«Семенов неправильно руководит МПГУ, надо делать это иначе» Интервью ректора вуза Алексея Семенова, которого уволила министр образования Ольга Васильева

18 октября министр образования Ольга Васильева уволила ректора Московского государственного педагогического университета (МПГУ) Алексея Семенова. Известный математик и автор одного из первых учебников по информатике всего три года проработал в вузе, имевшем до него плохую репутацию — здесь массово давали ученые степени на основании списанных диссертаций — и ушел из-за разногласий с министерством и бывшими коллегами. Новым руководителем вуза, скорее всего, станет заместитель главы одного из департаментов Минобрнауки и бывший проректор МПГУ Алексей Лубков, уходивший из вуза после конфликта с ректором. Алексей Семенов рассказал «Медузе» о причинах своего увольнения.

— С чем вы связываете свое увольнение?

— С позицией министра образования Ольгой Васильевой, которая считает, что лучшим ректором для МПГУ является Алексей Лубков.

— Можете предположить, почему?

— Она достаточно хорошо его знает — и по-видимому, профессиональные контакты создают ей эту уверенность.

— 12 октября министр Васильева провела совещание с руководителями педагогических вузов. Там был и Алексей Лубков, он раскритиковал положение дел в МПГУ. Что ему не нравилось?

— Основная мысль состояла в том, что Семенов неправильно руководит МПГУ, надо делать это иначе.

— Ответить вам не дали?

— Программа мероприятия и не предполагала; это была пленарная часть, директивная. До этого, с утра, у нас была свободная дискуссия, и там высказывались и обсуждались разные точки зрения.

— В чем были претензии Лубкова?

— Я понял так: мы не занимаемся предметной подготовкой, например, не учим химика химии, готовим учителей вообще.

— Что вы можете ответить?

— Претензии не соответствуют действительности. Мы один из немногих вузов, который готовит по предметам. Мы понимаем, что физика или учителя пения подготовить дороже, чем, скажем, учителя литературы, но мы, тем не менее, тратим средства на то, чтобы отправлять историков или учителей биологии в экспедиции, закупаем дорогостоящее оборудование для физиков и химиков. Учебному плану мы посвящаем такую же долю времени, как это было в 1970-е годы. Ведь в 1970-х и 1980-х годах была довольно серьезная практика [студентов] в школе, потом она сошла на нет в 1990-е и 2000-е, в том числе и в нашем вузе, но сейчас мы ее восстановили, и даже берусь сказать, что мы относимся к этому серьезнее, чем было в советское время. Например, наши девочки, приходя в класс, снимают происходящее в классе на камеру, потом обсуждают это с профессором — с точки зрения методики, психологии и педагогики.

Подготовка в вузе должна касаться содержания школьной программы, наши выпускники должны на пять с плюсом знать то, чему будут учить в школах. Традиционно педагогический вуз рассматривается как ухудшенный вариант обычного университета — берут обычные курсы, упрощают их — и читают студентам, думая, что они от этого поумнеют и начнут разбираться в школьной программе. Это не так просто, я знаю, что большое количество курсов по математике не имеют отношения к школьной программе — в результате выпускники умеют решать школьные задачи на тройку, потому что профессора не научили их. Это была одна из причин, почему я стал заниматься реформой математического образования и согласился на предложение возглавить вуз. 

Но в университете я столкнулся с желанием сохранить прежнюю схему образовательного процесса, не учитывая, до какой степени студент способен усвоить материал. Я начал менять это достаточно интенсивно и увидел отрицательное отношение профессоров, которые говорили: «Дайте нам читать, что считаем нужным, даже если это не относится к школьной программе».

— На том совещании Лубков сказал: «Ценности и смыслы, сохранение и укрепление национально-культурной и гражданской идентичности личности педагога неизбежно готовят поворот в этой области, определяющей нашу национальную безопасность». Может, ваше увольнение связано с тем, что государство решило повернуть обучение учителей в сторону традиционных и патриотических ценностей?

— Нет, конечно, нет. Воспитательная компонента будущего учителя очень важна — не может быть учителя, у которого нет гражданской позиции, и в то же время, попытка навязывать плохо кончается. Когда нам звонили общественные движения, политические партии и говорили, что им нужно 500 человек, мы отвечали: «Дайте нам приглашения, а пойдут те, кто захочет». Ни на одно мероприятие мы не выгоняли студентов. Они ходили сами — на «Бессмертный полк» у нас вышло несколько сотен студентов, а на лекции профессора духовной академии Алексея Осипова и отца Тихона Шевкунова у нас в аудитории на тысячу человек студенты стояли, потому что это вызвало их интерес — для меня неожиданный, честно говоря. Мы не давим на студентов. Сегодня студенты нашего вуза — самые общественно активные в стране.

— Может ли сейчас практика измениться, не начнут ли на студентов давить?

— Конечно, может: все это легко начать загонять в обязаловку, бороться с инакомыслием, чтобы студенты ходили строем и отдавали салют кому-нибудь. Но как-то предсказывать поведение Лубкова я бы не взялся.

— В 2013 году в вузе был коррупционный скандал, связанный с диссертационным советом, который давал ученые степени на основании списанных диссертаций. Не возникнет ли снова такая ситуация после вашего ухода?

— Когда Лубков работал проректором, именно его я попросил разобраться в вопросе: выяснить, у кого какая степень ответственности, как работал совет. Не сказал бы, что он ее удачно выполнил за тот год, что был проректором. Это было не менее существенным поводом для его ухода, чем разногласия по учебному процессу. Я считаю, что буквальное повторение этой ситуации сейчас нереально. Если будет попадаться та же списанная диссертация, и то же сообщество [«Диссернет»] будет отлавливать это. Никто не заинтересован, чтобы в ВАКе лежали документы, подтверждающие плагиат. 

С того момента, как я занял пост ректора, не было ни одной претензии — это неудивительно, люди стали понимать, что незачем перебегать улицу перед едущим грузовиком. Другое дело, что купить честно написанную диссертацию, наверное, возможно, хотя я о таких случаях не слышал. К тому же президент и правительство пристально смотрят на чиновников, которые собираются стать докторами и кандидатам наук.

— Чем вы займетесь после увольнения?

— Поскольку я много своего вложил за три года в этот важнейший для страны вуз, я не исключаю возможности, что продолжу делать, участвовать в дальнейшем планировании его работы, разработке стратегических вопросов, например, связанных с математическим образованием. Когда персональная проблема будет решена, вполне может оказаться, что я пригожусь в решении содержательных проблем. Если министр или будущий ректор примут такое решение, я не откажусь.