно, тема ботаники. Все Гарднеры не просто помешаны на растениях — они буквально живут растительной жизнью, и не стоит думать, будто жизнь эта так уж скучна, однообразна и невинна. О, нет — мир цветов, деревьев и трав у Томас обретает черты угрожающие, волнующие и манящие, растения у нее властно вторгаются в жизнь людей, да и сам роман больше всего похож на огромный куст цветущих орхидей — черт его знает, ядовитых или нет. Неслучайно даже генеалогическое древо семейства Гарднеров, открывающее роман, к последней странице (где оно вновь воспроизводится) чудесным образом видоизменяется, обрастая новыми корешками, ветвями и побегами.

Э. О. Чировици. Книга зеркал. СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2017. Перевод А. Питчер 

История румына Э. О. Чировици и его первого написанного по-английски романа «Книга зеркал» — это, конечно, история очередной литературной Золушки. Десяток агентов отвергли книгу без объяснения причин, однако одиннадцатый внезапно заинтересовался — и вот уже Чировици подписывает договор с шестизначной суммой в графе «аванс», роман переводят на одиннадцать языков сразу, и даже в России стартовый тираж «Книги зеркал» составляет десять тысяч экземпляров (для никому не известного автора цифра поистине астрономическая), а дата официального релиза совпадает с общемировой. 

Энтузиазм издателей по всему миру, в общем, можно понять: роман Чировици — по-настоящему эталонный образец детектива, написанного в соответствии с самыми высокими жанровыми стандартами и принципами современного сторителлинга. Крепкий сюжет, грамотное дозирование информации, два (нет, даже три) ложных финала — все в изобилии развешанные по стенам ружья у Чировици стреляют с какой-то нечеловеческой четкостью, герои ходят по тщательно размеченным дорожкам только что не на пуантах, и каждое вскользь упомянутое лыко непременно оказывается аккуратнейшим образом вплетено в соответствующую строку. 

В первой части романа литературный агент Питер Кац получает от некого Ричарда Флинна фрагмент романа, якобы основанного на реальных событиях и проливающего свет на громкое преступление 25-летней давности — известного психолога, профессора Джозефа Видера насмерть забили в его особняке, но убийцы тогда так и не были найдены. Заинтригованный Кац пытается связаться с автором, чтобы получить роман целиком, однако оказывается, что тот внезапно скончался. Во второй части в дело вступает друг Каца — журналист Джон Келлер, которого Кац нанимает для того, чтобы провести расследование и все же разыскать финал книги, сулящий долгожданную разгадку. Келлер выуживает из мрака забвения порцию фактов, касающихся смерти Видера, странных экспериментов, которыми тот занимался, и его связи с Ричардом Флинном. А завершить дело в третьей части предстоит чернокожему следователю в отставке Рою Фримену, не сумевшему раскрыть дело об убийстве профессора двадцать пять лет назад и стремящемуся наверстать упущенное. 

Читать «Книгу зеркал», прямо скажем, очень приятно — автор своевременно подкладывает щепочки в костер читательского любопытства, не злоупотребляет деталями, но и не скупится на них сверх меры, и вообще только что в глаза читателю не заглядывает — хорошо ли тебе, дружок? Не заскучал? Огонька не подбавить? Форточку не открыть? Может, подушку под спину? И хотя текст, получившийся у Э. О. Чировици в результате всех этих танцев, отдает некоторой механистичностью, подобная забота о читателе и его комфорте все равно не может не подкупать. Не большая литература, разумеется, и, скорее всего, даже не лучший детектив года (как журналисты окрестили «Книгу зеркал» еще до выхода), но очень, очень приятное, необременительное и, если так можно выразиться, дружелюбное чтение.