«Турецкие власти толком не контролируют ситуацию в собственной стране» Интервью востоковеда-тюрколога Юрия Мавашева об убийстве посла России в Турции

19 декабря в Анкаре на открытии фотовыставки был убит посол России Андрей Карлов. Его застрелил 22-летний Мевлют Мерт Алтынташ. Террорист, выкрикивавший лозунги в поддержку Сирии, был впоследствии убит турецкой полицией. Покушение на посла — это настолько серьезное преступление, что оно просто не может не повлиять на отношения двух стран. О том, что происходит и какими эти отношения могут стать, «Медуза» поговорила с руководителем политического направления Центра изучения современной Турции, востоковедом-тюркологом Юрием Мавашевым.

— Можно ли провести параллель между убийством российского посла Андрея Карлова и сбитым в прошлом году Су-24М? Насколько эти ситуации похожи с точки зрения их влияния на отношения между двумя странами?

— Они схожи в том смысле, что российско-турецкие отношения опять находятся в зоне определенной нестабильности или непредсказуемости со знаком минус. И тогда и сейчас исполнителями преступлений являются лица, которые выполняли чей-то приказ, но чей конкретно, наверняка сказать невозможно. В ситуации с Су-24М сначала говорили, что те, кто сбил самолет, могли действовать по своей инициативе, потом появилась информация, что было определенное распоряжение, которое разрешало военным стрелять по объектам, пересекающим турецкое воздушное пространство, не запрашивая подтверждение у командования. И в обоих случаях ситуации не касаются напрямую турецкого руководства, не имеют отношения к решениям Эрдогана.

Но в этих ситуациях есть и существенные различия. Сейчас мы находимся на качественно другом уровне российско-турецких отношений: между Россией и Турцией появились договоренности, которые воплощаются в жизнь. Турецкая армия не пошла дальше пункта Эль-Баб вблизи Алеппо, как и было обговорено с Россией. Турция также способствует эвакуации людей на автобусах из Сирии, а турецкие гуманитарные и политические организации пытаются надавить на некоторые сирийские вооруженные группировки, к которым у них есть каналы доступа. На сегодня [20 декабря] была назначена встреча глав министерств иностранных дел: России, Турции и Ирана.

— Кардинальные изменения начались в стране после попытки госпереворота в июле?

— Нет, еще раньше — в мае. До мая Турция поддерживала вооруженную оппозицию в Сирии, а с приходом нового главы кабинета министров Бинали Йылдырыма кардинально поменяла свои подходы к внешней и внутренней политике. Свои посты покинули сразу одиннадцать ключевых министров. И в этой резкой смене курса тоже заключается сложность: невозможно за несколько месяцев собрать оружие у тех незаконных вооруженных формирований, которых Турция усиленно поддерживала начиная с 2011 года.

— Что можно сказать об убийце российского посла?

— Предположительно, посла убил человек, который раньше работал в спецслужбах или каких-то военизированных структурах. Это человек, который был в системе. Была даже информация, что в момент совершения преступления он еще являлся сотрудником полиции. Как было на самом деле, мы никогда не узнаем: турецкая сторона будет до последнего скрывать, был ли он действующим сотрудником. Но дело даже не в том, был он действующим сотрудником или нет, а в том, что он в принципе имел отношение к силовым структурам. Это говорит о том, что фильтрация радикальных элементов в силовых структурах не закончена, ее никто так до конца и не провел. 

Еще в Турции говорят о том, что убийца якобы имеет отношение к террористической организации FETO Фетхуллаха Гюлена (исламский общественный деятель, которого президент Эрдоган обвинил в попытке госпереворота в июле 2016 года — прим. «Медузы»). И здесь опять мы можем вспомнить сбитый Су-24М: после попытки госпереворота [причастных к инциденту] военных тоже обвинили в том, что они были членами FETO. Однако история умалчивает: почему, если это действительно было так, Эрдоган за них заступался.

— Что-то указывает на то, что террорист принадлежит к исламистам?

— То, что террорист выкрикивал во время и после стрельбы, говорит о том, что он исламист. Но при этом, что символично, он еще и турецкий гражданин.

Турция — военизированная страна, там довольно много частных компаний, которые охраняют различные объекты. Об этом не могли не знать организаторы акции, и чтобы не ставить всю операцию под удар, в качестве исполнителя был выбран именно гражданин Турции, а не, например, сирийский эмигрант, которых в стране около трех с половиной миллионов. Его просто бы не впустили в галерею.

— Теракт произошел буквально на глазах у всего мира — благодаря тому, что на открытии выставки было очень много фотографов и телеоператоров. Этот факт несет в себе дополнительное сообщение?

— Это сигнал о том, что все может не ограничиться только нашим послом: речь может идти вообще о наших гражданах за рубежом, они сейчас находятся в большой опасности. Мы с коллегами-арабистами отмечаем в последнее время, что Россию начинают ненавидеть многие представители суннитского мира, большинство из которых — так уж получилось — представляют как раз [в своих странах] оппозицию. Этот теракт может быть также сообщением о том, что «мы вам покоя не дадим, нигде и никогда».

— Выбор посла в качестве жертвы тоже неслучаен?

— Как раз сегодня должна пройти встреча глав министерств иностранных дел России, Турции и Ирана. Посол — одна из ключевых фигур, к нему стекалась вся информация, а Карлов был большим профессионалом. Его убийство — попытка показать, что есть силы, готовые сделать все возможное, чтобы сорвать эту встречу. Сказать турецкому руководству, что они пойдут на все, чтобы не допустить соглашения между Россией и Турцией. Турецкие власти толком не контролируют ситуацию в собственной стране, и это очень серьезный и опасный момент. Охрану ведь ко всем не приставишь — в Турции проживает очень много россиян, там есть смешанные семьи. Все это сеет недоверие к туркам со стороны тех, кто еще вчера им доверял.

— Что будет происходить сейчас?

— Очень важно, чтобы была определенная синхронность в действиях властей обеих стран, а также максимальная открытость: российские спецслужбы повсюду должны быть допущены для разбирательств. А российскому обществу должны четко объяснить, как все происходило, какие меры были приняты, и это должны быть не бутафорские меры. Представительству России должна быть предоставлена охрана, если турецкая сторона не может быть гарантом безопасности, значит, Россия сама должна позаботиться об охране своих граждан.

— Как теракт повлияет на российско-турецкие договоренности по Сирии?

— Не думаю, что он как-то повлияет на договоренности России и Турции по Сирии. Все понимают, что идут по верному пути, по единственно возможному, и сворачивать с него — значит помогать террористам, признать, что они достигли своей цели, что они победили. Хотя кое в чем они уже забежали вперед: клин между обществами они все-таки вбили — даже самые исчерпывающие меры мало кого смогут убедить в России, что в Турции все в порядке. Даже если посла будут вывозить из страны с почетным караулом, как это было с российскими пилотами, для российского общества это ничего не изменит. К сожалению, в России и в Турции есть силы, готовые на все, чтобы внести раскол между странами.