«Мы живем такой же жизнью, как и другие люди» Неизвестное интервью Валерия Халилова, руководителя ансамбля имени Александрова, погибшего в авиакатастрофе

25 декабря разбился лайнер Ту-154, который должен был доставить в Сирию артистов ансамбля имени Александрова. Коллектив летел вместе со своим художественным руководителем, дирижером Валерием Халиловым, чтобы выступить там перед российским военными. Все находившие на борту погибли. В распоряжении «Медузы» оказалось интервью Валерия Халилова, которое он дал летом 2016 года студенту факультета журналистики МГУ Степану Петросяну, проходившему практику в журнале «Русский репортер»; этот материал так и не вышел. «Медуза» публикует интервью Халилова без сокращений.

— Насколько я знаю, музыкой вы увлекались с детства, у вас была военная семья. Почему вы решили связать свою жизнь не просто с музыкой, а именно с дирижированием?

— Музыкой я увлекался с четырех лет. Дирижером решил стать не я, а [это решил] мой папа. И мама. Они в 11 лет меня отдали в Московскую музыкальную школу, сейчас она называется Московским музыкальным училищем, которое участвует в [фестивале] «Спасской башне» — барабанщики, суворовцы. Учился я там семь лет, освоил будущую профессию, получив среднее военно-музыкальное образование, среднее специальное. Потом пять лет учился на военно-дирижерском факультете при Московской консерватории, потом, получив звание офицера, был направлен на прохождение дальнейшей военной службы — в город Пушкин, бывшее Царское село, Ленинград. Вот так моя карьера складывалась первоначально. Не я решил стать дирижером, меня отдали. Я не понимал, что, чего.

— А вам никогда не хотелось просто стать музыкантом и играть на каком-то определенном инструменте?

— Да я и был уже музыкантом, занимался музыкой до одиннадцати лет — в одиннадцать меня же отдали в Суворовское музыкальное училище как музыканта.

— Как вы считаете, сейчас духовая музыка, оркестровая популярна?

— А вы сами как считаете?

— Из моих знакомых только один юноша хочет пойти в армию и стать именно военным дирижером, больше ни у кого такого желания не возникало, да и слушателей подобной музыки едва ли найдется много.

— Профессия дирижера сама по себе очень редкая, тем более военного. Это штучный, как говорится, товар, индивидуальный.

— Чем военный дирижер отличается от гражданского?

— По сути, по образованию — ничем: высшее специальное музыкальное образование, но особенность в том, что военный дирижер — офицер. Офицеру, естественно, присущи какие-то определенные, так сказать, символы. У каждого военного дирижера кроме специального музыкального есть еще и среднее военное образование: он командир подразделения, а этим все сказано. То есть это и огневая, и строевая, и гуманитарная — все виды подготовки, которые осваивает военнослужащий.

Ну и, кроме того, руководство оркестром — не просто руководство, а обеспечение этим оркестром воинских ритуалов. Это определенный жанр военной музыки — есть маршевая музыка, как правило, протокольная, государственный гимн. Элементы обеспечения воинского ритуала — подъем государственного флага, обеспечение торжественных собраний — это все военная музыка.

В конце концов, это просто культурное, эстетическое воспитание личного состава вооруженных сил и членов семьи военнослужащего средствами военно-музыкального искусства. То есть оркестр обязан исполнять еще и любую другую музыку. Это и отличает военного дирижера от простого дирижера — есть еще военная составляющая.

— Каким вы видите современного любителя оркестровой музыки — не просто военной, но и гражданской?

— Трудно сказать, что такое «любитель духовой музыки». Вообще для того, чтобы любить духовую музыку, надо, наверное, быть в курсе репертуара, [знать] произведения, которые звучат в исполнении духовых оркестров и которые просто написаны для них. Эта любовь зиждется не просто на «взял и полюбил»; видимо, был какой-то отправной момент, который позволил понять, что духовая музыка — это такой интересный вид музыкальной деятельности, вид исполнения духовых инструментов, ведь духовая музыка, конечно, отличается от музыки симфонической, от народных инструментов. Используются только духовые и ударные инструменты.

Для духовой музыки присуща своя система звукоизвлечения, так называемый звукоряд. Она не простовата, но проста для понимания, она очень демократичная. Поэтому и жанр — это песнь, марш, вальс, легкие попурри. Это же не скрипка, на которой можно, не набирая воздуха, исполнять потрясающие в любом пассаже звуки. Проще осваивать духовой инструмент, поэтому для духового оркестра, например, самодеятельного, характерно то, что в нем исполнители от мала до велика — и дети, и взрослые; получается коллективное музицирование. Исходя из этого, конечно, можно и полюбить эту хоровую музыку — то есть она очень доходчива, очень приятна на слух.

Кроме того, это совершенно «живая музыка», как сейчас привыкли говорить. Очень живая. В корне духового оркестра, духового инструмента лежит дух, дыхание, поэтому она очень восприимчива. Когда даже слабенький по составу духовой оркестр играет, вокруг него собирается очень много детей, потому что всем очень приятно, что играют простые мелодии — и эти звуки извлекаемые очень сильно тебя пробирают, доходят.

— Что для дирижера важно, кроме дисциплины?

— Главное, чтобы дирижер был очень профессиональным, потому что представьте: вы — музыкант, каждый день репетиции. [И если] приходит дирижер, плохо подготовленный, для вас это, для хорошего музыканта, просто мука мученическая, как говорят. Под управлением или бездарного, или плохо обученного дирижера. Чтобы достигнуть успеха в оркестре, надо хорошо знать партитуру, надо разбираться в жанрах, в видах искусства. Такой комплексный подход должен быть. Сам дирижер должен очень многое знать, чтобы быть образцом и культуры, и поведения, и знания, и умения — навыков, чтобы завоевать авторитет у музыкантов. А как говорил Суворов, где успех, там победа.

— Как вы считаете, влияют ли военные действия, события в мире на популярность оркестровой военной музыки, на ее развитие?

— Это все взаимосвязано. Есть такая мелодия — «Священная война» Александрова. Вот война и создание этой мелодии — это же взаимосвязано. Буквально на следующий день была написана эта замечательная мелодия, которую мы и по сей день исполняем. (Александр Александров написал музыку через несколько дней после начала войны, 24-25 июня 1941 года — прим. «Медузы».) Или, скажем, Харитонов, «День победы» (1975 год — прим. «Медузы»). Это связано с другим поколением, современным, но это отголоски той памяти, которую мы, потомки тех воевавших, несем в себе, когда создаем музыку на тему Великой Отечественной войны.

Война влияет не только на создание музыки, но и на создание картин, спектаклей в театре, особенно — кино, безусловно. Это все тема искусства, она всеобъемлюща. Конечно, событийные процессы, происходящие в мире, имеют определенный отклик, в том числе и в музыке. Все взаимосвязано в жизни.

— Кто для вас был образцом для подражания в начале карьеры? Был ли какой-то человек, на которого вы хотели походить?

— Отец. Он был дирижером, великолепно владел фортепиано. Он был утонченным, таким аристократическим военным — я бы так сказал. Выделялся своим аристократизмом и в поведении, и в одежде, и в манерах. Таким тонким был человеком. Для меня был, безусловно, примером. Потом, когда я поступил в Суворовское училище, образцом для меня стали все мои воспитатели. Мы же семь лет там учились, а отец рано ушел из жизни. В высшем учебном заведении уже были другие преподаватели, которые являли для меня образец профессионализма, поведения, культуры.

Я считаю, что, конечно, главное — это семья. Семья должна быть образцом, потому что все [там] зарождается, вся дальнейшая жизнь — это, конечно, в семье. Так и должно быть. А потом уже появляются другие моменты, связанные с образовательной деятельностью, с окружающими тебя людьми, и прочее, прочее.

Конечно, место пребывания — вот я служил в Пушкине — не могло не оставить любви к архитектуре, например, к садам и паркам регулярным, как тогда было во дворцах. От этого у меня поднималось настроение, [развивалось] воображение, все это способствовало тому, что я начал писать музыку, которую до сих пор пишу.

Все опять же взаимосвязано. Начиная с генности, породистости, традиций. Почему династия военная? Потому что отец был военным, сын был военным, внук, так и у меня получилось. Это замечательно — уже предопределена твоя судьба, ты уже знаешь, чем будешь заниматься. Это очень важно: нет потом шараханий из стороны в сторону, здесь поработал, туда побежал, там себя попробовал — такие «бегунки». Нет, у меня все было предопределено, поэтому я до сих пор служу в армии, и слава богу.

— А что для вас сейчас является источником вдохновения?

— Мы живем такой же жизнью, как и другие люди, поэтому военные события тут ни при чем. Все события нас касаются, но у меня есть своя профессия, которой я принадлежу, которая мною руководит, поэтому источником вдохновения для меня является написание музыки, концерты, проведение мероприятий, фестивалей, участие в этих мероприятиях, «Спасская башня» скоро будет, в сентябре. Это и есть источник вдохновения, предвосхищающий мою работу. Я готовлюсь к этому событию, лично готовлюсь, готовлю коллектив. Когда цель достигнута, в зависимости от результата — это меня или радует, или огорчает, или побуждает к осмыслению, что дальше делать и как делать. Вот такая и есть жизненная позиция. В этом и есть жизнь.