«Мы принимаем все, что нам кладут в кормушку» Интервью Энтони Хопкинса, главного актера в сериале «Мир Дикого Запада» о восстании андроидов

Канал HBO в ближайшие выходные, 2 октября, представит главную премьеру осени — пилотный выпуск сериала «Мир Дикого Запада» в главной роли с Энтони Хопкинсом от продюсера Джонатана Нолана. В России сериал будет доступен в онлайн-сервисе «Амедиатека»; кроме того, 4 октября первый эпизод покажут в 28 российских кинотеатрах. «Мир Дикого Запада» (Westworld) — научно-фантастический триллер, римейк одноименного фильма Майкла Крайтона, рассказывающий о тематическом парке, населенном андроидами, которые развлекают посетителей; однако в какой-то момент роботы восстанут против людей. Энтони Хопкинс играет доктора Форда, создателя этого парка, и это первая роль актера на телевидении. Журналистка Наталья Хиггинсон поговорила с Энтони Хопкинсом о работе над сериалом, искусственном интеллекте, серьезных ролях, чувстве юмора и бессмысленном желании все контролировать.

— Как вы думаете, что движет вашим героем, доктором Фордом, кто он на самом деле?

— Я понятия не имею, но он точно не злодей. Я видел только пилотный эпизод, и особенность телевизионных сериалов, вернее, что мне особенно нравится в сериалах, — это неизвестность. Ты начинаешь смотреть первый эпизод и понятия не имеешь, что будет дальше. Они никогда не дают тебе прочесть полный сценарий. Не потому, что им жалко, а потому что его просто нет. Актеры получают сценарий к новому эпизоду незадолго до съемки. Что из этого можно узнать? Только то, что будет происходить в нем с твоим героем и другими. А что собой представляет этот герой или мой герой конкретно на протяжении всей истории, какие у него задачи, может знать только Джонатан Нолан. Он — самый настоящий творец нашего телевизионного «западного» мира. У меня может быть смутная идея — на основе уже сыгранного эпизода и того, который мы готовимся снять, — что происходит, но ничего конкретного. Если ты знаешь слишком много, то можешь быть разочарован переменами, ведь не ты контролируешь происходящее, а авторы, которые захотят что-то изменить в последний момент. 

Я помню только, что какие-то моменты в сценарии мне кажутся интересными, и я думаю: «О! Вот эта сцена интересная. Веранда в большом доме, и мой герой по всей видимости имеет какую-то власть там, он может менять среду, в которой происходит действие». Из этого делаем вывод, что доктор Форд — блестящий ученый и явно властный человек, любящий держать все под контролем. Это не значит, что он плохой, хороший или злодей, если хотите. Это значит только то, что он знает себе цену. Я не спрашивал, почему он поступает так или иначе, мне не нужны детали его биографии, я и не хочу этого знать. Мне дают сцену, я ее отыгрываю так, как хочет режиссер, как требует сценарий. Когда ты мало что знаешь, сюрприз при просмотре работы часто бывает очень приятным. По-моему, если ты пытаешься все узнать, тебя ожидает разочарование — так это происходит и в жизни. 

Мне дают роли властных и одержимых маниями людей, хотя я совершенно другой человек. Понятия не имею, что они видят во мне такого властного. Я даже в «Трансформеры» попал! Не знаю, почему меня выбирают на такие роли, я, наверное, последний из всех, кому интересен контроль над чем бы то ни было. Мне говорят, что я выгляжу серьезным, но я на самом деле совсем несерьезный.

— В финале пилотного эпизода есть прекрасная сцена с интересным монологом доктора Форда о том, что ожидают люди от его парка, в какой истории они хотели бы участвовать. Все это напоминает современный подход к выбору историй для кино, вы не находите?

— Честно вам признаться, я даже не вспомню сейчас, о каком монологе идет речь. Пилот снимался почти два года назад, я уже все забыл. Я стараюсь вообще ничего не держать в голове долго, особенно то, что связано с работой и героями, которых я играю. Они далеко не всегда симпатичные люди, иногда так и совсем неприятные. Я их просто забываю. Что до историй в кино, то выбор их часто зависит от спроса, но ведь вы об этом и без меня знаете. 

Погодите, я, кажется, припоминаю, о чем вы… «Гости не возвращаются к нам за очевидными вещами, за безвкусицей, они возвращаются за чем-то едва уловимым, деталями, которые открыли для себя, и надеются, что никто до них этого не заметил. Они влюблены именно в эти нюансы. Они не хотят историй, рассказывающих о них, им хорошо известно, кто они. Они здесь, потому что хотят увидеть, кем они могли бы быть. Сценарий, который ты предлагаешь, рассказывает мне только о том, кто ты». Это он обращается к другому персонажу. Я думаю, что вспомнил не совсем точно, но суть такая. Интересный монолог, вы правы. Я рад, что вы напомнили. Я думаю, что есть режиссеры и сценаристы, выбирающие истории для того, чтобы показать людям, какими они могли бы быть. Такие истории были всегда, и я надеюсь, будут всегда. Увлечение технологическими игрушками пройдет, и мы, наверное, вернемся к насущному, к нам самим.

— Вы появились на телевидении довольно неожиданно, с чем это связано?

— О, я не знаю. Мне предложили сценарий, и я согласился, потому что мне было интересно. Я слышал, что телевидение становится более увлекательным и разнообразным, многие актеры стараются попасть в сериалы на кабельных каналах, это престижно. Лично я вот уже какое-то время не ищу роли. Они меня находят сами. Если мне интересно, я соглашаюсь, если нет, то нет. Для меня не имеет большого значения, будет ли это фильм или сериал. Актер — везде актер. Сценарий Джонатана Нолана мне понравился, и я пришел на телевидение. У них немножко другой ритм работы, но мне это не мешает. У меня мало съемочных часов, они меня щадят.

— Как вы думаете, что поддерживает в зрителях интерес к кино, рассказам и сказкам?

— Я не уверен, что могу точно ответить на этот вопрос, но у меня есть теория на этот счет. Правда, она, наверное, не оригинальна. Мы все почти постоянно находимся в состоянии гипноза, мы движемся толпами, управляемые подсознанием. Просто представьте себе, что сейчас, сидя на стуле, вы заснете и вам приснится сон. Откуда он взялся? Скорее всего, из вашего бездонного подсознания, где бог знает что намешано. Мы думаем, что находимся с полном сознании, мы водим машины, завтракаем, обедаем, общаемся друг с другом, работаем даже. Но мы не замечаем, что многое в нашем поведении формируется подсознанием, которое независимо от нас подмечает все вокруг и откладывает что-то в свою копилку. Там собирается любая, даже самая ничтожная информация, любой жест, движение — все это контролирует наше поведение.

Нам нравится быть под гипнозом, по-моему, это освобождает нас от грустных и страшных мыслей о жизни и смерти. Мы принимаем все, что нам кладут в кормушку. Нам говорят — какой-то бизнесмен хочет быть президентом, и мы согласно киваем: «Ах, как интересно, что из этого получится». Но никто всерьез не задумывается над тем, что может из этого получиться, потому что у нас есть, чем закусить наши сомнения. Мы сидим перед телевизором, в зале кинотеатра, поглощая огромное количество еды — вполне довольные собой. Театр и кино — в какой-то степени религиозные храмы. Они, как и религия, завораживают нас страшилками и иллюзиями. Из темного зала мы выходим на свет божий, просыпаемся на минутку и думаем, как замечательно, что смерть остается только там, в темном зале. Мы забываем, что смерть вокруг нас, потому что мы опять погружаемся в гипнотическую дрему. Нам нужно знать, что все будет хорошо, поэтому нам нужны иллюзии, которые кино и телевидение щедро раздают.

— В какой момент, по вашему мнению, возникает желание перестать пытаться контролировать происходящее в жизни?

— Возможно, это приходит с мудростью взросления. В молодости все кажется легко, и — не спорю — нет ничего плохого в серьезной работе, в желании достичь хороших результатов, где бы ты ни был занят, планировать на будущее, растить детей, иметь четкое представление о карьере. Все это замечательно и необходимо. Однако с возрастом ты начинаешь понимать, что ничто тебе не гарантировано и что существует множество факторов, дополняющих или отнимающих что-то в твоей жизни. Ты понимаешь, что не можешь влиять на них, о многих ты даже понятия не имеешь. Я вот даже представить не могу, что вы обо мне напишете. Как интерпретируете мои слова, но сейчас мне это уже и неважно. В какой-то момент наступает такой период в жизни, когда можно только расслабиться и спокойно ждать результата. 

Взгляните на то, что происходило в XX веке, все эти кровавые бойни, ужасы, и это из-за желания контролировать все и всех. Идеологический контроль продолжает диктовать людям, что они должны думать о разных аспектах жизненного уклада в любой стране. Вы называете это пропагандой. Никто не может и не должен думать сам за себя в подобных условиях. С жизненным опытом и накопленными знаниями начинаешь понимать, что большинство неприятностей в мире происходит именно из-за подсознательного желания мегаманьяков контролировать остальное население. И мы позволяем им это делать, потому что наш мозг так устроен, что мы поддаемся стадному чувству. Мы все еще животные с очень слаборазвитым мозгом, поэтому, возвращаясь к теме «Западного мира» в представлении Джонатана Нолана, у андроидов может возникнуть много вопросов относительно нашего превосходства. У меня, например, такие вопросы давно возникают. Я, кажется, удалился от темы вопроса. Прошу прощения. В последнее время меня все время заносит в философские дебри.

— Любовь к кино, кстати, движет людьми и в выборе профессии. Что вы говорите молодым актерам, когда они обращаются к вам за советом?

— Я скажу им еще раз: не надо пытаться контролировать абсолютно все. Таким образом вы превратите жизнь в ад. Я скажу: живите свою жизнь каждый день так, как вам того хочется, работайте, но не рвите жилы. Если эта профессия вам действительно нужна, она сама вас найдет. Я в какой-то степени фаталист, знаете ли, или становлюсь фаталистом. Мне кажется, то, что должно случиться, обязательно случится — независимо от того, сколько усилий вы для этого приложите — минимум или максимум. 

Я скажу вот еще что, предприняв шаги в нужном вам направлении: расслабьтесь, дышите глубже и ищите радость. Тогда вы сможете сказать, что сделали все, от вас зависящее, и теперь оставляете это в руках судьбы, то есть тех людей, которые принимают решения. Если вы не будете слишком суетиться и подгонять события, более вероятно, что удача вас найдет довольно быстро. Обычно удача обходит тех, кто прилагает не только усилия, но и начинает требовать, закатывать истерики и так далее. Люди этого не любят. Не нужно быть одержимым мгновенным успехом. В жизни много чем можно заняться, если ты вполне адекватный человек, но пытаться контролировать все — по-моему, глупость, которая ни к чему хорошему не приводит. 

В этом весь мой доктор Форд — пока я вижу, что ему необходим контроль над всеми, кто с ним работает, и над средой, которую он создает, но я понятия не имею, куда его развернут Джонатан и [сценарист] Лиза [Джой]. Может быть, он и не такой, каким видится мне и зрителям в данный момент. Может быть, он просто очень ответственный человек. Посмотрим.

— Как вы считаете, этот сериал об андроидах каким-то образом предупреждает людей об опасности, которая кроется в осознании машинами своего превосходства над биологически уязвимыми людьми?

— Помните, в свое время нас предупреждали, что паровые машины опасны для человечества, потому что они в состоянии смести людей с лица земли, так как ездят со скоростью 60 миль в час! Или как всех предупреждали о начале апокалипсиса, когда появились первые самолеты? Технический прогресс всегда у человечества на уме. Постоянные войны вынуждали усовершенствовать оружие, а вместе с этим развивались и самые разные технологии. Да, что там оружие! Кузнецы, ювелиры, художники — любая человеческая деятельность направлена на то, чтобы развивать мастерство в чем-то, правильно? Так развивались технологии в самых разных областях науки. Разве можно этого избежать? 

Я не знаю, как искусственный интеллект повлияет на дальнейшее развитие нашей цивилизации, может быть, он решит нас охранять, потому что мы хрупкий и самоуничтожающийся биологический вид. А может, они решат, что мы планете не нужны. Никто не в состоянии этого предсказать, можно только спекулировать. Так что я не знаю, предупреждает ли история Джонатана о восстании андроидов — или просто пытается исследовать возможные варианты нашего сосуществования; а может быть, он просто развлекает нас своими фантазиями. Это вы уж сами для себя решайте.

— А вы бы себе приобрели андроида для домашних нужд?

— Нет.

— Так категорично. Почему?

— Во-первых, потому что я об этом вообще пока не думал и потому что таких андроидов еще нет в продаже. Во-вторых, я не хотел бы лишать работы тех, кто в ней нуждается. В-третьих — что же было в-третьих? Я, кажется, потерял мысль. Я думаю, что домашние андроиды появятся скоро, но будут далеко не всем по карману. А что случится в отдаленном будущем, я не знаю, боюсь, что эти вопросы будут актуальны уже после меня.

— В мире вас воспринимают как величайшего актера современности. Как вы думаете, отразится ли ваш переход на телевидение или участие в «Трансформерах» каким-то образом на вашей репутации?

— О боже! Если бы я об этом думал, я бы давно оказался в психушке. У меня нет никаких оснований считать себя величайшим актером современности. Какая ерунда! Любой актер хорош настолько, насколько хороша его последняя работа. Я не думаю, признаться, что моя актерская репутация как-то зависит от участия в той или иной картине. По-моему, в Штатах существует устойчивое представление о выходцах из Великобритании как о людях исключительно серьезных. Но я совершенно не такой, как я уже говорил. 

У меня специфическое чувство юмора, с явно выраженной склонностью к сарказму и иронии. Мне нравится дразнить людей, я подсмеиваюсь над ними, чтобы их немного расслабить, рассмешить. Но я знаю, как играть серьезных людей, видимо, где-то глубоко внутри меня сидит какой-то маленький и суровый тиран, которому только дай волю — он на тебя зубами начнет щелкать и языком прицокивать (смеется). То, что люди воспринимают как серьезность — скорее всего, мое умение сидеть спокойно и внимательно слушать. Видимо, что-то особенное появляется в выражении моих глаз, и люди думают, что я все знаю и все могу. Пусть думают. Мне это на руку.

— Что произошло в вашей юности, что направило вас именно на этот путь — в актерскую профессию?

— Я был довольно плохим учеником в школе, у меня не было никаких особенных академических задатков, я не играл в футбол и не занимался никакими другими видами спорта. Мой отец часто говорил: «Понятия не имею, что из тебя выйдет!» Я помню, что ужасно злился на это. И от злости или от депрессии я решил, что отомщу им всем, кто насмешничал надо мной, стану как Марлон Брандо, и посмотрим, кто будет смеяться потом! Мне хотелось делать что-то совершенно отличное от всего того, что делали мои сверстники. У меня не было никаких реалистичных надежд на то, что я буду заниматься тем, чем занимаюсь сейчас, но все это как-то случилось едва ли не само собой. Полагаю, я был достаточно сильно сердит и не менее того раздражен таким отношением ко мне, что с какой-то яростью принялся выполнять свое желание стать другим. Мне нужно было сбежать из того окружения, которое давило на меня, унижало меня. Я был несчастливым ребенком, несмотря на усилия моих родителей дать мне все, что было в их силах. Я хотел сбежать и осуществил свое желания. И вот куда меня привела эта дорога.

— Что вы больше всего цените в коллегах?

— Умение расслабиться и не воспринимать все слишком серьезно, не воспринимать себя слишком серьезно. Это всего лишь кино!