Как и почему поссорились президент и премьер-министр Турции Реджепа Эрдогана не устроила самостоятельность своего же ставленника
Политический кризис в Турции привел к отставке премьер-министра страны Ахмета Давутоглу. У ставленника президента Реджепа Тайипа Эрдогана возник конфликт с руководителем страны, который в последнее время пытается перевести Турцию с парламентской на президентскую форму правления. Как именно и почему ссорились политики и кто теперь будет руководить правительством Турции, в рамках совместного проекта «Медузы» и центра Карнеги рассказывает доцент Института стран Азии и Африки МГУ Павел Шлыков.
В Турции глава правительства обычно покидал свой пост, когда его партия теряла большинство в парламенте — будь то в результате провала на выборах, распада коалиционного блока или раскола самой партии. В новейшей истории Турции таких примеров достаточно. Парадокс Ахмета Давутоглу в том, что он покидает пост премьер-министра в совершенно иной ситуации — последние выборы, которые прошли лишь полгода назад, оказались триумфальными для формально возглавляемой Давутоглу Партии справедливости и развития, а сама партия выглядит довольно уверенно, несмотря на длинный перечень внутриполитических проблем и сложностей внешнеполитического характера.
Да и о партийном расколе пока речи нет: достаточно посмотреть, сколь единодушно центральный исполком ПСР в конце апреля решил изъять у председателя партии право назначать руководителей провинциальных ячеек. Иными словами, формальных причин для отставки Давутоглу нет. Однако политический процесс в Турции последние годы идет по траектории, отличной от той, что была установлена в предшествующие десятилетия, а порой даже вопреки нормам, прописанным в действующей Конституции.
Турецкая развилка
Турецкий эксперимент с построением демократии, как повелось еще со времен Ататюрка и Инёню, нередко приобретает причудливые формы. В первые годы своего пребывания у власти нынешний президент Эрдоган запустил проект амбициозных экономических и политических реформ, которые для многих и сторонников, и политических оппонентов ПСР казались прорывными. Однако с 2007 года вектор общественно-политического развития Турции начал корректироваться, и к 2010 году, когда была проведена последняя масштабная конституционная реформа, картинка существенно другая. Большинство достижений десятилетия демократических реформ подверглось ревизии. Вместо принципа разделения властей и баланса влияния между государственными институтами приоритетом стала концентрация власти в руках президента, иногда вопреки нормам действующей Конституции, как это можно наблюдать с осени 2014 года.
Действительно, сегодня Турция оказалась на развилке, страна фактически поставлена перед выбором: или всенародно избранный президент-автократ, или либерализация представительной демократии и полноценный парламентаризм, сопряженный с созданием более конкурентных выборов и, соответственно, более представительного парламента.
Если бы Ахмет Давутоглу как премьер и лидер ПСР был способен добиться существенной поддержки среди депутатов правящей партии и вежливо попросить президента Эрдогана оставаться в рамках своих конституционных полномочий, вероятность реализации второго сценария была бы намного выше. Но Давутоглу, которого Эрдоган лично выбрал в качестве своего преемника на посту главы правительства, не хватило необходимой для самостоятельных шагов харизмы и поддержки, обширного круга соратников и верных сторонников — то есть всего, что в достатке у самого Эрдогана. Более того, Давутоглу всегда выглядел обеспокоенным за свое будущее, которое в большей степени зависело от воли Эрдогана, чем от эффективности его собственной работы на посту лидера партии и главы правительства.
В результате вектор политического развития Турции все больше склоняется в сторону электорального авторитаризма. Одна из основных черт такой президентской республики «турецкого типа», как ее определил сам Эрдоган, — это почти полное отсутствие сдержек и противовесов широким полномочиям президента, который избирается всенародно и подотчетен только своему электорату. Получается экстремальное воплощение мажоритарной (в противовес либеральной) демократии. Однако никто в самой правящей партии и среди ее ключевых функционеров не демонстрирует желания помешать Эрдогану в осуществлении этого транзита к более авторитарной политической системе.
Президент и его народ
После последних внеочередных выборов, на которых правящей ПСР не удалось получить квалифицированное большинство — 330 мандатов (она получила только 317), необходимых для проведения референдума по новой Конституции, Эрдоган и его ближайшие сторонники утвердили негласное правило приоритетности президента Эрдогана во всех вопросах управления страной и делах правительства, безотносительно наличия или отсутствия новой Конституции.
Как до, так и после парламентских выборов 2015 года Эрдоган во всех своих публичных выступлениях отстаивает идею, что лишь с установлением президентской формы правления Турция сможет стать одним из лидеров мировой экономики и продолжить наращивать свое политическое влияние. Турецкий президент неустанно подчеркивает, что именно он принимает решения по ключевым политическим вопросам. И это действительно было так на всем протяжении премьерства Давутоглу.
Смирился Давутоглу и с тем, что Эрдоган навязал ему свой вариант партийного списка на парламентских выборах и свой состав кабинета министров. Эрдоган, как и в бытность премьером, говорит первое слово по всем критически важным внешне- и внутриполитическим вопросам, а правительство следует его курсу. Даже министры правительства сначала встречались с Эрдоганом, а затем уже с Давутоглу.
Как же Эрдогану удалось сохранить столь жесткий контроль над своей партией? Эрдоган — и эти черты многим хорошо известны — крайне уверенный в себе политик, нередко заносчивый и мстительный. Он пользуется устойчивой популярностью у значительной части населения как чрезвычайно сильный лидер. В партийных кругах Эрдогана называют османским титулом «рейис» (глава). Это увлечение османской титулатурой серьезно беспокоит большинство турецкого общества вне зависимости от их политических пристрастий.
Как влиятельный политический лидер, Эрдоган умело транслирует свои идеи избирателям и рационализирует их с точки зрения общественных интересов. Он обладает удивительной способностью достучаться до представителей простого народа и манипулировать их чаяниями и мечтами, используя и отсылки к легендарному османскому прошлому, и к ценностям ислама.
Эрдоган позиционирует себя главным поборником традиционных ценностей, защитником принципов суннитского ислама в борьбе с наследием кемалистской секуляризации. Причем свое «духовное лидерство» Эрдоган всегда стремился навязать всему турецкому обществу (достаточно вспомнить основные направления массовых протестов лета 2013 года).
В этом прослеживается особая ментальность, свойственная политикам с исламистским прошлым, — модели поведения, описываемой в терминах суфийской культуры: мурид — муршид, то есть наставник — последователь, учитель — ученик. Этим отчасти и объясняется нежелание Эрдогана быть надпартийным президентом, как того требует действующая Конституция. Ведь и Неджметтин Эрбакан — патриарх исламистского движения в Турции — вне зависимости от формально занимаемых постов всегда оставался лидером политического ислама в Турции. А в тени учителя с 1970-х годов был молодой и амбициозный Эрдоган.
За свое восхождение на политический олимп Эрдоган заплатил высокую цену, поэтому он столь настойчив в продвижении своего проекта президентской республики «турецкого типа». И на ближайшую перспективу в Турции нет сопоставимого по масштабу политического лидера, способного объединить усилия разных политических платформ и оспорить политическое доминирование Эрдогана.
Суть конфликта
Анонсируя чрезвычайный съезд правящей ПСР и выборы нового лидера партии, Давутоглу дипломатично объяснил свой уход «необходимостью». В глазах большинства эта необходимость — решение президента Эрдогана, который в августе 2014 года сделал ставку на Давутоглу, выдвинув его на премьерский пост, а теперь передумал.
За полтора года премьерства напряжение в отношениях Давутоглу и Эрдогана постоянно увеличивалось, и последние месяцы турецкий политический истеблишмент активно обсуждал вероятную отставку премьера. Можно назвать несколько примечательных эпизодов, когда скрытое противостояние между премьером и президентом выплывало наружу. Так, в феврале 2015 года немалое раздражение Эрдогана вызвала показная активность премьера во время операции «Сулейман-шах», по перемещению гробницы деда первого правителя Османского государства с территории Сирии. Снимки, на которых Давутоглу, а не президент, в окружении генералов дистанционно руководит этой операцией, обошли все мировые СМИ и очень не понравились Эрдогану.
Однако пика напряжение между президентом и премьером достигло в период между июньскими и ноябрьскими выборами 2015 года. Резкое падение популярности правящей ПСР на июньских выборах, ставшее неожиданностью для многих, сторонники Эрдогана объясняли исключительно его уходом с поста лидера партии. В то время как соратники Давутоглу считали, что причина провала правящей партии, наоборот, нарочитая поддержка со стороны президента, и предложили минимизировать участие Эрдогана в избирательной кампании, что, собственно, и было реализовано перед внеочередными выборами в ноябре.
Еще одной причиной конфликта между президентом и премьером можно считать появление СМИ, ориентированных на Давутоглу, — например, газеты «Карар», фактически противостоявшей проэрдогановским изданиям и журналистам.
Наконец, последней каплей в конфликте двух политиков, видимо, стал нарочитый контраст в отношении Запада: повышенный интерес к Давутоглу и холодный прием Эрдогана во время официального визита в США в марте, критика Эрдогана со стороны Барака Обамы за гонения на журналистов и нарушение демократических свобод. Неслучайно переговоры Эрдогана и Давутоглу, завершившиеся заявлением о грядущей отставке, состоялись прямо накануне анонсированного визита турецкого премьера в Вашингтон.
Дополнительный драматизм ситуации придало появление в начале мая анонимного политического блога «Досье „Пеликан“» (по аналогии с одноименным романом Джона Гришема), где неизвестный автор — ярый сторонник президента Эрдогана — привел 27 пунктов, по которым президент расходится с премьером, и обвинил Давутоглу в предательстве, заискивании перед Западом и сотрудничестве с «врагами режима».
В чем же, по сути, состоит «предательство» Давутоглу? На фоне Эрдогана Давутоглу всегда выглядел умеренным политиком. В отличие от президента Давутоглу всерьез рассматривал возможность коалиционного правительства после июньских выборов 2015 года, на которых ПСР не смогла обеспечить себе большинство в парламенте. Выступал Давутоглу и против давления на СМИ и арестов оппозиционных журналистов.
Разительные отличия можно увидеть и в отношении к социальным протестам: если в многочисленных митингах экологов провинции Артвин в феврале 2016 года против строительства золотодобывающей шахты Эрдоган увидел политических провокаторов — подражателей «защитникам парка Гези», то Давутоглу, напротив, после встречи с протестующими заморозил все горнодобывающие работы в Джераттепе. Разошлись премьер с президентом и по наиболее острому внутриполитическому вопросу — борьбе с курдами. Особенно в отношении преследования ученых, выступивших с открытым письмом о необходимости прекратить гражданскую войну с курдами. В этом смысле для критически настроенных к власти в Турции Давутоглу был всегда менее одиозной фигурой, чем Эрдоган, для сторонников которого это обстоятельство и стало знаком «предательства».
Парадоксальный факт: уходя на президентский уровень летом 2014 года, Эрдоган в качестве преемника на посту лидера партии и главы правительства выбрал Давутоглу, тогда занимавшего пост министра иностранных дел, а не своего старого соратника и сооснователя ПСР Абдуллу Гюля. На тот момент Гюль выглядел не только излишне либеральным политиком, но и человеком с амбициями, которые не гарантировали его полную лояльность Эрдогану. Но не прошло и двух лет, как и Давутоглу стал неудобным премьером в условиях мобилизационной модели управления страной. И теперь уже на замену Давутоглу подыскивают более лояльную фигуру.
Кто заменит
Три самых обсуждаемых кандидата в будущие премьеры Турции: министр энергетики Берат Албайрак, министр транспорта Бинали Йылдырым и министр юстиции Бекир Боздаг. У каждого потенциального кандидата свои преимущества. Албайрак — не только министр, но еще и зять Эрдогана, входящий в ближний круг президента. По многим показателям он — идеальный технический глава правительства, но он слишком молод (38 лет) и не обладает достаточным политическим опытом.
Йылдырым — опытный администратор (с 2002 года на министерском посту) с блестящей профессиональной репутацией, но без лишних амбиций, а главное — пользующийся особым доверием президента.
Повышение министра юстиции Боздага тоже может выглядеть вполне логичным. За последние три года Боздаг доказал свою лояльность Эрдогану, последовательно реализуя курс на урезание независимости судебной системы в Турции.
Однако конкретные фамилии и лица в данном случае не столь важны. Поскольку ход событий, кажется, уже предопределен. На внеочередном съезде ПСР 22 мая большинство делегатов единодушно проголосуют за кандидатуру нового лидера партии, которого представит Эрдоган, затем он без лишних проволочек получит пост премьера и сформирует свой кабинет, согласуя каждую министерскую должность с Эрдоганом. Вероятнее всего, те, кто ранее ориентировался на Давутоглу, будут вынуждены покинуть правительство (например, вице-премьеры Лютфи Элван или Мехмет Шимшек).
Выгоды отставки
Как ни парадоксально, все это не решит главной проблемы Эрдогана — не поможет установить в Турции президентскую республику, хотя де-факто этот транзит во многом уже осуществлен. Вопрос о новой Конституции остается на повестке дня. Для инициирования референдума у ПСР не хватает голосов в парламенте (до необходимых 330 недостает 13 мандатов). Из этой ситуации есть как минимум два выхода: увеличить количество подконтрольных ПСР мандатов в существующем парламенте или инициировать досрочные выборы и реализовать конституционную реформу при новом составе палаты. Действуя по первому сценарию, ПСР может попробовать блокироваться с националистами из партии Девлета Бахчели.
Правда, есть и третий способ увеличить количество мест у правящей партии — частичные выборы. Этот сценарий возможен после того, как парламент примет конституционные поправки, по которым депутаты фактически лишатся неприкосновенности. Три из четырех парламентских партий поддерживают этот законопроект. Против выступает лишь прокурдская Партия мира и демократии, в борьбе с которой и может быть использована эта норма. Ведь в условиях антитеррористической войны с Рабочей партией Курдистана очень легко обвинить оппозиционных депутатов-курдов в связях с РПК и сделать их фигурантами уголовных дел, а на вакантные депутатские кресла провести своих кандидатов через довыборы по отдельным округам.
Возможность еще одних досрочных выборов тоже нельзя исключать. По Конституции у президента есть право на их объявление. Если верить социологическим опросам, популярность прокурдской партии — наиболее опасного оппонента действующей власти — падает, а лояльность к ПСР у националистически настроенного электората растет. Соответственно, при удачном выборе момента можно добиться того, что и прокурдская партия, и турецкие националисты не преодолеют десятипроцентный барьер (на ноябрьских выборах 2015 года у этих партий было по 10,8% и 11,9% соответственно) и по действующему избирательному закону их голоса перейдут партии-лидеру — ПСР. При таком раскладе у ПСР будет квалифицированное большинство — две трети мандатов — и дорога к новой Конституции и президентской республике будет открыта.
Единственным позитивным моментом в уходе Давутоглу может стать, как ни странно, коррекция внешнеполитического курса. Давутоглу — автор нашумевшей книги «Стратегическая глубина», многие идеи которой так или иначе вошли во внешнеполитическую доктрину Турции. Именно ему принадлежит так и нереализованный принцип «обнуления проблем» с соседями. Давутоглу — фактически главный архитектор «поворота на Ближний Восток», и его отставка дает Эрдогану возможность с минимальными имиджевыми потерями провести ревизию сирийской политики Анкары.
Если руководство Турции сможет использовать эту возможность, то весьма вероятны и коррективы в отношениях с Западом, и надежды на примирение с Россией или, по крайней мере, возможность для перезагрузки диалога с Москвой. Ведь не только трагедия со сбитым Су-24 стала причиной конфронтации России и Турции, в основе, так или иначе, была и остается ближневосточная политика.
Другие тексты московского центра Карнеги по теме:
Дежавю 70-х: будут ли военные снова править Турцией
Эрдоган и журналисты. Что происходит в Турции между властью и СМИ